Шофер. Назад в СССР. Том 3 (СИ) - Март Артём

— Горжусь я тобой, Игорек, — ответил отец, помолчав, а потом вышел во двор, покурить.

— Вон! Едуть! — Выкрикнул кто-то из шоферов, глядя на широкую проселочную дорогу.

— Наши⁈ Иль Немцы⁈

— Красные!

— Знач наши!

— А ежели немцы тоже на красных⁈ Кто видал ихние комбайны?

Шоферы, что до этого разбились в маленькие группки: кто сидел на солнышке, у машин, кто болтал о том о сем, став лицом к полю, собрались вместе. Пошли к дороге. Из тех шоферов, с которыми я общался, были тут Титок, Сашка Плюхин ну Васька Ломов. С остальными был я знаком, да толком и не говорил никогда. Много нас было в гараже.

Я оглянулся к самосвалам, стоящим рядком у поля. Всем раздали новые машины на время соревнований. Несмотря на, это Белка со своей сине-белой головой практически не выделялась среди таких же сине-белых сто тридцатых зилов. Издали так и вовсе не отличишь. А немец и подавно не сможет.

Я отпрянул от Белки. Пошел к дороге вместе с остальными.

По широкой насыпи, по обе стороны от которой пролегли убранные поля, спускалась к нам механизированная колонна. В голове ее шла белая Волга. За ней следовала Нива. А дальше ехали красные высокие комбайны.

Без труда угадывал я в них Енисеев, которые повсеместно появятся в колхозах страны только через пять лет.

Шли к нам похожие на комбайны Нива, но более массивные машины. Красная их шкура была чистой, без надписей, названий, номеров. Была на ней одна лишь только краска. Вытянутые и широкие кабины глядели на нас большими ветровыми стеклами. Более широкие, чем на Нивах молотилки, покачивались, пока мощные передние колеса валко катились по землистой дороге.

— Мда, — сказал Титок и прикрыл глаза ладонью от солнца, — сдалека так просто не отличишь. Красный, что и Нива. Такой же квадратный, что и Нива.

— И реактивных двигателей нету. Насвистел нам все Боевой, — вклинился кто-то, и все шоферы рассмеялись.

— Там, наверное, — проговорил Васька Ломов, — самое главное все внутре находится.

— Наверное, — поддакнул Сашка Плюхин.

Комбайны медленно подъехали к нашей стоянке, завернули на прокос. Выстроились перед самосвалами. Волга съехала дальше, под кусты терна, что росли рядом с дорогой. Нивы, которых было две: передняя и задняя, стали возле грузовых наших машин.

Из нив повыскакивали какие-то незнакомые мне мужики. Из Волги же вышла комиссия в составе Аллы Ивановны, Николая Ивановича Егорова и Евгения Герасимовича Вакулина. Чиновники оглядели поле. О чем-то поговорили. Потом пошли к комбайнам.

Туда же побежали и двое с нив. Как я понял, были то инженер да какой-то опытный комбайнер, что уже имел дело с этими новыми машинами. Остальные двое были простыми водителями с колхоза. Остались они при своих нивах.

Комбайнеры повыпрыгивали из Енисеев. Собрались кучкой, слушая наставления инженера, который активно размахивал руками, бормотал что-то торопливо, указывал на поле.

— Ну что, товарищи! — Начала Алла Ивановна, когда после комбайнеров подошла к нашему отряду, — готовы вы к началу ваших двухдневных учений?

— Готовы, — пожал плечами Титок.

— Готовы.

— А чего ж нам быть неготовыми? Чего мы, под комбайнами не ходили?

— Ну да! Уж который год. Тут много ума не надо.

Алла Ивановна повела колким своим взглядом по всем нам. Задержалась на мне, сузила глаза. На этот ее взгляд я только ухмыльнулся. Скрестил руки на груди. Поморщился от боли в плече, но не разъединил рук.

— А что это у вас, товарищ Землицын? — Нахмурилась Алла Ивановна, — повязка?

— Травмировались? — Егоров, с обеспокоенным лицом, слегка склонил голову набок.

— Ага, — пожал я плечами, — травма на производстве.

Комиссары переглянулись.

— Да как же это вы? — Растерялась Алла Ивановна, — как выступать-то вы собрались с искалеченной рукою? Сможете?

— Игорь, — улыбнулся Вакулин, — рука, я вижу, у тебя гнется. Рулем крутить можешь?

— Могу, — улыбнулся я, — а чего бы не мочь?

— А на малой скорости? Насилу можешь?

— Конечно!

— Ну тогда, — сказал Вакулин, у вас, Алла Ивановна, нету поводов для беспокойств.

Алла Ивановна поджала свои краснющие губы. Отвернулась так, будто надо ей пару мгновений перевести дыхание. Потом глянула на Вакулина.

— Есть. Еще как есть! Он же травмирован! А как же его такого на глаза нашим гостям показать? Это же катастрофа! Ужас! Кошмар!

— И чего тут кошмарного? — Пожал я плечами.

— Вы не понимаете! Советская команда должна показать высокий класс!

— Так мы и покажем, — улыбнулся я, — чего эти немцы, любоваться на нас будут, что ли? Им дело надо показать. А это мы можем. Да, мужики?

— Ну да!

— Ага. А чего тут? Дело привычное!

— Ну!

Шоферы загалдели, поддержали меня словом.

— Настроение боевое, — заулыбался Вакулин, — а чего вам еще надо, Алла Ивановна? Или распорядитесь их причесать да побрызгать тройным одеколоном?

Шоферы грянули дружным смехом.

— Ну вот и я того же мнения, — улыбнулся я, — отработаем как надо.

— Мда, — Алла Ивановна немного помялась. Поправила пышную свою прическу, — сейчас я вам расскажу о том, что от вас будет требоваться на учениях. Как вам предстоит работать.

— Да чего мы, — развел руками Титок, — под комбайном не ходили? И так все знаем!

— Таков регламент учений, товарищ Титков, — строго сказала Алла Ивановна, — надо мне его соблюсти от и до!

— Ой, — отмахнулся Вакулин, — давайте, Алла Ивановна, без вашей этой канцелярщины. Чего тут сложного? Перед вами профессионалы, а вы с ними как с детьми возитесь! Чего они не знают, с какой стороны к комбайну подъехать?

— Евгений Герасимович! — Возмутилась Алла Ивановна, — вы подрываете мой авторитет перед всем отрядом!

— Вы сама его подрываете, — хмыкнул Вакулин, — а тут все просто, — Вакулин посмотрел на нас, — соревнования будут проходить в три этапа, но вы будете участвовать только в одном, потому как остальные два проводятся в лабораторных условиях, когда зерно, собранное нашими и иностранными машинами, будут изучать на целостность и сорность.

— А какой наш? — Спросил я.

— Сбор на скорость нескольких зерновых культур, — опередил Вакулин Аллу Ивановну, которая уже открыла было рот. Ваша работа тут освобождать бункера, да переправлять урожай на ток. Тихо, спокойно, дисциплинированно. Вот, и дело с концом!

— А зачем тогда ученья? — Спросил Сашка Плюхин, — все ж и так ясно!

— А учения, товарищ Плюхин, нужны чтобы… — Осекся Вакулин, поглядел куда-то вдаль.

— Это что за машина? — Нахмурилась Алла Ивановна, — я же дала распоряжения, лишних машин в этот район не направлять!

Все обернулись. По широкой дороге, по которой десять минут назад прошла колонна комбайнов, мчался, поднимая пыль, пятьдесят второй газон. Когда приблизился он так, что смог я рассмотреть, кто сидит в кабине, то сказал, с улыбкой потирая шею:

— Кажется мне, что пришла эта машина по мою душу.

Газон разогнавшись с горки, притормозил у края поля, подняв за собой еще большую тучу пыли. Дальше поехал уже на малом ходу. Скатился по пологой части насыпи, где был заезд на поле да стал у края прокоса.

— Тихо всем, — сказал строго Вакулин, — давайте-ка разузнаем, чья это машинка подошла и зачем. Потому как мы, вроде бы, и не ждем никого.

— Да моя то машинка, — пошел я к газону, — моя. И ко мне приехала.

Открылись газоновские двери. С одной стороны выскачил Казачок. Поглядел на всех со своей, ставшей мне уже привычной, растерянной улыбкой. С пассажирского сидения спрыгнула Маша. С аптечкой в руках побежала она ко мне.

— Тебе что в больнице сказали? — Строго заговорила Маша, — каждый день на перевязку! А ты чего?

— Привет Машенька, — даже и не заметив Машкиной напускной злости, подошел я к ней и крепко обнял.

Шоферы заулыбались, глядя на нас. Кто-то завистливо присвистнул. Вакулин подбоченился, хмыкнул. Егоров, кажется, совершенно не понимая, что происходит, забавно заморгал глазками.