Авантюрист. Начало (СИ) - Риддер Аристарх

Сыновья Тома и Дукаса закончили с кизельгуром, в трюмах шхуны теперь лежало больше трёхсот килограмм этого минерала и мы, пополнив запасы воды, взяли курс на восточное побережье Флориды. Там, в городке Сент-Августин, я решил обустроить свою временную базу, провести эксперименты с динамитом, продолжить мои медицинские изыскания и самое главное, подготовиться к осуществлению одной очень многообещающей авантюры.

В Сент-Августин мы прибыли ранним утром тридцатого августа. Городок еще спал, а на пристани, помимо заспанного местного чиновника нас ожидали двое.

– Эй, Стефан, лови конец! – закричал Дукас одному из них и кинул канат, тот сделал неловкое движение и верёвка упала в воду.

И тут я услышал кое-что, что заставило меня широко улыбнуться.

– Стёпка, ехиднин сын, едрить тебя через коромысло! У тебя, что руки дерьмом намазаны? Канат уронил, растяпа! – и многое, многое, многое.

Второй человек Дукаса заворачивал такие конструкции, что его национальная принадлежность не оставляла сомнений. Когда мы пристали к берегу, я подошёл к нему и спросил:

– Братец, ты что, русский?

Ох и помотала жизнь простого вологодского мужика Савелия Прохорова! Двенадцать лет назад жребий пал на него и попал Савелий по рекрутскому набору из своей северной деревеньки на жаркий юг империи, в пехотный полк на Азово-Моздокской укреплённой линии.

Служил честно, пулям не кланялся, но и вперёд не лез.

– Самое безопасное место оно же где? В серединке, и от командирского батога далеко и черкесский кинжал не близко, – часто говаривал он своим однополчанам.

К тому же, жук он оказался преизрядный. Нет-нет, да и получалось, что и табачку у Савелия в кисете было побольше и каша в котелке понаваристей, чем у товарищей. Трофеями он разживался иногда такими, что впору не то что унтеру, а даже и офицерам.

Но никогда и никто не мог его, ни в чём обвинить, с товарищами делился исправно, воровать не воровал. Водку пил, а кто её не пьёт, но не больше чем другие. Просто был он весь такой, оборотистый.

Обнаружилась правда и у него слабина, и нашёл он через эту слабину приключения. А именно, женщины. Охоч он был до баб, уж вы меня простите, до чрезвычайности. Вот буквально ни одной юбки не пропускал.

И как-то раз, приглянулась ему одна казачка, ладная такая, всё при ней. К тому же вдова, что важно. Савелий мужчина был с понятиями, на чужих жёнок рот не разевал и незамужних девок не портил.

Но оказались у этой вдовушке два братца, с которыми у Савелия сразу не сложилось. Сватали они её к своему товарищу, и какой-то мутный солдатик был им совершенно без надобности.

Слово за слово и был Савелий бит. А потом, так как вторым его достоинством являлось упорство, еще раз. На третий раз, видя, что этот мужик никак не уймется, решили казаки его проучить. Обухом по голове и вывезли бесчувственного Савелия в степь, мол, очнётся тут один, глядишь и поумнеет.

Очнуться то он очнулся, но не сам, а оттого что полили на него сверху водичкой самые настоящие черкесы. Резать его не стали, какой с мертвого толк, а взяли и продали его. Да не куда-нибудь, а в туретчину.

И сменил Савелий ружьё солдатское на весло турецкое. На шебеки его султанского величества, чтоб всё у него отсохло, и весь его гарем стал ему без надобности, всегда требовались гребцы, а Савелий, хоть и не отличался богатырским телосложением, но выносливости имел просто не меряно.

Если бы гребцов выпускали с шебеки то Савелий мог бы сказать что он попутешествовал по Средиземноморью: Турция, Египет, Палестина, Ливия и Алжир. Много где побывал он да ничего и не видел. Гребная палуба она же везде одинаковая, не важно где корабль стоит. Хоть в столице Блистательно Порты, хоть в зачуханной палестинской бухте, хоть в пиратском Алжире.

Там, в Алжире посадили на скамью рядом с Савелием изнеможденного человека и сказали, греби, мол кяфир, за двоих. За себя и за эту падаль.

Хотел было Савелий возмутиться но увидел на крест православный на груди у этого человека выжженный. Открыл рот и промолчал. Хоть и плохеньким он был православным, но всё же был.

Человек тот не умер и на второй день даже стал грести по мере сил. Так обрёл Савелий друга верного. Серба Стефана Милковича.

Был Стефан как и Савелий, человек служивый. Службу нёс у самого кесаря австрийского в уланах венгерских. И попал он в плен к туркам и через свой буйный нрав очутился на скамье рядом Савелием.

Так и пропали две души православные в плену басурманском, да не то готовил для них Господь. Натолкнулась шебека рядом с Марбельей на судно торговое, королю Испании принадлежавшее, да и загорелись глаза у капитана шебеки. Только оказалось то судно не простое. Ловушкой для пиратов оно оказалось.

Едва только турки пристали к нему, как трюм открылся и посыпались из него на палубу солдаты испанские и загорелся бой. Солдаты из испанцев, конечно, не самые лучшие, а турки и того хуже. Перебили их испанцы, а невольников освободили.

Оказались Савелий со Стефаном в славном городе Кадис. До России матушки далеко, жить как то надо, и завербовались оба в матросы, на судно торговое в Новый Свет уходившее. Так и оказались они сначала на Кубе, а потом и во Флориде испанской. А вот во Флориде улыбнулась друзья удача. Встретились они с греком Дукасом и стали уже у него матросами.

Хозяином он оказался щедрым, опять же православный, да и в Сент-Августине флоридском, колония греческая большая оказалась, даже с церковью и священником. А то, что Дукас контрабандой зарабатывал, так кто не без греха?

– Да, братец, помотало тебя по свету, ничего не скажешь, – только и сказал я, когда Савелий рассказал мне свою историю. Разговор шёл на русском и Барри порядочно удивился, мой верный камердинер ну никак не ожидал, что его хозяин еще и русским владеет. Ну ничего, дружок, у тебя впереди еще множество удивлений.

В письме к Дукасу я написал ему, что мне требуется достаточно большой дом за городом, обязательно с несколькими хозяйственными постройками. Как это ни странно, он не нашёл нужного мне строения, поэтому поступил необычно. Ушлый грек купил на своё имя большой участок к западу от города и построил там всё необходимое, включая два домика для прислуги, один для семьи Барри, второй для Тома. Что ж, так даже лучше, получилось чуть дороже, но зато с гарантией.

Господский дом я разделил на две части. В одной разместился я и Селия, девушка медленно шла на поправку, но была еще слишком слаба. Во второй разместилась "школа", я собираюсь стать видной фигурой в этом мире и мне нужны грамотные помощники. В этой школе я продолжил обучать Барри младшего, дочку Тома и с десяток греческих подростков, посмышлёнее.

В это время подростки трудились наравне со взрослыми, поэтому моя школа не имела аналогов в мире. Я стал платить родителям моих учеников за то, что учил их. Естественно под гарантии того, что потом они будут работать на меня. Деньги я платил не очень большие, но всё-таки, пятьдесят долларов в месяц я на стипендии ученикам тратил. И для подростков, и для их родителей всё это оказалось бешеной мотивацией, и знания ребята просто проглатывали.

В больших сараях разместились мастерские: стеклодувная, портняжная и плотницкая, чуть дальше, на отшибе мы поставили кузницу. Работать там стали соплеменники Дукаса.

Кроме того, еще в трёх сараях поменьше будут лаборатории: медицинская, оружейная и резиновая. До появления первых резиновых плащей, знаменитых макинтошей, еще больше двадцати лет, а значит, у меня есть отличный шанс заработать много денег.

Тем более, я знаю узкие места каучука. На жаре он становится липким, а на морозе твердым. В той истории, что я знаю, эта проблема будет решена в 1839 году, когда американский химик Чарльз Гудьир откроет процесс вулканизации. Простите Чарльз, не будет у вас приоритета в этом, мне очень нужны деньги, да и резиновые изделия мне тоже нужны.