Мяч круглый. Испанский дебют (СИ) - Чечин Александр

Пряник отдал, как положено, Степанову, тот — Долматову. Пока Олег вытягивал на себя португальских хлопцев — перемудрил и остался без мяча, но тут набежало Роберто итальянское, выцарапало обратно. Взял круглого и понёсся к Сегизбаеву, задрав хвост, на сумасшедшей скорости. Разыграли, получил назад Беттега и поперёк поля пасанул Трофимке. Нет, не Эйсебио… Лучше. Показал стадиону и Раулю Мартиншу с майкой «Машаду» (чужую, что ли, надел, дурашка?) финт Месхи, а в семи метрах от ворот — «бабочку», или «радугу». Охреневшие португальцы засмотрелись. Знай наших, пусть и чёрненьких.

Хорошо им, португальцам — у них с Бразилией мова одна, потому слова своего заморского тренера Отто Мартинса Глории орлята не только услышали — на весь стадион орал, но и поняли. Сказал, что они панелейруш. Ну, много чего сказал. Пошли, мол, фудадуш, вперёд, карайо.

Пошли. Этот гол на счету Эйсебио — не отнять. Сам прошёл половину поля, отдал чуть назад товарищу Торришу, пробежал, обогнув Степанова, и получил филигранный пас на ход. Бубенец даже угадал сторону ворот, но стал заваливаться, полагая, что мясник пошлёт низом, и ошибся. Бамс — и «девяточка». Масик пнул со злости по мячу — и в четвёртый раз взорвался стадион. Перебил через всё поле, и «телезвезда», чуть попрыгав ещё, вкатилась в ворота «Бенфики». Жаль, не засчитали, а, наоборот, предупреждение за затягивание времени вынесли — но уэльвяне оценили. «Наш человек. Братишка — эрманито».

Пинались ещё долго, пока солнце не свалилось в океан, и тогда судья свистнул на перерыв.

По регламенту можно поменять четверых. Если опять будет, не дай бог, дополнительное время и пенальти, то лучше выпустить Лисицына. Лисичка в себя поверил — будет нужнее. Заменили. Ещё поменяли подуставшего Данилова — жарко, Пряник еле доползал до перерыва. Всё же игра полностью на защитниках сегодня. Федотова поставили на свое место, а Брайтнера — на противоположный фланг, и на этом решили остановиться. Мало ли! Лучше оставить парочку на конец игры, выпустить свежую кровь.

«Бенфика» попёрла, как и ожидали — но полузащита теперь учёная и грамотно отсекла чернокожую «десяточку», а вот контратака не заладилась. Отпинались орлы-мясники, и давай снова давить. Давили. Давили. Давили-давили, или там душили-душили… Додавили. Вынырнул неизвестно откуда Эйсебио, да и пристроил свою ножку к мячику. И ведь чуть ли не на линии ворот стоял, и прикрытый — но «телезвезда», поцеловавшись со штангой, заскочила в левую девятку. 1:3. Это уже почти разгром.

Воспряли и окрысились. Замечательную трёхходовку начал Федотов — запулил по своему левому флангу итальянцу, а тот, даже не дав мячу коснуться земли, отправил Квочкину. Горбыль был зажат и пяткой катнул Арисаге. Трофимка понёсся очертя голову, и «Машаду» остановил его, придержав за футболку. Судья увидел. Ещё бы метр, ну, полтора — и пенальти, а так — только штрафной. Построили стеночку. Бил Степанов, причём то ли опять не получилось, как и с аргентинцами, то ли снова задумка такая — мяч полетел низом и встретился с руками, прикрывающими самую дорогую часть тела некоего Аугушту Пинту ди Алмейду с надписью «Жозе», который заменил уставшего, видно, старичка 11-го номера Антонью Жозе да Кошту, или «Симойнша».

Три дня назад унесли с травмой головы и сотрясением аргентинского костолома, а теперь вот эвакуировали «Жозе». Лучше бы не выходил! Молодой ведь ещё — поди, и детишек нет. Нда… Не попёрло парню. Игру остановили, минут пять оказывали помощь, кричали чего-то португальцы на Степанова — тот близко не подходил, руками разводил. Само. Бывает. Невезуха. Заменили на Клементе Родригиша Криста с позывным «Прайя».

Разыграли свободный, и удачно выскочил Горбыль. Бамс — и стало чуть легче дышать.

2:3… И ведь играть ещё чуть не полчаса. Бегали до конца. Один раз почти ведь! Крестовина, бил Беттега. Разок в полуметре от черты свалили Арисагу — опять бил Степанов, но совсем, видно, сбился прицел у Атамана. Выше ворот. Понеслись в последний и решительный. «Бенфика» уже чисто на отбой играла, хотя и очень чётко, без малейшей паники. И тут… свисток. Время. Мог бы и добавить — ведь долго с Жозе возились. Нет, не добавил. Не захотел, видно, лишний час пребывать в этой нервотрёпке. Ну, ведь и не придерёшься — чётких правил по этому поводу нет.

Шли и плевались на истоптанный газон. Чуть-чуть. Всегда так.

— Ладно, мужики. Нельзя все Кубки в жизни выиграть. К тому же — одному из сильнейших клубов мира ведь, да на тоненького… Вы представьте, что приехали бы в прошлом году. Да эта «Бенфика» десяток бы занесла! А сейчас сопли распустили, что не победили этих «орлов успешных». Бросьте — ещё два турнира впереди. И тут вон уже звонят — сейчас серебряные медали будут вручать. Выходим, — утешил скисших кайратовцев Агностик.

Событие сорок восьмое

— Меня Заряна зовут… можно Зоря, Зорька. Такое имя у меня редкое.

— Ну почему редкое? У меня в деревне у бабушки половину коров так звали.

В одном городке в Латинской Америке существует традиция: при рождении мальчика с балкона на оживленную улицу выливают ведро кипятка. Что внизу скажут, так и назовут ребёнка. Вот и зовут почти всех мужчин в городе — Хулио, Хуан и Педро…

Трофимка млел. Он сидел на продуваемом всеми атлантическими ветрами верхнем ярусе, или палубе, небольшого пароходика вплотную к Сиомаре, и та время от времени поглаживала его ладошки с короткими разноцветными пальцами своими холёными, тонкими, длиннющими. Розовые коготки отблёскивали на солнце, а иногда залезали на кучерявый палас его головы и царапали дурную перуанскую голову. При этом кубинка напевала песенку, переведённую на испанский, из смешного фильма про футбол, что Теофило посмотрел уже, наверное, раз сто — показывали в кинотеатре в Алма-Ате, и он несколько дней ходил на все вечерние сеансы после тренировок, а потом эту картину, «Запасной игрок», показывали и в лесном санатории у Довженко.

И вот мы выходим на поле,

Правдивые помня слова:

«Не только ноги нужны в футболе -

Нужна в футболе, между прочим, голова!»

Мурлыкала Сиомара, постукивая по теофилиным кучеряшкам.

Утешала кубинка бедного Арисагу. Он считал, что слишком медленно бегал и неточно отдал последнюю передачу Квочкину. Как он мог проиграть каким-то португальцам! Эйсебио?! Так он один, тот Эйсебио, а у них вон какая команда! Ну ничего — встретятся они ещё с этой мозамбикской пантерой…

— Слушай, гуапа (красавица), а почему у этого Эйсебио есть такое красивое прозвище, а у меня нет?

— Смьешной ти, Трофьимка, — и перешла на испанский: — Знаешь, что мне сказал в Америке их известный писатель фантаст Роберт Шекли? «Неважно, что ты говоришь. Важно, с каким видом ты это говоришь».

— Я не с тем видом говорю? — тряхнул головой, ничего не понимая, Теофило.

— Идиота! — она опять стукнула по чёрному паласу на голове. — Неважно, как тебя называют. Важно — как ты играешь. А играешь ты лучше этого страшного африканца! Такое отталкивающее, скуластое лицо, брр… А у тебя вон какая приятная круглая рожица. Не надо тебе быть пантерой. Тебе надо остаться Трофимкой — и пусть во всём мире это имя будут произносить с завистью.

Пароходик чапал в Кадис. Испания — это сплошные горы и серпантины с обвалами и хреновым, вспученным и замусоренным камнями, асфальтом. Кроме этой неприятности есть и чисто южная, специфическая. Вот русские дороги ругают за непролазные колеи. Не понимают аборигены, что колея в глине или чернозёме — это просто мелкая неприятность. Не видели они колей в асфальтовой дороге! Вот там это неприятность так неприятность. Если попал в неё, то даже песня Высоцкого не поможет — машину или там автобус придётся бросить. Не сразу — сначала едешь себе, ну чуть потряхивает, а потом острые края асфальтовой колеи рвут на части покрышку, а за нею — и камеру. Бабах — и автобус с шестью десятками туристов весело кувыркается по горным кручам. Какие там горы в Андалусии — может, Андалусские? А, Кордильеры? Ну, тоже красиво звучит. «Страшная авария в Кордильерах! Доколе наше правительство будет пренебрегать своими обязанностями? Доколе весь мир будет смеяться над нашими дорогами? Почему в прекрасной Испании самые плохие в мире дороги?».