Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)

— Так инвестировали бы в производство.

— Мы и инвестируем. И Джо, и Джим инвестируют в производство табуреток стариком Ли, закупая бревна у мужика Ивана. — бармен недовольно скривил лицо и включил кофеварку — Но безработный пьяница Билл по-прежнему работу себе найти не может. Точнее, работа есть, вот только она в сфере услуг. Тьфу. Вот поэтому и слабая экономика у нас. Ушли практически все, как только узнали, что наше Единое Американское Государство лишилось ранга и скорость течения времени замедлится накануне апокалипсиса.

— Погодите… еще сильнее замедлится? Я сюда пришла прождать недельку другую, пока Беркур лечат. И насколько же оно у вас замедлилось?

Бармен ответил, насколько. Атамора тут же ринулась к выходу, и, взяв аллюр три креста, направилась к кабинке-телепорту. Старик пожал плечами и убрал одну из чашек, предназначавшуюся для гостьи. Это была его последняя чашечка кофе, и бармен предпочел бы выпить ее в компании. Ну что ж, не судьба. Вода в кофейнике чуть слышно зашумела, начав кипеть.

Столица Рязанского генерал-губернаторства кардинальным образом изменилась. Все дома были изгажены низкопробным граффити, мирных прохожих на улице не было, плюс ко всему на выходе Атамору ждала молодежная банда со всеми ее атрибутами, включая маргинальную одежду, панковские прически и холодное оружие.

— Привет, ребята. — рогатая не нашла ничего лучшего, чем занять дружелюбную линию поведения.

— И тебе привет, коль не шутишь. — ответил один из панков, беззастенчиво лапая свою подружку.

— Я тут ненадолго по своим делам. Пропустите?

— Ты вроде нормальная. И не дрейфишь, это тоже хорошо. Дань плати и иди себе.

— Лааадно. Только сумму назови приемлемую. А то я могу и передумать платить.

— Ты что, блатная?

— Я даже слов-то таких не знаю.

— Может, знаешь тут кого? С чего это ты дерзкая такая?

— Я никого тут не знаю. Кроме девочки.

— Какой девочки?

— Беркур. Ей сейчас должно быть лет пятнадцать…

— А, ты про Большую Медведицу. Она в авторитете, говорят, убила уже человек двести.

— Вот черт. Я малость опоздала. Кого она убивала?

— Как это кого?

— Ну… детей убивала? Я, наверное, против убийств детей. Да, я точно против. Вот.

— Дак детей маленьких давно отсюда увезли. Их ну никак убивать не получится, даже приди кому-то такое в голову. Взрослые тоже ушли куда угодно, где время побыстрее идет. Апокалипсис близко. Остались одни маргиналы и бездари. Бездари почти все сдохли с голоду, а мы года два как сидим на оставленных складах с харчами, как собаки на сене. И грыземся друг с другом.

— Так где сейчас эта девочка?

— Беркур в нейтральной по отношению к нам банде. Жирный, тебе спецзадание. Проводи рогатую к Фехтовальщикам.

— А чего сразу я?

— Потому что ты на меня конячишь. Шестерка ты.

— Но ведь… а, ладно, черт с ним. Пойдем, свистулька. Провожу тебя к государственным складам «Береза-6». Медведица тебе кем приходится? Ты кент ее?

— Я ей жизнь спасла. Хотя она этого даже и не знает.

Беркур, лучший, но очень невезучий по жизни боец банды Фехтовальщиков и по совместительству их военный инструктор, затачивала на станке лезвие своего побывавшего в передряге цвайхендера. Мысли ее были мрачны, хотя холодильник был забит мясными консервами — огромное богатство по местным меркам. Началась цепочка невезения почти сразу после ее рождения. Она серьезно заболела, и ее принесли на лечение сюда, в губернаторство Империи. Как она успела выяснить у сошедшей с ума женщины, которая пятнадцать лет назад была главврачом больницы, а на момент их встречи была там простой техничкой, которую держали из жалости, Беркур была дочкой феодала из Сферы. Брошенной на произвол судьбы, которая поначалу была к Большой Медведице не такой уж и жестокой, поскольку о бесхозных детях заботились неплохо, и слово «интернат» вовсе не было синонимом ада. Выяснив о Сфере все, что только могла, она с энтузиазмом принялась за свое физическое развитие, особый упор делая на фехтование. Не забывала она и про изучение права, этикета, агрономии, кустарной металлургии, а также обычных школьных дисциплин. Вот вернется наконец мама, и тогда тяжкий труд окупится сторицей! Но та все не приходила. Что ей помешало? Естественно, враги. Беркур обязательно вернется и за все хорошее отомстит, нужно лишь дотерпеть, дождаться совершеннолетия… но вместо совершеннолетия начались погромы. Затем — бунт. Резня между чистильщиками и плебсом окончательно спутала все планы. Пришло четверо трансцендентных, которые взялись за руки, словно дети, и повелели оружию не стрелять. И ушли, довольные, навсегда. Чистильщики не были дураками, и все тут же сбежали — знали, к чему приведет вмешательство трансцендентных. И были правы. Плебс обзавелся холодным оружием и начал резню по новой, но на этот раз и убийцей, и жертвой был он сам. Все, кто не захотел в этом развлечении участвовать, разбежались кто куда, словно крысы с тонущего корабля… а Беркур осталась. Иначе исчезли бы все шансы, что мама ее найдет. И девочке хотелось кушать, желательно трижды в день. Также желательно, чтоб с мясом. Еще хотелось учиться. Но школа при интернате закрылась. Затем закрылся сам интернат, и дети попали на улицы. И тут уж ее физические навыки и фехтование пригодились как нельзя лучше. Пройдя через невесть сколько стычек и полноценных войн с участием многих банд, она не заработала ни единого шрама, что относила скорее на везение, чем на навыки, в чем была кардинально не права. Ее более чем двухметровой высоты тело не имело ни капли жира — лишь великолепные мышцы. Которые странным образом не умаляли женственности Медведицы. К ней много кто подбивал клинья из своей банды и из дружественных, но Беркур с этим делом не спешила. Она панически боялась произвести на свет ребенка, который вскоре будет поглощен апокалипсисом, толком не пожив.

Наконец, зазубрина на мече была ликвидирована, и он был полностью готов к новым смертоубийствам. Беркур ощутила легкий голод и принялась открывать банку с консервированной кукурузой. Внизу из открытого окна послышался шум незлобных переговоров между караулящими членами банды и кем-то пришлым. Затем в дверь ее квартиры в доме, находящемся вблизи правительственных складов «Береза-6», деликатно постучались. Беркур лениво пошла открывать. На пороге обнаружилась миниатюрная рогатая девочка. Она с очень смущенным и растерянным видом смотрела снизу вверх на огромную хозяйку квартиры. Медведица молча сграбастала миниатюрное тельце и заключила маму в крепкие объятия.

Фея земли степенно и неспешно летела рядом с освободившим ее от пут Тизианом, а две ее подруги летели высоко в небе, выделывая фигуры высшего пилотажа с оглядкой друг на дружку. В итоге получался странный, но изящный танец — феи вообще оказались большими специалистками во всем, что касается изящности.

— Эй, Сильвер, иди к нам! — закричала с высоты фея огня.

— Вертитесь без меня, глупые Чайлды. — громко ответила земляная.

— Да, ты имеешь право называть их детьми. — сказал маг, чтобы заполнить паузу разговором.

— Конечно, имею. Чайлды они и есть Чайлды. Что одна, что другая.

— Они так молоды?

— Да причем тут возраст, дурень. Они просто провалились.

— В чем провалились?

— В краже. После того, как Владычица дает фее имя, она должна спереть что-нибудь у людей. Чем ценнее украденный предмет, тем лучше твое прозвище. Я — Рокки Сильвер, потому что умыкнула серебряный подсвечник. Тут главное не переборщить с усердием. Потому что если ты провалишься, и тебя поймают, ты Чайлд навеки. Вот и они у нас Вотти Чайлд и Файри Чайлд. Поймали их люди и отшлепали.

— Не шлепали меня! — закричала с высоты огненная.

— Ну не суть. Но и Чайлдом быть не позорно — какое никакое, а все-таки имя. Безымянной феей быть намного-намного хуже.

Фея перевернулась и полетела вниз головой, придерживая руками подол красивого черно-серого платья.

— А одежду вы тоже воруете?

— Раньше, очень давно, воровали. У меня всегда все получалась, и я летала одетая. Сколько себя помню, я голой задницей не светила. Но остальные почти все летали голышом. Потом пришла Владычица. Начала нас жизни учить. Все нос воротили, хотя и признавали, что для — Сильвер на секунду перешла на шепот — *человека* она очень даже ничего. Но потом смотрим — а нас никто не убивает, и даже не калечит, все одетые, сытые, играм разным новым научились, песням греческим и не только обучены… но это еще ерунда. Когда она имена нам начала давать, это был восторг самый настоящий. Ее взяли да и признали главной. Владычицей. Это как Старшая, только намного главнее. Нынешние феи уже и не понимают, что изначально в этот титул было вложено немножко иронии. Но именно что немножко. Потому что когда тебе дают имя — это словами не передать, как классно. Вот.