Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)

— Погоди! Вот, я нашла что-то похожее. Это, кстати, был один мой знакомый.

— Хм. Но это же нонсенс. Такое и правда было? Ты думаешь о старом маге, который…

— Который специально копался в хитросплетениях магических рун месяцами, затем — столетиями, затем — тысячелетиями, чтобы не только исправить родной мир, но и сохранить возможность жить в нем маленькому комочку света.

Феи в замешательстве остановились перед входом. Ева понимающе спросила:

— Что, она еще может дрыхнуть?

— Может. Нельзя ее будить.

— Можно. Фею можно будить, восхваляя ее в песне.

— Это правило было давно — ответила Рокки — и означало оно, что будить нельзя. Мы ведь не станем сочинять песню про каждую фею…

— Но уж про Владычицу-то вы сочинили парочку песен, не так ли?

— Не-а.

— А давайте сочиним? — предложила Файри с энтузиазмом.

Рокки ответила подруге:

— Вот дурка. Мы же можем только подхватить. Что угодно подхватить, с первого раза дотумкать до любой вещи. Но первоначальный момент творчества нам не доступен, нет у нас в головах определенных винтиков. Иначе мы бы сами себе имена на раз-два давали.

— Сама ты дурка. Мы не можем — так пусть люди начнут.

Феи требовательно уставились на проведенных ими людей. Ева произнесла:

— Спойте, какая я, то есть, она, красивая. И скромная.

— Не, так мы не можем. Начни стих, мы тогда сами продолжим.

— Ничего не приходит в голову. — ответила Ева.

— Я тоже не мастак по части стихов. — сказал Тизиан, открещиваясь.

Феи требовательно посмотрели на Евгения.

— Кхм. Ладно, вот вам. Пусть от озера…

Феи дружно зашикали на него.

— Все, этого хватит. А то испортишь песню дилетантством.

Не сговариваясь и не задумываясь ни на секунду, феи пропели:

Пусть от Озера и до Кхорна обители,

Остается она победителем.

Отважный защитник, Даритель Имен

Пусть не будет наш щит никогда побежден!

Не будешь ты знать нужды и печали,

Души ведь в тебе совершенно не чаем.

Пойте, пойте, стихий дщери,

Славьте, славьте сильнейшую фейри!

Из низкого выхода из ледяного домика тем временем выбралась на корточках синеглазая и синеволосая особа, в остальном точная копия Евы. Одета она была лишь в футболку и панталоны, а волосы имела весьма растрепанные.

— Ну чего вы тут распелись на пороге, дурки? Ой. Гости. — сказала она и залезла обратно в иглу. Снова выйдя на свет божий спустя всего пару минут, вид она имела уже презентабельный. Феи и сверхчеловек принялись болтать, будто гостей рядом и не было.

— Атаи, дай нам поиграть какую-нибудь настолку, а? -

— Я вам уже давала, а вы фигурку Ковчега Судного Дня пролюбили. Если признаетесь, что оставили ее себе на память, и вернете, дам погонять последнюю редакцию.

— Да не брали мы ее. Фиг ее знает, куда она делась. Мы ж не специально. Скучно же, может, дашь по старой памяти, а?

— Ладно, потом дам. Но фигурку чтобы нашли.

— Да найдем, куда она денется, с подводной лодки. — ответила Рокки, и все три феи дружно захихикали.

— Вы до сих пор живете в том старом атомоходе? А вдруг там радиация? Я же сказала вам уходить оттуда. Впрочем, ладно. Ты — Ева, да? — обратила наконец внимание на людей синеволосая.

— И ты тоже Ева.

— Нет уж, я — Атаи, сильнейшая фейри. И готова набить морду любому, кто скажет, что это не так.

— Обойдемся без драки как-нибудь, ладно?

— Да я только за. Чего приперлись?

— Феи украли Источник моего друга.

— А как он выглядел? Кристалл такой, постоянно меняющийся?

— Да, это он.

— Так он не у меня.

— Подозрительно, что ты знаешь, как он выглядит, но утверждаешь, что он не у тебя.

— Ничего подозрительного. Ко мне пришла безымянная фея, жаловалась, что тащила добычу к Старшей, но так и не дотащила. Спереть его таким образом могла только Вайлит.

Тизиан в сердцах сплюнул на землю:

— Мы теперь так и будем ходить туда-сюда? Как будто это придурошный квест в каком-нибудь РПГ. У нас дела, между прочим.

— Ну, раз Вайлит сперла что-то у Старшей из-под носа, то Старшая это так не оставит. Готова поспорить, курфюрсты уже получили боевое задание.

— Какие еще курфюрсты? — спросила Ева.

— Моя гвардия отъявленных головорезок. Им палец в рот не клади. А уж как они поют — закачаешься.

— И сколько их у тебя?

— Дураку ясно, курфюрстов должно быть девять.

— Ты что, войну собралась начинать?

— Нет. Войну феи не потянут. А вот спереть украденное назад — это они запросто.

Раздраженная Атамора стукнула кулаком по столу:

— Ну какой тебе смысл тебе здесь оставаться?

— А тебе какой смысл меня уговаривать? Что, нужна лишняя крестьянка?

— Проклятье, ты такая вредная…

— Уж какая есть. Подумай сама. Здесь я кто-то, там — никто.

— Но ты же сама сказала, что там время выкрутили на полную катушку. Значит, в Сфере можно прожить намного больше, чем один год, как здесь.

— Вот и иди. А мой дом — тут. Я тут своим трудом все заработала.

— Хм. И родителей своих не хочешь проведать?

— Этих тварей? Ну нет. Скорее уж…

— Что?

— Скорее уж это ты — мои родители. Та, вторая, дала мне жизнь неосознанно. Покувыркавшись с папашей в перерыве между вязанием носков и сном. А ты мне жизнь подарила, исходя из глупого, но благородного порыва. Я от всего сердца говорю тебе «спасибо»! Жить я люблю, знаешь ли.

— Пожалуйста. А ты, я смотрю, тоже почти не пьянеешь.

— У меня высокая масса тела и индивидуальная переносимость алкоголя.

— Могла бы составлять мне компанию. Черт, я опять остаюсь одна, плюс еще это отключение серверов гадское…

— Ты одна осталась? Без друзей?

— Угу.

— Как же так вышло?

Атамора принялась рассказывать под стремительно опустошающиеся запасы алкоголя.

— И от роду тебе сколько сейчас?

— Я уже давно не считала.

— Год? Месяц?

— Меньше месяца.

— Уговорила. Я иду с тобой и буду о тебе заботиться.

— Из жалости, чтоль?

— Ну почему сразу из жалости? Вовсе нет! Хотя младенца можно и пожалеть. Так ведь ты говорила? — Беркур легонько стукнула огромным кулаком по плечу Атаморы.

— Да ну тебя…

Большая Медведица, нацепившая на плечи тяжеленный рюкзак, с трудом утрамбовалась в кабинку-телепорт вместе с Атаморой, не забыв и про свой огромный двуручник. Вотчина маркиза Эгги за прошедшее время изменилась даже кардинальнее Рязанского генерал-губернаторства. Теперь это был современный город, сохранивший старинные здания, но обросший еще и небоскребами, автобанами и прочими атрибутами преуспевающего метрополиса двадцать первого века.

— Мда…

— Для тебя, наверное, неожиданно. А я практически в режиме реального времени читала в инфранете, как меняется Сфера.

— А меч тогда зачем с собой потащила? Он же здесь, мягко говоря, неуместен.

— Так ведь тут по-прежнему очень распространена магия. Амулет, заговоренный отводить арбалетные болты, может с грехом пополам защищать и от порохового оружия. Поэтому здесь мечники все еще важная часть армии, как и терция, и даже конные рыцари не перевелись. Их пули совсем не берут, у них амулеты современные, продвинутые. Пойдем посмотрим на деревню, где я родилась, а? Ладно?

— Ты так говоришь, будто я могу отказать. Пойдем.

Девушки, расспросив прохожих, сели на мощный, сверкающий металлом и чистотой электропоезд, мигом домчавший их до Вельцина, за долгие годы превратившегося в городское предместье. Сама деревенька изменилась мало, лишь увеличила количество своих улочек и домов, но теперь ее окружала тьма шести-семиэтажных зданий, и, по сути, она стала большим спальным районом.

— Показать, где ты родилась?

— Ага. Только чур заходить не будем.

— Я только «за».

Атамора и Беркур немного потоптались возле отчего дома Медведицы и собирались уже уходить, но один из прохожих обратил на парочку большее внимание, чем обычно привлекали рожки или огромный рост.

— Приветствую, сэр Атамора!

— Ой. Вы либо помолодевший староста деревни, либо его сын!

— Да, это я. Был старостой, стал молодостой. — сказал юноша и захихикал собственной тупой шутке.

— Как же вы накопили на омоложение? Вы ведь… ну…

— Крестьянин. Самый обычный крестьянин. Но накопил. А потом еще накопил, и еще… Дело старое, но кричать, как я это сделал, не стоит. Хотя чего уж там… я был и остаюсь, до мозга костей, коррупционером. И даже на такой мелкой должности можно неплохо нагреть руки — были бы мозги.

— Да, тяжко мне бы с вами пришлось…

— Ты и не представляешь, девочка, как тяжко. В твой карман не попала бы и самая завалящая монетка — все бы прилипало к моим рукам. Это я не без гордости говорю — я уже тогда ушлым был, а уж сейчас…