Младший научный сотрудник 3 (СИ) - Тамбовский Сергей

Он снял пиджак с галстуком и лег на спину.

— Приступай, — просто сказал он мне, и тут же добавил не очень по-советски, — и да поможет мне господь-вседержитель.

А я вздохнул и приступил… особенного разговора с этой притаившейся в мозгу тварью у меня не вышло — она сразу в несознанку убежала. Работал так, как с матерью примерно, аккуратно и постепенно. Через четверть часа завершил задуманное и сказал:

— Всё, больной, можете подниматься.

— И что в итоге получилось? — спросил Чазов, снова надевая пиджак.

— Метастазы я затормозил, — признался я, — но с основным телом пока проблемы… надо ещё минимум два, а лучше три сеанса с промежутками в пару дней.

— И тогда что?

— Тогда, надеюсь, будет все — но забегать вперед лучше не надо.

— Тогда мы вот как договоримся, Петя… — сказал Чазов уже в кабинете, — ты иди в эту свою лабораторию, я распоряжусь, чтобы с тобой там не очень зверствовали, а второй раз мы встретимся… послезавтра например в это же время. А я пока по своим каналам проверю, что там и как.

— Договорились, Евгений Иваныч, — кивнул головой я, — все будет хорошо, не сомневайтесь. — И на этой жизнерадостной ноте мы и закончили наше общение.

Судя по количеству разнообразной аппаратуры, в комнате 721 проводили исследования космонавтов перед запуском на орбиту. Я прямо так и сказал главному, тому самому мужчине без имени, который меня в вестибюле встречал.

— Нет, Петя, — ответил он, — космонавтов в другом крыле исследуют, вон в том, — и он показал пальцем в окно на соседний лепесток этой элитной клиники.

— Надо же, — ответил я, взглянув по направлению его пальца, — я бы посмотрел на них… ну как их обследуют. На Леонова или Шаталова…

— Они уже давно не летают, — рассеянно отвечал мне этот врач, — но на нынешних посмотришь, конечно… если Евгений Иваныч разрешит.

После чего мной занялись уже вплотную… внутренний телевизор по команде обследующих товарищей я, короче говоря, включал не менее двадцати раз. Второе свое умение меня тоже пытались заставить проявить, но я сразу рассказал про батарейки и как они садятся, так что тут обошлось всего двумя случаями. Исследовали меня минимум на шести разных установках, штуки три я определил, что они представляют из себя, все же я худо-бедно радиоинженер по образованию. Но назначение и принцип действия остальных так и остались для меня загадкой.

В середине дня случился перерыв на обед — меня сопроводили в местную столовую, расположенную на втором этаже. Ну ничего так, есть можно, что они там готовят… денег с меня не взяли, и на этом спасибо. А на обратном пути я встретил в коридоре… кого бы вы думали? Не гадайте, все равно не угадаете — навстречу мне попались Семен Наумыч с девочкой Олечкой.

— О, Петя! — встретил меня радостным возгласом Наумыч (а Оля смотрела строго в пол), — ты что тут делаешь?

— Ээээ… — замешкался я, глядя на сопровождающего, тот понял мой немой вопрос и ответил за меня предельно неконкретно, — Петр Петрович здесь по направлению из Нижнереченска.

— Да, как-то так, — подхватил я брошенную тему, — а вы тут как оказались, Семен Наумыч?

Тут уже пришла пора замешкаться нашему бывшему завотделом.

— На работу устраиваюсь, — наконец определился с ответом он, — друзья помогли, вот и перебрался в столицу.

— Я в местной гостинице остановился, — сам не знаю почему, продолжил я, — номер 312, заходите вечером, поговорим…

Наумыч согласно кивнул мне, Оля так и не подняла от пола свой взор, и мы разошлись, как два корабля в Охотском море. А у меня после обеда началась вторая серия исследований, длительная и тягомотная… которая прервалась самым неожиданным образом. В лабораторию буквально ворвался давешний товарищ в белой шапочке, как его… Иннокентий Палыч, кажется… вот он и объявил по громкой связи, что работы временно приостанавливаются, и меня забирают для одного важного мероприятия.

Главный по лаборатории, грузный немолодой армянин, судя по акценту, надулся, но возражений никаких не высказал. Так что я покинул стены этой страшной пыточной комнаты и отправился вслед за Иннокентием по коридорам клиники. Он привел меня на третий этаж, где по всей видимости значились палаты для элитных пациентов. И без дальнейших разговоров завел в одну такую палату с номером 302. Внутри на кровати лежал удивительно знакомый гражданин в очках, а в ближнем углу имел место шкафообразный товарищ явно из охраны.

— Все под контролем, Миша, — предупредил его Иннокентий, видя проступающий волчий оскал на физиономии охранника, — все согласовано с Евгением Иванычем.

Миша убрал эмоцию с лица и сел на место, а Иннокентий продолжил.

— Юрий Владимирович, это тот самый талант из Нижнереченска, Петр Балашов, о котором мы говорили с вами с утра…

— Вижу, — хмуро бросил Андропов (а что это именно всесильный хозяин КГБ, я догадался уже секунд тридцать назад), — садись, Петр, побеседуем… а вы подождите за дверью, — добавил он и охраннику, и Иннокентию сразу вместе.

Но слов они никаких не сказали, а просто очистили палату от своего присутствия. А я сел, куда начальство приказало.

— Вот что, Петр (можно Петя, вклинился я), да… Петя… ты меня, конечно, узнал?

— Ну еще бы не узнать, Юрий Владимирович, — ответил я, — в газете «Правда» ваши фото регулярно появляются. И в «Известиях» тоже.

— Хорошо, значит, тогда предисловия опустим… — медленно и печально продолжил он, — и перейдем сразу к делу… плохо мне, Петя, вот что…

— А в каком именно месте плохо? — осторожно поинтересовался я.

— Во всех местах сразу, — парировал он, — особенно же вот здесь, — и он обрисовал свой живот. — Поможешь мне? Про тебя говорят, что ты все можешь…

— Ну это уж слишком, — возразил я, — всего даже господь-бог не может, что уж про Петю из Нижнереченска говорить. Но кое-что получается…

— Ну и сделай тогда то, что у тебя получается… а я уж сумею тебя отблагодарить, не сомневайся.

— Юрий Владимирович, — сдвинул брови я, — давай вопросы о благодарностях оставим на второе, а сейчас займемся первоочередными проблемами… встать сможете?

Он, кряхтя, оперся на спинку кровати, опустил ноги в полосатых пижамных штанах вниз и с трудом, но занял вертикальное положение.

— Отлично, стойте так и не двигайтесь — все остальное я сам сделаю,- сообщил ему я, одновременно включая личный рентген-аппарат.

Закончил я все процедуры за пятнадцать минут, за это время в дверь по разу заглядывали врач Иннокентий и охранник Миша, но Андропов сделал им соответствующий жест, не мешайте, мол, они и исчезали. Я помог ему лечь обратно на койку и сел рядом.

— Оглашай результаты, — потребовал он, — не тяни кота за хвост.

— Может, этих двоих позовем? — предложил я, — а то они скоро тревогу поднимут…

— Сначала ты мне все расскажи, а потом уж их звать будем, — отрезал он.

— Хорошо, — вздохнул я, встал и начал ходить по палате от окна к двери и назад, мне так лучше думалось. — Значит так, дорогой Юрий Владимирович… про свои почки вы, наверно, и без меня все хорошо знаете. Давно они у вас так работают?

— Давно, Петя, — ответно вздохнул он, — с войны еще — застудил я их как-то в ледяной воде.

— Ясно, — продолжил я, — я бы определил процент их износа в 70–80… но оставшиеся 20–30 процентов могут функционировать еще довольно долго. Попробую как-то воздействовать на этот орган, хотя раньше мне такого делать не приходилось…

— Прямо сейчас попробуешь? — с надеждой спросил он.

— А что, могу и сейчас, — я мысленно проверил эти свои пресловутые батарейки и обнаружил там более половины заряда. — Если Иннокентий Палыч разрешит.

— А мы ему не скажем, — улыбнулся Андропов, — так что можешь начинать… да, ты же до конца, кажется, не дошел — еще что у меня плохого в организме?

— Еще у вас флегмона, Юрий Владимирович, на спине — только-только начинается, ее можно купировать самыми стандартными медицинскими препаратами. И обычные для пожилого возраста болячки — артрит коленных и плечевых суставов, остеохондроз шеи, варикоз на правой ноге. Это ерунда по сравнению с…