Создатель Миров. Дилогия (СИ) - "Swfan"

Взгляд Александра переместился на восток. Там пролегали зелёные долины. Может сюда? Нет. Здесь нету материалов для создания инструментов…

Вариант оставался только один — дальше на восток, в густой и дремучий лес…

Тут было и дерево, и всевозможный валежник, чтобы делать палки, — мужчине вспомнилась сцена из Космической Одиссеи… Но вот проблема — сложно будет выжить в дремучей чаще. Александр качнул головой и продолжил вести свой взгляд дальше на восток. Вот он прошёлся по высокой горной гряде, а прямо за ней…

Ах, вот оно!

Глаза Александра вспыхнули. В них отражалось ясное, голубое озеро на краю мира. В нём водилась рыба, лес был совсем рядом, на берегах можно было найти пространство расчищенной земли… Великолепное место!

…Разве что его можно ещё немного поправить.

Мужчина открыл [Редактор ландшафта] и капнул в самый центр озера небольшой островок. Вот и всё. Идеально. И пусть этот остров зовётся…. Эдем.

Больше затягивать не имело смысла. Мужчина щёлкнул — из простого желания покрасоваться, — прямо над островом пальцами, затем увеличил его изображение и увидел, что на нём, прямо на песчаном берегу, появилась пара из мужчины и женщины с длинными ушками и серебристыми волосами. Глаза у них были закрыты.

Они спали.

Александр притащил стул, поставил его против своего второго мира, уселся и, придерживая подбородок ладонью, стал терпеливо ожидать их пробуждения…

Конец пролога.

Следующая арка: Королевство Солнца и Луны.

Самым докучливым в новой, деревенской жизни Александра были не насекомые и не перебои с электричеством, которые возникла во время особенно сильных бурь, — на этот случай у него была припасена полностью заряженная электронная книга, — нет, это всё было терпимо… Настоящие проблемы вызывали те казусы, которые вынуждали ехать в город.

Дорога была неблизкая и сложная. Особенно ранней весной, когда снег уже немного подтаял, но ещё не спал гололёд. А сколько тратится бензина — сказать страшно. Каждый такая поездка — настоящее испытание. Впрочем, тем приятней было вернуться после неё домой.

Александр приоткрыл дверь своего домишки плечом и внёс в прихожую тёплую, только что постриженную собаку. Мужчина поставил её на пол и проследил, как Михаил проковылял до своего излюбленного места у батареи. Там пёс разлёгся и заёрзал хвостом.

Александр вздохнул. Михаил был собакой малоподвижной, — сказывался его почтенный возраст, — но после стрижки он всегда делался оживлённым. Взбадривался. Бодрость его перекидывалась и на хозяина, и приподнимала ему настроение, пускай и было в ней что-то жалобное.

Мужчина поднялся на второй этаж и зашёл в мир серебристой пластины. Оказавшись внутри, первым делом же проверил, как поживает Пурпур.

Мясная медузка висела на воде в своем резервуаре. Шляпка её блестела на солнце, и вместе с нею блестели своими шляпками её маленькие детишки — их было с два десятка, они были в разы меньше мамы и крепились к ней серебристыми жгутиками. Дети, вместе со своим родителем, поглощали солнечный свет.

Когда Александр только заметил этот новый виток эволюции существа, он всерьёз задумался о том, чтобы подкорректировать параметры С1… В итоге мужчина решил этого не делать. Ему стало интересно, что ещё может произойти с медузкой, и теперь он каждый день следил за её развитием.

Впрочем, для Александра конкретно этот мир был второстепенным. Вдоволь на него насмотревшись, мужчина, словно ребёнок, который быстро слопал второе блюдо, чтобы поскорее перейти к десерту, пошёл смотреть Мир Эльфов (рабочее название).

Александр встал перед обширным континентом и применил встроенный в серебристую пластину инструмент [Лупа]. Он увеличил площадь на севера-востоке, прямо по центру большого и ясного озера. Там находился небольшой островок, на котором водились только травоядные звери. Александр прошёлся взглядом по всему острову и выцепил своих подопечных.

И завис.

Мужчина, эльф с серебристыми волосами, лежал на девушке, эльфийке, и совершал ритмичные движение. Женщина под ним извивалась. Она опрокинула голову и стонала…

Они занимались сексом.

Опять…

Александр выдохнул и откинулся на спинку своего стула. Затем, чтобы скоротать это унылое время, — а смотреть как совокупляются другие люди пускай и может быть интересным, но довольно быстрое надоедает, — он запустил ускорение времени. После этого маленькие человечески стремительно сделали своё дело и пошли в чащу.

Заросли на острове были не очень густые, да и сам он был небольшой. Скоро эльфы вышли на песчаный берег. А там их сразу же встретили сородичи, другие эльфы. Некоторые из них были взрослые и высокие, другие — совсем ещё дети, которые побежали к паре из лес шлёпая ножками по песку. Дети набросились на плетёную корзину, которую принесла пара, и стали жадно хватать из неё ягоды.

Взрослые эльфа смотрели на них и смеялись. Посмеивался и худощавый старик, который сидел неподалёку от воды, возле костра, выложенного камнями. Смеялся он хрипло, грубо и с трудом. В какой-то момент он и вовсе закашлял, и притих. Старик окинул взглядом всех своих потомков, и молодых и взрослых, которые тоже стали браться за ягоды, и начал вспомнить…

Много, много лун назад он тоже резвился среди зелени со своей сестрой. Они бегали, когда светло было на небе, и переходили на шаг, когда небеса темнели и выступала огромная белая луна. Они заходили в воду и ласкали друг друга в её серебристых разливах, а потом вместе высыхали на песке… Жизнь казалась сладостной и беззаботной, и даже когда пришли первые холода, они не стали волноваться, но нашли в этом своё, особое удовольствие, греясь друг о друга…

Но мороза крепчали. Однажды с неба посыпалась белая пыль, и сыпалась она день за днём, пока не захватила весь мир… Сперва они дивились её красотой, — затем дунули ветра, и они стали замерзать. Стало тяжело, они рыли норы и терпели… Пока не произошло самое страшное. Исчезли ягоды, которыми он и его сестра упивались каждый день, пропали звери, которых они так просто научились ловить благодаря своему чуткому слуху… Весь мир побелел. Застыл.

Каждый день становилось всё холоднее. Огромным счастьем для них было найти норку, в которой прятался белый кролик. Раньше бы они с ним поиграли… Тогда, в то лютое, белое время брат и сестра вырывали его из земли и грызли живьём, капая кровью на белый снег… Всё это продолжалось вечность, немыслимо более долгую чем сладкие дни под ярким солнцем. Бывало, Брат видел это солнце и зелень во снах и улыбался радостной улыбкой. А затем просыпался и дрожал от холода. Его встречала сплошная белизна. Он будил сестру и вместе они шли на охоту…

Однажды зима закончилась. Снова подули тёплые ветра, стали струиться воды, жизнь возвращалась и пробуждалась… Это было счастье, — счастье волнительное, ибо вместе с оживлением природы, у его сестры начал разбухать живот…

Когда появился первый детёныш, они не знали, что с ним делать и лишь какое-то внутреннее рвение научило их заботе. Да и было это великое счастье — наблюдать, как он растёт, мужает, расцветает, словно трава и деревья после белого хлада. Брат и сестра с таким интересом смотрели за своим сыном, что что едва не прогадали момент, когда снова дунул холодный ветер.