Анджей Сапковский - Владычица озера

– Паршивый кобольд! – заорал, убегая, босой и грязный беспризорник. – Нелюдь! Козел бородатый!

– А чтоб у тебя кишки сгнили, говно человечье! – зарычал краснолюд. – Чтоб сгнили и через задницу вытекли! Люди посматривали в угрюмом молчании.

***

Квартал Вязово протянулся вдоль озера, у залива, среди ольх, плакучих ив и, конечно же, вязов. Здесь было гораздо тише и спокойнее, никто ничего не покупал и не желал продать. От озера тянуло ветерком, особенно приятным после душного и смрадного, полного мух города.

Корчму "У Вирсинга" искать пришлось недолго. Первый же прохожий указал ее не задумываясь.

На ступенях увитого горошком и дикой розой крылечка, под навесом, обросшим зелененьким мхом и облепленным ласточкиными гнездами, сидели два бородатых краснолюда, потягивающих пиво из прижатых к животам кубков.

– Геральт и Лютик, – сказал один и приветственно отрыгнул. – Долго же вы заставляете себя ждать, паршивцы. Геральт слез с лошади.

– Привет, Ярпен Зигрин. Рад тебя видеть, Золтан Хивай.

***

Они были единственными посетителями корчмы, крепко пропахшей жарким, чесноком, травами и чем-то еще – неуловимым, но очень приятным. Сидели за массивным столом у окна с видом на озеро, которое сквозь подкрашенные стекла в свинцовых переплетах выглядело таинственно, привлекательно и романтично.

– Где Цири? – без вступлений спросил Ярпен Зигрин. – Неужто...

– Нет, – быстро прервал Геральт. – Приедет сюда. Вот-вот. Ну, бородачи, рассказывайте, что у вас слышно.

– Ну, не говорил я? – насмешливо бросил Ярпен. – Не говорил я, Золтан? Возвращается с края света, где, если верить слухам, бродил по колена в крови, истребляя драконов и повергая в прах империи, а нас спрашивает, что у нас слышно. Одно слово – ведьмак.

– Ага, – подхватил Золтан Хивай. – Ведьмак, он и в Вызиме ведьмак.

– Чем это тут, – вставил Лютик, – так вкусно пахнет?

– Обедом, – сказал Ярпен Зигрин. – Мяском. А-ну, Лютик, спроси: откуда, дескать, у вас мясо?

– Не спрошу, потому что знаю эту шутку.

– Не будь свиньей, спроси.

– Так откуда же у вас мясо-то?

– А само приползло... А теперь серьезно. – Ярпен отер слезы, которые проступили от смеха, хотя шутка, правду сказать, была с большой бородой. – С едой положение критическое, как всегда после войны. Мяса не найдешь. Даже птицы, и той нет. С рыбой тоже – швах... Плохо с мукой и картошкой, горохом и бобами. Фермы пожжены, склады разграблены, пруды спущены, поля пустуют...

– Торговый оборот приказал долго жить, – добавил Золтан. – Привоза нет. Функционирует только ростовщичество да натуральный обмен. Базар видели? Рядом с бедняками, распродающими и выменивающими остатки добра, набивают мошну спекулянты...

– Если вдобавок ко всему еще случится неурожай, зимой народ станет помирать с голоду.

– Неужто так скверно?

– Когда ты ехал с юга, должен был видеть деревни и селения. А-ну, вспомни, ты во многих слышал собачий лай?

– Ядрена вошь! – хватил себя по лбу Лютик. – Я ж чуял... Ведь говорил я тебе, Геральт, что это было ненормально! Что чего-то недоставало! О! Теперь понимаю: собак не было слышно! Нигде...

Он вдруг осекся, взглянул в сторону ароматящей чесноком и травами кухни, и в его глазах засветился испуг.

– Не трусь, – фыркнул Ярпен. – Наше мяско не из лающих, мяукающих или кричащих "Смилуйтесь!". Наше мяско совсем другое. Прямо сказать – королевская пища.

– Ну, скажи наконец, краснолюдище!

– Когда мы получили вашу цидульку и стало ясно, что встретимся именно в Ривии, мы с Золтаном долго ломали голову: чем бы вас тут удивить. Комбинировали, комбинировали, аж нам от этого комбинирования... писать захотелось. Тогда зашли мы в приозерную рощицу ольховую. Глядим, а там прям-таки неимоверность виноградных улиток. Ну, взяли мы мешок и насобирали этих миленьких моллюсков, сколько в тот мешок влезло...

– Многие сбежали, то бишь сползли, – покачал головой Золтан Хивай. – Мы были малость подшофе, а они чертовски юркие... улитки-то.

Оба краснолюда снова поплакали от смеха над очередным бородатым анекдотом...

– Вирсинг, – Ярпен указал на копошащегося у печи корчмаря, – мастер по приготовлению улиток, а дело это, чтоб вы знали, требует немалых талантов. А он – прям-таки кухмистр от бога. Пока не овдовел, содержал с женой трактир в Мариборе с такой кухней, что сам король принимал у него гостей. Щас поедим, поверьте!

– А для начала, – кивнул Золтан, – перекусим свежекопченым сигом, пойманным на наживку в бездонных пучинах тутошнего озера. И запьем сивухой из бездонных пучин тутошних подвалов.

– И рассказывайте, друга, – напомнил Ярпен, наливая. – Рассказывайте!

***

Сиг был еще теплый, жирный, пахнущий дымом ольховых стружек. Водка была холодная, аж челюсти сводило.

Вначале рассказывал Лютик. Цветисто, гладко, с лирическими отступлениями, красноречиво расцвечивая повествование такими вычурными и фантазийными орнаментами, которые почти заслоняли и прикрывали выдумки и фантастические построения. Потом рассказывал ведьмак. Рассказывал одну правду и говорил так сухо, скучно и бесцветно, что Лютик не выдерживал и то и дело встревал, что вызывало у краснолюдов нескрываемое недовольство.

А потом повествование закончилось, и наступила долгая тишина.

– За лучницу Мильву! – Золтан Хивай откашлялся, поднял бокал. – За нильфагаардца. За Региса-травника, который в своей хате угостил путников мандрагоровым самогоном. И за ту Ангулему, которой я не знал. Пусть им земля будет пухом. Всем. Пусть у них там, в ином мире, будет вдоволь всего, чего в этом недоставало. И пусть имена их живут в песнях и легендах во веки веков. Выпьем.

– Выпьем, – глухо повторили Лютик и Ярпен Зигрин. "Выпьем", – подумал ведьмак.

***

Вирсинг, седовласый мужчина, бледный и худой как щепка, прямая противоположность привычному стереотипу корчмаря и мэтра кухонных таинств, поставил на стол корзину белого ароматного хлеба, потом огромное блюдо, на котором на подстилке из листьев хрена лежали улитки, шипящие и брызгающие чесночным маслом. Лютик, Геральт и краснолюды прытко взялись за дело. Пища была исключительно вкусна и к тому же невероятно забавна, поскольку приходилось ловко манипулировать странными щипчиками и вилочками.

Ели, причмокивали, подхватывали на хлеб вытекающее масло. Добродушно поругивались, когда то у одного, то у другого улитка выскальзывала из щипчиков. Два котенка от души веселились, гоняя и катая по полу пустые раковинки.

Запах, шедший их кухни, говорил о том, что Вирсинг жарит вторую порцию.

***

Ярпен Зигрин вяло махнул рукой, прекрасно понимая, что ведьмак не отстанет.

– У меня, – сказал он, высасывая ракушку, – в принципе ничего нового. Немного повоевал... Немного починовничал, меня ведь помощником старосты избрали. Придется делать карьеру в политике. В любом другом деле большая конкуренция. А в политике – дурак на взяточнике сидит и грабителем погоняет. Легче выбиться.

– У меня, – сказал Золтан Хивай, размахивая прихваченной щипчиками улиткой, – на политику смекалки нету. Я водяно-паровой металлургический заводишко варганю в компании с Фиггисом Мерлуццо и Мунро Бруйсом. Помнишь, ведьмак, Фиггиса и Мунро?

– Не только их.

– Язон Варда полег под Яругой, – сухо сообщил Золтан. – По-дурному, в одной из последних стычек.

– Жаль парня. А Персиваль Шуттенбах?

– Гном-то? Ну, у этого все в порядке. Хитер, бродяга. От набора отбрехался, какими-то древнейшими гномовскими законами прикрылся, дескать, ему религия воевать запрещает. И ведь отвертелся-таки, хоть каждой собаке известно, что он всех богов и богинь за одну маринованную селедку заложит. Сейчас у него ювелирная мастерская в Новиграде. Знаешь, купил у меня попугая, Фельдмаршала Дуба, и сделал из несчастной птицы живую рекламу, научив кричать: "Брылльянты! Брррыльянты!" И, представь себе, клюет народишко-то. У гнома клиентов до пупка и выше, полны руки работы и набитые карманы. Да-да, это ж Новиград. Там деньги на улицах валяются. Потому и мы наш заводик собираемся в Новиграде запустить.

– Люди станут тебе двери дерьмом мазать, – сказал Ярпен. – Камнями окна вышибать. И зачуханным карликом обзывать. И ничуть тебе не поможет, что ты, мол, фронтовик, что за них, мол, дрался. Будешь парией в том своем Новиграде.

– Как-нито выдюжу, – весело сказал Золтан. – В Махакаме слишком большая конкуренция. И сверх плеши политиков. Выпьем, ребяты? За Калеба Страттона. За Язона Варду.

– За Регана Дальберга, – добавил Ярпен, грустнея. Геральт покачал головой:

– Реган тоже?

– Тоже. Под Майеной. Одна осталась старая дальбергова жена... А, к чертям собачьим! Хватит, довольно, кончим об этом, выпьем! И поторопимся с улиточками, Вирсинг снова тащит.

***

Краснолюды, распустив пояса, выслушали повествование Геральта о том, как княжеский роман Лютика окончился на эшафоте. Поэт прикидывался оскорбленным и не комментировал. Ярпен и Золтан ревели и пускали от смеха ветры и слезы.