Дорога Перемен. Дилогия (СИ) - Тартаров Радислав

Следующий день мы занимались изготовлением наковальни: смастерили форму, залили в нее переплавленную руду, и под вечер все было готово. Отец, как обычно, не мелочился и сделал наковальню на вырост, правда, она все же была меньше отцовской, но не на много.

Более или менее ковать гвозди, которые можно уже продавать, у меня получилось спустя два дня. Отец рассказал, какой длины должны быть гвозди, какой ширины, их есть несколько видов, но он кует только один, хотя бывает, по просьбам сельчан делает и другие. Когда я спросил, сколько нужно гвоздей, он сказал, что можно ковать сколько угодно, и, если односельчане не купят, удастся продать заезжающим купцам, был бы металл. Именно этим я и буду по началу заниматься, но за рудой надо будет ходить почаще.

Мое предложение помочь ему с рудой он отклонил, сказав, что в глубине леса, где он добывает руду, много опасностей и я еще мал туда соваться. Тогда я предложил ему добывать одно ведро поменьше, оставлять его ближе к началу леса, а я уже буду его забирать. Кузнец задумался, сказав, что мама будет явно против, но обещал поразмыслить над этим.

Это обрадовало, больше металла, значит больше проданных гвоздей, а это больше денег. Один гвоздь стоит 2 медных, отец говорил, что в одиночку делал не более пятидесяти гвоздей за день, хотя можно и больше, просто ему было без надобности. Тут я из прошлой жизни вспомнил, что некий Джеймс Лейстон умудрился за две недели выковать семнадцать тысяч гвоздей, только это было в девятнадцатом веке, и, как он это сделал, я не помнил. Гвозди, изготовленные отцом, были в основном пирамидальные и в длину не больше двенадцати сантиметров. Начиналось все с того, что отец отливал тонкий прут длиной в метр и толщиной в полпальца, затем зубилом перерубал его на части, получившуюся заготовку разогревал в горне докрасна и начинал проковывать, заостряя с одной стороны и создавая три грани, а другой конец загибал клещами и расплющивал, таким образом создавая шляпку, затем опускал в воду, и на этом гвоздь был готов. Грани, конечно, были неидеальны, и гвоздь был эстетически не сильно красив, но и гвозди ковались не для дворян, а в массовом варианте для селян сойдут и такие.

Посмотрев на занятие отца и поняв принцип, я готов был приступать. Но полностью работу мне не доверили, отец давал мне только доковывать, сам же отлил десять прутов, а затем разделил их на части. Я под пристальным присмотром отца брал щипцами заготовку, потом засовывал ее в горн и ждал, когда она начнет краснеть, после чего нес на наковальню и формировал гвоздь. Делал по пять гвоздей в день, хотелось бы больше, но отец не давал, оправдывая это тем, что я мал и на первых порах этого хватит.

Зато появилось лишнее время на тренировки. Полностью нормально напитать меридианы я не мог и только и делал, что сливал в них энергию ядра. Результат пока был незначительным, но я не расстраивался, как говорится – дорогу осилит идущий, и я понимал, что я только в начале пути.

За все десять дней, что я ковал, отец на мои гвозди смотрел только вначале. Убедившись, что они такие, какими и должны быть, он вернулся к своей работе. Я же старался придать гвоздям качественный вид и был полностью сосредоточен на процессе. Как и в любой монотонной работе для начала нужно набить руку. За эти пятьдесят выкованных гвоздей я, решив, что рука набита и можно процесс работы усложнять, озвучил свои мысли отцу. Тот попросил для начала принести изготовленные мной гвозди, чтобы решить, что дальше делать.

Оценивая мою работу, он то и дело одобрительно хмыкал, говоря, что я даже чересчур старался, проковывая грани, и такие гвозди уж точно купят. Когда каждый предмет был осмотрен, отец похвалил меня, но предупредил, что без нормальной кожаной защиты меня к раскаленному металлу прямо с горна не пустит. На вопрос, где мне ее взять, он сказал, чтобы я сковал еще пятьдесят гвоздей. Их мы продадим купцу, что приедет через семь дней, а на вырученные деньги купим кожу. Я охотно согласился и принялся за работу.

Отец, видя, что мне уже хорошо дается ковка, разрешил мне делать на несколько гвоздей больше, и к концу срока у меня было уже целых сто десять готовых к продаже изделий.

В день приезда купца мой товар был в идеальном состоянии: каждый гвоздь был очищен от копоти и отполирован почти до блеска. Затем я смастерил небольшой ящичек, сложил в него ровными рядами гвозди, а сверху закрыл крышкой, прибив ее по диагонали двумя гвоздями. Отец, глядя на мои приготовления, только улыбался, но ничего не сказал, а, когда я закончил работу, одобрительно хмыкнул.

Когда отец нагрузил свой мешок молотками и топориками, а я взял свой ящик с гвоздями, мы пошли в сторону базара. Я был в предвкушении, ведь это будут почти полностью заработанные мной деньги, которые пойдут на развитие моего мастерства, что в дальнейшем поможет моей семье.

Пока шли к рынку, расспрашивал отца, что и сколько стоит. Кожу бычью или свиную продают от серебряного за один погонный метр, так что на два мне должно хватить, особенно хорошей выделки продают дороже, но нам такой и не надо, сойдет простая. Жаль, что я не сделал больше гвоздей, мог бы что-то еще купить. Из рассказа отца узнал, что каждые пять дней устраивались ярмарки, где торговали местные, а раз в десять дней приезжал торговец, их было несколько и приезжали они по очереди, но всегда вовремя.

Идя, размышлял чего за эти семнадцать дней добился своими тренировками. Результат был, ядро стало немного ярче сиять и уже заметно увеличилось в размерах, сейчас с полтора грецких ореха. Изменения я даже и не сразу заметил, так как не визуализировал источник, меридианы по привычке напитывал до небольшого заряда бодрости в организме, а день назад, занявшись медитацией, был приятно удивлен. У меня даже надежды не было на столь заметный прогресс, так как были воспоминания о моих первых тренировках. Что стало причиной такого роста – регулярные тренировки, молодой возраст или может особенности моего организма – я не знал, но полагаю, что все вместе.

Рынок не впечатлял. Две женщины с овощами, одна с фруктами, какая-то бабка с травами и зельями, мужик с мясом, ну и больше всех выделялся купец, лавка у него была в три раза шире, чем у местных, красивее оформлена. Заприметив его, мы сразу двинулись в этом направлении.

– Здравствуй, уважаемый! – поздоровался отец первым.

– Здравствуйте, – повторил я за ним.

– И вам не хворать, добрые люди, рад вас видеть возле моей лавки. С чем пожаловали? Хотите что-то купить или продать? – улыбнулся нам купец.

– Да вот, решили продать первую работу сына, – с гордостью сказал отец. – Джо, покажи.

Я сразу же положил на землю ящик с гвоздями, достал ножик и открыл крышку. За всеми моими манипуляциями внимательно следил купец, когда я закончил, он подошёл и внимательно начал рассматривать гвозди, один даже взял в руки и покрутил вокруг своей оси.

– На удивление качественная работа, редко такой товар попадается. Сколько тут? – поинтересовался купец у отца.

– Сто десять, – гордо ответил отец, улыбнувшись на похвалу. Да и мне было приятно, все-таки старался.

– Ну что ж, так как это первая работа вашего сына, и выполнена хорошо, даю вам цену в три медных за штуку. И чтоб вы знали, цена моя такова, поскольку мне хотелось бы, что бы вы такие гвозди продавали только мне, что скажите на это? – озвучив свое предложение, купец перевел взгляд на меня в ожидании решения.

Я глянул на отца, он мне кивнул, и я поспешил ответить:

– Хорошо, уважаемый, я согласен!

– Очень хорошо, юноша. Итого, в результате вы имеете три серебряных и тридцать медных. Возможно, желаете что-то приобрети у меня в лавке?