Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий

[iv] «Атака» (Индекс ГРАУ — 9М120, по классификации МО США и НАТО — AT-9 Spiral-2) — противотанковая управляемая ракета с радиокомандной системой управления, разработанная на базе ракеты 9М114 "Кокон" комплекса «Штурм». Предназначена для поражения бронетехники, живой силы, ДОТов, объектов ПВО, и вертолетов.

[v] Один из оперативных псевдонимов Сталина

[vi] Посадка на режиме самовращения несущего винта.

[vii] Звание на флоте соответствует сержанту.

XVIII

Спустя два часа за Настей прилетел Байкалов, всю эту неделю только и занимавшийся тем, что вывозил с передовой раненых бойцов. Сначала с братьями, а потом по приказу командира 132 медсанбата и с военфельдшером. Сашке пришлось договариваться с военврачом второго ранга Раковой, чтоб все вывезенные на вертолете раненые спасенные и умершие фиксировались отдельно. Ему нужна была статистика для отчета по испытаниям. В бой пускать новую машину он не решился. Да и задачи такой не стояло. Хотя все же повоевать ребятам пришлось. Во время одного из вылетов просочившаяся через передовые позиции наших войск немецкая группа выскочила на пункт временного размещения ранбольных. Завязался бой. Байкалов с братьями быстро подняв вертолет, благо на передовой движки не глушились, погрузка раненых осуществлялась под крутящимися винтами, расстреляли с бортового пулемета германских пехотинцев. Этот эпизод тоже пошел в отчет. Так что опыт применения вертолетов еще придется рассматривать, когда их снимут с фронта. А теперь пришлось использовать «медичку», как прозвали вертолет, уже для себя.

Все время ожидания Байкалова, Анастасия была окружена теплой заботой и вниманием морячков. Порой, даже чересчур навязчивым. Что вызывало странное, доселе не испытанное Сашкой чувство ревности. А в штабную землянку батальона, узнав, что у них гостит та самая «Медок», которая в первый же день наступления своим криком распугала всех немцев, потянулись по надуманным поводам морпехи, категорически нарушая армейскую мудрость держаться от начальства подальше. А зря. Капитан-лейтенант Климов быстро пресек безобразия, поразив Сашку виртуозным владением военно-морского командного языка. Только не того, который расписан в приложении к корабельному уставу.

Но провожать девушку, как показалось Сашке, собрался весь личный состав потрепанного в боях батальона. Когда Настю уже укладывали в вертолет, откуда-то из-за спин толкущегося рядом народа выскочил молоденький морячок и, подбежав к девушке, положил рядом с ней на носилки бескозырку:

— Держи, сестренка, на память о балтийцах!

Послышались одобрительные возгласы:

— Это ты, Саюстов, хорошо придумал! — парень покраснел и скрылся за спинами старших товарищей. А Настя, приподняв голову, с беспокойством всматривалась белыми от боли глазами в окружающих ее людей и, найдя взглядом Сашку, облегченно откинулась назад. Дверь вертолета закрылась и машина, подняв винтами клубы снежной пыли, без пробега поднялась вверх и ушла в сторону Ленинграда. Чтобы не рисковать, Байкалов решил сделать круг. Прикрытие прикрытием, но поберечься стоит.

А Сашка остался ждать, когда начнется эвакуация сбитого вертолета. Спасибо Жукову, управились быстро. Генерал армии приказал, и отделение саперов с двумя танками буквально за несколько часов, сделав деревянную волокушу и подведя ее под покалеченную машину, под бдительным присмотром невесть откуда взявшихся бойцов НКВД утащили вертолет в тыл. А за Сашкой пришел пехотный майор:

— Лейтенант государственной безопасности Стаин?

— Да, — парень поднялся с топчана и покачнулся, опершись рукой на стену землянки. После не самой удачной посадки тело болело, да и напряжение боя и последующей суеты с Настей и вертолетом, отпустило, отдаваясь слабостью.

— Майор Филатов. Вас вызывает генерал армии Жуков. Поторопитесь.

Пришлось быстро натягивать комбинезон и выползать из теплой землянки на морозный воздух. Десять минут пешком и майор приглашающе показал рукой на стоящую в редком лесочке заляпанную известью эмку. Филатов, вообще, оказался удивительно немногословным человеком. За всю дорогу он не произнес ни слова. Ехали не долго. Наконец, прибыли на место. Какая-то полуразрушенная усадьба. Часть здания разрушена. Окна заколочены фанерой. Над центральным входом огромный плакат с пионером, отдающим салют. Видимо до войны здесь был пионерский лагерь. Весь плакат в пулевых отверстиях. Немцы развлекались, тренируясь в стрельбе. У стены в кучу свалены страшно топорщащиеся белыми рукамиобломки статуй, что они представляли собой в целом виде, было непонятно. Что-то жуткое, противоестественное было в этом навале скульптур. Сашке даже на миг показалось, что это заледеневшие трупы людей протягивают к нему свои мертвые руки. Парня передернуло, и он поспешил отвернуться от неприятного зрелища.

В самом здании суетятся военные. Обычная штабная суматоха в разгар боевой работы.

— Ждите, — майор кивнул Стаину на, стоявший в углу, крашенный синей масляной краской табурет с симпатичными резными ножками. Такой обычный, домашний, совершенно чуждый творящемуся вокруг бедламу. Сашка расстегнул комбинезон и устало откинулся на стену. Ждать пришлось долго. Парень успел задремать. — Товарищ лейтенант госбезопасности! — потряс его за плечо Филатов, — заходите, товарищ Жуков ждет. Сашка с силой растер лицо ладонями, прогоняя дрему.

— Куда заходить?

— Вот дверь, — указал нужную дверь майор.

— Спасибо, — Сашка застегнулся и шагнул в кабинет.

— Товарищ генерал армии, лейтенант государственной безопасности Стаин по вашему приказанию прибыл, — перед Сашкой, за столом, облокотившись на столешницу, сидел знакомый с детства по фотографиям, картинам и плакатам знаменитый будущий маршал победы. Бритая голова, суровый взгляд, на кителе Звезда Героя, два Ордена Ленина, Орден Красного знамени, медаль ХХ лет РККА и еще какая-то неизвестная Сашке награда[i].

— Так вот ты какой — лейтенант госбезопасности Стаин, — Жуков с интересом оглядел стоящего перед ним парня. — Видел Вашу атаку. Впечатлило. Садись, пиши! — Георгий Константинович показал парню на стул и пододвинул листок бумаги и карандаш. Сашка почти строевым шагнул к столу и усевшись с прямой спиной, спросил:

— Что писать, товарищ генерал армии.

— Фамилии, звания участников штурмовки пиши. Сам на вас представление подам. Всех к Красному знамени. Сдались немцы в Шлиссельбурге, прорвали мы блокаду — на лице Жукова появилась улыбка, и оказалось, что не так уж он и суров, как показалось Сашке в начале разговора[ii].

— Товарищ генерал армии, а как же Синявино, Мга? — спросил парень без надежды на ответ. Ну, действительно, будет тут представитель Ставки распинаться перед лейтехой, рассказывая планы командования. Но к удивлению Стаина Жуков ответил:

— Синявино надо взять. И, надеюсь, ты нам в этом поможешь. А на Мгу нет у нас еще силенок, — у вокруг губ генерала армии появились горькие складки. — Машина твоя сильно повреждена?

Сашка пожал плечами:

— Не знаю, товарищ генерал армии, надо смотреть.

— Ясно. Прибудешь к себе, доложишь мне лично о готовности техники. Мне надо чтоб ты по Синявинским высотам отработал.

— Когда, товарищ генерал армии?

— Завтра ночью.

Сашка кивнул:

— Есть — доложить о готовности, товарищ генерал армии, — ну хоть не днем и без аврала. Будет время Тихонова туда отправить, пусть посмотрит что там, да как. Лучше прямо сейчас чтоб выдвигался. — Разрешите от вас связаться со своим штабом? — на вопросительный взгляд Жукова пояснил — Надо распорядиться на счет разведки.

— Хорошо. Сейчас Филатов проводит к секретчикам на ВЧ. Товарищ Сталин ждет от тебя доклада. Потом со своими свяжешься.

Сашка поднялся:

— Разрешите идти?

— Иди. Жду доклада.

И вот смолк грохот вертолетов, отстрекотали взлетающие «уточки». Аэродром погрузился в звенящую тишину, иногда нарушаемую звонкой перекличкой голосов девушек-механиков, да где-то на юго-западе грохотала канонада. Сашка чувствовал себя сейчас здесь неприкаянным и лишним. И вовсе не потому, что у него не было никаких хлопот, уж чего-чего а работы у комкора хватало. В основном бумажной. Парень даже не подозревал, сколько бумаг приходится писать командиру, и чем выше должность, тем объемней ворох разного рода отчетов. От количества наличия трусов и портянок, до морального состояния и политической зрелости личного состава. И комиссар тут вовсе не при чем. Комиссары пишут еще одну такую же кипу бумажек, только уже по своему ведомству. А еще пишет особист, медицинская служба, техники… Пишут все! И когда воевать умудряемся! Вот и сейчас парня ждала бумажная работа, только вот ему было совсем не до нее. Ребята ушли в боевой вылет, а он, «безлошадный», остался на земле.