Пол Ди Филиппо - Нечеткое дробление

Чтобы достигнуть этой точки, Пол проделал огромную работу. Он позволил этой предельно философской проблеме мучить и истязать его во время вдохновенного вояжа по мирам своих сокровенных желаний, и в результате получил ответ, который смог обратить себе на пользу. Философия напоминает почесывание; вы чешетесь, пока зуд не пройдет, а потом, если вам дорога шкура, останавливаетесь.

В завершение странствий Пол возвращается в Провиденс, где обретает счастье и свою настоящую любовь. И, судя по тексту, который мы уже рассмотрели и проанализировали, тот Пол либо этот все же решил Онтологическую Закавыку, став замечательным писателем. Вот уж действительно счастливый конец.

Руди Рюкер (март 2003)

Моя жизнь ни к черту не удалась.

Я понял это в одно печальное утро, когда шел пешком на работу.

Словно голубой разряд молнии, разящей прямо в зад, мысль поразила меня посреди шага.

Моя жизнь безнадежно и полностью, на все шесть дней, предшествующих воскресенью Святого Отдохновения, ни черта не удалась.

Говорите мне после этого о проклятых откровениях святого Петра.

Вначале это горькое прозрение погрузило меня в еще более глубокую депрессию, чем обычно. Помните, наверно, ту сцену у Феллини в «Восемь с половиной», где на пресс-конференции Мастроянни забирается под стол, спасаясь от своих мучителей, а потом стреляет себе в голову? На полмига я почувствовал то же, что чувствовали ботинки тех, по чьим ногам он пробирался под столом.

Потом случилось нечто занятное. Прежде чем моя нога совершила свое следующее пешеходно-поступательное движение, все мое самоненавистничество испарилось, остались только холод и равнодушная ясность. Я ощутил внутри себя будто бы одного из Уэллсовых марсиан. Впервые за долгое время я получил возможность объективно рассмотреть свою жизнь.

Шоры упали с моих глаз. Или случилось что-то, описываемое клише равной силы.

Мне сорок пять лет, я работаю продавцом в маленьком частном книжном магазинчике в городке при колледже. Магазинчик называется – ха! – «Страна книг». Работа моя – сущий тупик карьеры: не требует ни грамма мозгов, но предоставляет мне крышу над седеющей головой и холодильник, в котором замороженных овощей, рыбных палочек и шестибаночных упаковок пива ровно столько, сколько мне надо. И эта работа для меня столь же неподходяща, как выполнять тонкую ручную работу в толстых кухонных рукавицах. (Причем я был настолько неудачлив в своей повседневной жизни, что даже не добыл такую вот стеганую защиту для своей одинокой действительности.)

Когда-то, много лет и пространств назад, у меня были голова и мозги. Разум, который мог бы завести меня куда-нибудь, примени я его верным образом. Я мог бы поступить в колледж, потом горбатиться на работе, не рисковать и не высовываться, целовать задницы. Заниматься бла-бла-бла (здесь и далее сокращенно: БББ).

Понимаете, насколько мне помнится, было время, когда я был толковым и смекалистым парнем. Таким смекалистым и толковым, что мог стать кем угодно. Врачом, юристом, ученым, брокером. (Ладно, пускай последнее и шаг назад по эволюционной лестнице, но зато брокеры хорошо зарабатывают.) Однако дни эти давно минули, растрачены по мелочам и унесены ветром.

И винить в этом некого, кроме себя.

Вот какая мантра!

А было так. В молодости я вдруг с чего-то решил, что могу писать книги.

Возможно, это была не единственная пришедшая мне в голову в ту пору скверная идея. Идеи приходили и уходили, и были не хуже «Титаника», «Водного мира» и «Небесных врат».

Скорее всего эта бредовая мысль посетила меня из-за большой любви к чтению. Может быть, мне нравилось воображать себя писателем. Но как ни крути, идея была хуже некуда. Потому что писать я не мог, по крайней мере в том незатейливом стиле, что принят в наше время в качестве стандарта, используемого всеми избравшими поприще стимулирования чужого воображения. На то, чтобы досконально изучить себя и прийти к такому выводу, мне понадобилось двадцать лет упорства, на протяжении которых я выбирал работу с минимальным окладом днем и колотил по клавишам машинки ночью, потом отправлял свои манускрипты по почте и ложился спать.

Таким образом, лучшие годы своей жизни я провел в стиле недо-Буковски и недо-Пекари. Я так нигде и не напечатался, даже в тонких фэнтези-журнальчиках (я был ниже андеграунда!), покончил со всякими попытками сделать нормальную карьеру, закрыл себя для всех нормальных внешних интересов и компаний, и все для того, чтобы посвятить жизнь «искусству».

Я распрощался со своими стараниями только два или три года назад. Пожертвовав пишущую машинку Армии Спасения, все свои рукописи отправил в урну.

Но лишь в эту самую минуту, на полпути между домом и книжной лавкой, я понял, что полностью и окончательно СДАЛСЯ!

И что мы имеем в итоге?

Продавец книжного магазина с расшатанной психикой и нарушенным гормональным балансом, с талией, обхват которой в сантиметрах быстро приближался к величине его IQ, стиснутый между работой, которую тихо ненавидит, и норой, чтобы укрыться (черно-белый ТВ, микроволновка, ванная внизу, в холле).

С утратой жизненных целей мир внезапно показался мне огромным и устрашающим, одновременно чересчур полным и слишком пустым. Пустым для меня, полным для других, преуспевающих, счастливых людей.

Следующие несколько недель я мог думать только о том, что делать, если моя жизнь кончена. Очень изматывающее занятие: имеющийся расклад не оставлял мне ни одного шанса.

Дальше – хуже. Я задумался о том, зачем меня вообще занесло на Землю в это место и время. Потом – а для чего существует сама Земля. После чего развил вопрос до масштабов всей вселенной.

Неожиданно в приливе тоскливого страха я понял, что этот последний вопрос – «Почему есть нечто вместо ничто?» – именно тот вопрос, который Хайдеггер определил как самую важную и неразрешимую загадку философии, первоисточник существующего беспокойства, ловушку и западню для многих поколений.

Я был сбит с ног самым мощным хуком, какой Бог или Человек когда-либо получал в дурацком форельем питомнике Жизни.

Онтологическая Закавыка, или ОЗ.

В конечном итоге ОЗ завела меня туда, где я уже с трудом мог припомнить свое имя. А имя было – Пол Жирар. Извините, мне следовало сообщить вам эту крупицу данных раньше.

Но, как я уже отметил, писака из меня так себе.

Как я уже говорил, работа в книжном магазинчике меня вполне устраивала, разве что вызывала легкую тошноту. Может быть – ранее. Но отныне все изменилось.

Случилось так, что даже моя любовь к книгам ушла.

Неправда. Давай уж начистоту, Пол! Не ушла – унеслась прочь, вопя и стеная, изгнанная злобной силой современной публицистики, рядом с которой стая шакалов казалась добродушными шалунами из романа Генри Джеймса.

Некогда мой книжный магазинчик казался мне случайно обнаруженной сокровищницей бессмертной литературы, теперь же, из пучины самоуничижения и отчаяния, представлялся огромным, перезрелым, вонючим шариком навоза, из тех, что скатаны силой рыночного капитализма с жучиными мозгами.

Вот что тогда стояло там на полках.

Автобиографии обаятельных сельских ветеринаров и бравых старых вояк. Признания массовых убийц и людоедов, насильников и промышленных мегаломанов. Пророчества мутантов и воспоминания умирающих, которым не посчастливилось закончить когда-то начатое. Репродукции оптических иллюзий. Репродукции известных картин, где люди были заменены кошками и собаками. Фантазии с обнаженными поп-звездами, снятые с претензией на художественный вкус. Советы Папы. Советы ангелов. Советы гостей телешоу. Любовные похождения и сплетни о голливудских знаменитостях. Рассказы от первого лица о похищении инопланетянами. Истории о том, как кому-то поперло. Тексты для укрепления духа всевозможных пород бесхребетных слизняков и разнопородных идиотов, желающих штурмовать вершины. Шедевр на тему о том, как правильно срать в лесу, и другой, как удержать белок подальше от ваших птичьих кормушек. Социологические предписания от «государственных мужей» с мозгами ящериц. Поваренные книги и книги по диетам, руководства по сексу и (наверное, уже есть или скоро появится) книга с советами о том, как трахаться на плите и в прочих экзотических местах. Коллекции открыток. Резкие и злобные обличительные речи о том, какой глупой, неблагодарной и бесполезной стала американская публика. (Этому я могу даже посимпатизировать, за исключением того, что образцовый гражданин, к которому взывает автор, был списан с Варда Кливера.) Скандалы в высшем свете. Приемчики и уловки для тех, кто растит свое тошнотворно завывающее, но дорогое и любимое отродье. Воспоминания о годах запоев, инцеста и насилия со стороны родителей.