Эпоха Фестивалей - Павел Смолин

— Хорошо, — Кивнул он. Какой безотказный.

Так, теперь…

— Есикава-сан, а ваша мама не согласится сняться?

— Это в этой роли? — Указала она на один из первых листочков.

— Да.

— Я поговорю с ней, но, думаю, она не откажется, — Улыбнулась Есикава-сан, — Она не раз жаловалась, что на пенсии сидеть скучно, так что… — Развела она руками.

— Само собой, хоть и небольшой, но гонорар мы заплатим, — Добавил батя.

— Что вы, это вовсе не обязательно, — Попыталась отказаться Есикава-сан.

— Любой труд должен быть оплачен, — Категорично заявил отец.

— Братик, я тоже хочу сняться в фильме! — Появилась в кухне Чико, успевшая переодеться в любимую Гандам-футболку.

— Прости, в этом фильме подходящей для тебя большой роли нет, но в эпизоде обязательно тебя снимем, — Потрепал я сестренку по голове и снова обратился к няне: — А еще, Есикава-сан, я бы хотел предложить вам главную роль. Будете кошмаром всех японских детей!

Няня долго и вкусно хохотала, и, само собой, согласилась.

Попрощавшись с Рику-саном и няней — он вызвался ее подвезти, немного пообсуждал с отцом всякое разное и пошел в гостиную, где в коробочке дремал Сакамото-сан.

— Сакамото-сан, снимешься в фильме? — Спросил я, потрепав питомца за ушком.

Умная животинка утвердительно мявкнула.

— Придется закрасить твои белые пятнышки черной краской, — Предупредил я. Кот почесал за ухом, что я принял за «мне все равно».

— А еще Рику-сан грубо схватит тебя за шкирку, — Поморщившись, добавил я, — Вот так! — Аккуратно продемонстрировал. Котик муркнул и ткнулся в ладонь носом. Что ж, согласие питомца получено!

Далее обзвонил остальных потенциальных «актеров». Кеиджи и Минами звать не стал — уж больно нехорошо пялились на меня их родители-якудзоиды. Будто я в чем-то виноват! Блин, а ведь виноват…

— Кохэку, привет! — Набрал я последний в списке, но не последний по важности, номер.

— Привет! Какая жуть, да?! — Спросила она, явно имея ввиду вчерашний день, — Хорошо, что с нами была Хэруки! Ты видел, как…

— Стоп! — Рявкнул я, — Мы же подписывали бумаги, помнишь? В лесу совершенно ничего не случилось!

— Точно, извини, просто приснился дурной сон! — Быстренько сориентировалась умненькая Кохэку.

— Твой отец завтра днем дома?

— Он почти всегда дома, — Фыркнула она.

— Тогда мы с Хэруки зайдем? Я принесу сценарий, попробуем нарисовать нужные раскадровки.

— Хорошо, что с Хэруки, а то подумают, что я променяла Кейташи на кого-то еще! — Хихикнула она.

— Тогда до завтра?

— До завтра!

Как только я повесил трубку, телефон зазвонил. Это из Европы вернулась Сакура-семпай. Отличный тайминг!

— Иоши, я тут подумала…

— Думаешь обо мне, Сакура-семпай? Я тронут! — Ехидно перебил ее я.

— Конечно думаю! Вернулась домой, и сразу решила узнать, как там «Биочервь»?

— «Биочервь», увы, заморожен, — Обломал ее я.

— Как так? Да это же… Это же…

— Прости, времени не было ну вот совсем. Кстати, пора отдать долг!

— Что? Какой долг?

— Помнишь, ты обещала отработать своим телом за главы «Биочервя»?

— Помню, но…

— И я ни разу не воспользовался этой возможностью, так?

— Так, но…

— Поэтому ты снимешься в моем фильме!

— Что?.. Фильм?..

— Наберу в ближайшие дни, пока! — И положил трубку. Сакура-семпай такая потешная!

Сценарий закончил где-то в районе полуночи, отправил на печать и через балкон проник в комнату весьма довольной таким положением дел Чико, которая решила меня дождаться, чтобы уснуть вместе. Милаха!

Когда мы подошли к школе, ремонт уже завершился, и здание сияло, как новенькое. Пройдя внутрь, двинулись к учительской. Такеши-сенсея там не оказалось, но нашелся Араки-сенсей, который уже был в курсе «движа» с математической олимпиадой. После десятиминутного диалога пришлось согласиться ходить в клуб математики. К счастью, получилось отстоять свое право «догулять» остаток каникул. Он поведал, что Такеши-сенсей все лето просидел в комнате литературного клуба, принимая заявки. Какой молодец.

— Принес? — Сразу спросил наш куратор, как только мы вошли в кабинет.

— Принес, — Достав из кармана кассету, я помахал ей в воздухе.

— Пойдемте, — Кинув трубку на стол (режим «занято»), он повел нас в направлении кабинета директора, по пути рассказывая: — Заявок уже больше семи тысяч, поэтому во время фестиваля к школе подгонят грузовик. Поставим для вас навес, будете сидеть и продавать альманах снаружи.

Мы хохотнули, Такеши-сенсей сверкнул глазами, но говорить ничего не стал. Без стука войдя в какой-то кабинет, он вышел оттуда с магнитофоном, который всучил мне. Ладно, потаскаю, я не гордый. Постучав в дверь директора, услышали приглашение и вошли, найдя там одинокого, копающегося в бумагах Оку-сенсея. Поздоровались-поклонились, и Такеши-сенсей воткнул кассету.

— SHUT YOUR MOUTH!!! — Заревел магнитофон. Учителя побледнели, а я бросился к аппарату и выключил.

— Извините, не та сторона, — Поклонился я, перевернул кассету, отмотал на начало и нажал кнопку. Угораздило же меня записать все на одну пленку!

Слушая гимн, учителя расслабились и начали улыбаться — еще бы, бархатный голос выкладывающегося на 200 % Масафуми-сана был реально хорош, гармонично дополняя приятный клавишный перебор. Когда гимн закончился, Такеши-сенсей выключил магнитофон.

— Ну что тут сказать. Молодец, Одзава-кун! — От всей души похвалил меня директор.

— Спасибо огромное, Ока-сенсей, но это по большому счету заслуга студента консерватории Масафуми Акикавы-сана. Это его голос звучит на пленке.

— Вот как? И как же ты с ним познакомился? — Заинтересовался Такеши-сенсей.

— Он помог мне записать «демку» с моими песнями, — Не стал я скрывать. Смысл? Школьными правилами не запрещено — я проверял.

— Вот как? Понятно, — Кивнул Ока-сенсей.

— Ока-сенсей, у меня есть просьба.

— Какая?

— Я хочу снять фильм, поэтому, пожалуйста, позвольте отснять несколько сцен в школе?

Такеши-сенсей заржал:

— Ты что, решил в одиночку компенсировать отсутствие в школе кино- и музыкального клуба?

— И кулинарного тоже! — Улыбнулся я, — В одной кондитерской неподалеку продают парочку придуманных мной тортиков. Дать вам адрес?

Директор подключился к ржачу и разрешил поснимать в школе. Отлично!

— Ой, здравствуйте! — Открыла нам дверь одетая в фартук поверх легкого летнего платья Людмила.

— Здравствуйте! — Улыбнулся я ей.

— Здравствуйте! — Старательно произнесла Хэруки — всю дорогу по ее просьбе учил.

— Какая красивая девочка! — Улыбнулась женщина, — Говоришь по-русски?

Хэруки, отреагировав на знакомое слово «русски» и вопросительную интонацию, покачала головой.

— Прямо куколка! А чего это она зелененькая, Ёша? — Спросила Людмила меня, — Да вы проходите, проходите, — Освободила она дверной проем.

Покинув балкон второго этажа, на который выходила дверь выделенной Уцуномией квартиры, вошли внутрь — пахло жареной рыбкой.

— Она очень любит деревья,