Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Прорвали!

— Что прорвали?! — Сашка с Виктором ничего не понимали.

— Провали блокаду! — Зина плакала, не стесняясь, — Сейчас позвонили из политуправления фронтом и сообщили, что части Ленинградского и Волховского фронтов, прорвав блокаду города Ленинграда, соединились в районе рабочего поселка № 1! — она явно цитировала телефонограмму.

— Так что ж ты плачешь?! — радостно воскликнул Коротков, — Радоваться надо!

— Не знаю, — Зинка улыбнулась еще шире, размазывая по лицу рукой слезы. Сашка только собрался сказать, что надо срочно сообщись радостную новость личному составу, как из кабинета раздался звонок. Парень быстро рванул к телефону и схватил трубку:

— Шмелев у аппарата, — несмотря на то, что говорить он старался сухо и делово, все равно голос его звенел радостью.

— Васильев говорит, — Сашку всегда удивляло, зачем Сталину брать такие оперативные псевдонимы, если по акценту прекрасно слышно, что это никакой не Васильев и не Иванов, — знаешь уже? — несмотря на сдержанность Сталина, чувствовалось, что он тоже рад.

— Знаю, товарищ Васильев! Только что из политуправления фронта сообщили.

— В этом немалая твоя заслуга, — Сталин говорил размеренно и спокойно, как будто констатировал факт. — И это будет отмечено советским народом.

— Мы все старались товарищ Васильев! — улыбнулся Сашка. Значит, Сталин не держит зла за прошлую размолвку.

— Надо еще постараться, товарищ Шмелев. Даю добро на использование всех наличных у вас средств, для скорейшего уничтожения Шлиссельбургской группировки противника. Ночи не ждать. Времени на раскачку нет. Если мы сейчас не добьем немцев, весь успех операции окажется под угрозой. Встречными ударами враг может снова сомкнуть кольцо вокруг города. Говорю тебе это, чтоб ты не думал, что гоню тебя на заведомо невыполнимое задание.

— Я так не думаю, товарищ Васильев. Сделаем все от нас зависящее.

— Не сомневаюсь в тебе и твоих людях. Сколько тебе нужно времени на подготовку?

— Полтора часа, после поступления данных по целям. Мне надо знать, какое оружие вешать.

— Хорошо. Я уведомлю об этом товарища Константинова. До встречи, товарищ Шмелев.

— До встречи, товарищ Васильев, — но Сталин уже повесил трубку.

До встречи, это значит, что скоро их снимут с фронта и отправят обратно в Москву? Вроде что-то такое и Мехлис говорил. Только вот дожить бы до этого. Сашка прекрасно понимал, как их встретят немцы у Шлиссельбурга. Если обычные деревни и рабочие поселки ими были превращены в крепости, то город и вовсе должен быть неприступен. И средств ПВО там, как у дурака махорки. Сашка обернулся к двери, Виктор и Зина стояли в дверном проеме с вопросительными взглядами.

— Зина, Ловчева, Радугина, Петрова, Никифорова, Весельскую, Шадрину, Волкову и Федоренко срочно ко мне. Вить, а ты рассказывай, что у тебя есть по Шлиссельбургу, ни в жисть не поверю, что совсем ничего нет. Пока нам сообщат цели, попробуем сами прикинуть, что да как. По крайней мере, маршрут подхода мы и без него можем составить.

Пока все собирались, позвонил генерал-майор Гусев, начштаба Ленинградского фронта и поставил боевую задачу — уничтожение долговременных огневых точек и укреплений противника на Преображенской горе и в прилегающей к ней роще. Засевшие там на хорошо укрепленных позициях немцы, яростным фланговым огнем прижали наши части, атаковавшие город с юга. Усложнялась задача еще и тем, что ни в коем случае нельзя было отстреляться по льду Невы, то есть дистанция открытия огня будет предельно малая. Сашка с Коротковым склонились к карте. Пришедшие, видя, что командиры заняты, столпились в комнатушке у Зинаиды.

— Что встали, заходите, давайте! — крикнул им Сашка и опять вперился в карту. А там была полная безнадега. С какой стороны не заходи на штурмовку, обязательно попадаешь под огонь зенитной артиллерии. И подавить ее нет никакой возможности. Данные по дислокации расчетов ПВО противника весьма смутные, сами орудия расположены в городе, попробуй, разгляди их среди руин и обломков. Зато вертолеты, выходящие на боевой курс, будут как на ладони. Это был билет в один конец. И Сашка и Коротков это прекрасно поняли. Карандаш в руке Виктора сухо треснул и на карту упали две его половинки.

— Есть мысли? — он с надеждой посмотрел на Сашку.

— Какие тут мысли? — парень, кусая губу, смотрел на карту, — Никифоров с Весельской работаю по целям, а я давлю выявленные ПВО, прикрывая их.

Вошедшие с беспокойством смотрели на озабоченных чем-то командиров, тихонько переговаривающихся у карты. Сашка поднял на них тяжелый взгляд:

— Механики, готовьте машины. Через час мы должны быть в воздухе.

— Не успеем, командир, — заикнулся было Василич.

— Успеете! — парень придавил техника взглядом, отбивая любое желание спорить, — По вооружению — С-8 осколочно-фугасные и бетонобойные. На законцовки «Иглы». Хотелось бы ошибиться, но чую, что понадобятся. Все — исполняйте!

— Есть — исполнять! — вытянулся Ловчев, хотя обычно излишней строевой выправкой и соблюдением субординации строптивый инженер не блистал, в меру фрондируя за то, что пришлось одеть форму так нелюбимой им госбезопасности. Но работу свою делал всегда исправно, да и Сашку он любил, относясь к нему, как к сыну. А к чудачествам Ловчева в корпусе относились с терпимостью, так как специалистом Вась Вась был отличным, характер имел хоть и вредный, но не злобливый. Да и какой из Вась Вася командир? На нем и форма-то сидела, как спецовка.

— Георгий, Вы тоже готовьтесь, — Сашка обратился к комэску истребителей. Будете нас до Шлиссельбурга сопровождать. Ну и там, во время работы прикроете. Вторую эскадрилью поднимать не будем. На месте еще морячки подсобят. Петров серьезно кивнул. Давно уже между ними прекратились трения и недопонимание. Дружбы не возникло, но взаимоуважение появилось и на том спасибо. — Тогда с вами все. Готовьтесь.

— Есть! — Петров с Радугиным вышли из кабинета.

— Ну а теперь с вами, — Сашка посмотрел на своих людей так, что спину обдало холодком. — Верховным Главнокомандующим, — парень сделал паузу, чтоб ребята поняли и прониклись, — поставлена задача провести штурмовку укреплений противника в районе города Шлиссельбурга, конкретно гора Преображенская, — парень ткнул пальцем в карту. — Пойдем днем, без разведки. Цели нам пехота подсветит ракетницами, так что смотрите в оба. Ида, Петр, вы работаете по целям, я по средствам ПВО со стороны города. Но и вы не зевайте, прикрывайте друг друга. До места идем над Ладогой, до мыса Маяцкий носок, потом налево и по тылам до Черной речки, и затем по руслу Невы выходим на рубеж атаки. Атакуем на высоте 50 метров, дальность стрельбы 1000. И еще, в лед Невы не попадать ни в коем случае! Нашим по льду еще атаковать. Петр в этот раз ты идешь ведущим, следом Весельская.

Никифоров кивнул:

— А ты?

— Мы с Настей работаем отдельно. Ребята, я вам митинги устраивать не буду, но от нас зависит сейчас успех наступления. Так товарищ Сталин сказал, — глаза присутствующих засверкали фанатичным огнем. — И внимательно! В случае чего, падать только к своим! Сашка еще хотел сказать, приказать, потребовать, чтобы выжили, чтобы не лезли на рожон, чтоб берегли себя. Только вот от человека отправляющего людей на заведомо безнадежное дело прозвучало бы это глупо и противоречиво. — Вопросы есть?

— Нет.

— Тогда свободны, готовьтесь.

И снова под брюхом вертолета проносится белая скатерть Ладоги. Прошлый такой дневной полет над озером закончился для Сашки плохо, от того и сейчас на душе было не спокойно. За несколько дней наступления у них уже были дневные вылеты. Но там все было по другому. Подкрались тихонько, подпрыгнули вверх, поразили цели с предельной дистанции и ушли к себе, пока немцы не слетелись. А охота за вертолетами асами люфтваффе велась. Уж очень сильно досаждали они немецкому командованию. Только вот подловить вертолетчиков никак не получалось.

Впереди показалась прибрежная полоса с изгибом мыса. Сашка повернул голову. Вот она крепость, знаменитый Орешек, а за ней Шлиссельбург покрытый дымом разрывов.