Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль

— Горизонт чист, — объявил я, открывая дверь комнаты. Паркер отложил в сторону журнал «Ныо-йоркер» и встал с кресла, а Фред, который, видимо, убивал время, изучая носки своих ботинок, поднялся с дивана с таким видом, словно это действие отняло у него последние силы. Они прошли за мной в кабинет, где Паркер заявил свое право на красное кожаное кресло, а Фред рухнул в желтое.

Вулф удостоил их одним общим кивком и остановил взгляд на Паркере, явно ожидая пояснений.

— Полагаю, вы удивились, увидев нас, — начал адвокат, пожимая плечами. — Честно говоря, я и сам удивлен тем, сколь быстро развивались события. Но судья, слушавший дело об освобождении под залог, оказался моим старым другом, — сказал он, застенчиво улыбнувшись. — И он... кое-чем мне обязан... с давних пор. При этом наше заявление выглядело весьма обоснованно, несмотря на то, что речь идет об убийстве. Косвенные улики, отсутствие свидетелей, обвиняемый с безупречным прошлым, который, по всей вероятности, не предпримет попыток скрыться от органов правопорядка... Хотя боюсь, что средства массовой информации все же поднимут шум. Но так или иначе власти согласились, хотя и весьма неохотно, на залог в пятьсот тысяч. Я посчитал сумму справедливой, учитывая, что наш взнос составит всего десять процентов.

Фред, уперев локти в колени, продолжал безотрывно пялиться в пол.

— А как же деньги? — спросил Вулф.

— О, я позаботился об этом, — небрежно махнув рукой, ответил Паркер. — Уверен, что у нас с вами не возникнет проблем.

— Благодарю вас, сэр. Арчи выпишет вам чек сегодня же.

Теперь он обратил свое внимание на Фреда, который даже в этой достаточно спокойной ситуации чувствовал себя весьма неловко. Он был похож на мальчишку, пойманного с поличным при третьей попытке списать у приятеля контрольную работу и доставленного в кабинет директора школы.

— Я хотел бы услышать резюме результатов вашего расследования вплоть до момента убийства. Даю вам на это не более десяти минут, — резко произнес Вулф, зная о склонности Фреда к бессвязной болтовне.

Фред провел ладонью по лбу и начал:

— Вы знаете, что для этой работы меня рекомендовал Арчи. Я ему очень благодарен, несмотря на все, что случилось. Ну да ладно... Все началось в субботу позапрошлой недели. Я отправился на Стейтен-Айленд — церкви там принадлежит изрядный кус земли — и встретился с Ллойдом Морганом. Тот показал мне записки, шесть штук, с которыми, по его словам, вы оба уже знакомы. Морган сказал, что они хотят обнаружить автора и что я имею свободный доступ в храм в любое время, даже по вечерам. В тот же день я встретился с частью персонала и с самим Бэем.

— И как же отнесся к вам мистер Бэй? — спросил Вулф.

— Не знаю, как сказать, — пожал плечами Фред. Мне показалось, что он вроде как смущен. Было похоже, что это дело ему не очень по душе. Ему явно не хотелось, чтобы в церкви работал частный детектив, но по отношению ко мне он вел себя весьма достойно. Сказал, что совершенно не представляет, кто мог прислать ему подобное.

— И вы присутствовали на воскресной службе?

— Две недели подряд. Я следил из разных мест за тем, как проводится сбор средств. В первое воскресенье я смотрел за ходом службы с хоров, а во второе вел наблюдение на нижнем этаже. После этих служб новых угрожающих записок не обнаружилось, но если бы они и появились, то сказать, кто их подложил, было бы невозможно. Они там используют мешки, и прихожане опускают в них руки с деньгами или еще с чем угодно. Подбросить такую мелочь, как записка, не составляет никакого труда, и даже сидящий рядом ничего не сможет заметить. Я хотел поговорить с добровольцами, носящими мешки по рядам, но Морган не позволил. Он, опасаясь сплетен, не хотел, чтобы много народа узнало о происходящем.

Вулф недовольно скривился.

— Как вам известно, здесь только что был инспектор Крамер. По его словам, вы предположили, что автором записок был кто-то из сотрудников.

— Да, — кивнул головой Фред, — возможно, мне не следовало торопиться с выводами, пока я не добыл неопровержимых доказательств, но все они — и особенно Морган — требовали, чтобы я доложил о промежуточных результатах расследования. Мое сообщение вызвало ужасный переполох и затем... — он беспомощно развел руками.

— Вы, бесспорно, правы.

Фред удивленно посмотрел на Вулфа и спросил:

— Вы согласны со мной?

— Естественно. Не поделитесь с нами, каким образом вы пришли к заключению, что автор записок принадлежит персоналу?

— О’кей, — произнес Фред с намеком на энтузиазм в голосе. — Морган сказал, что о расследовании знал только узкий круг лиц, приближенных к Бэю - всего восемь человек, включая самого Бэя и жмурика Мида. Записки поступали шесть воскресений подряд, вплоть до того воскресенья, когда я появился в церкви. После этого они прекратились.

— Нельзя исключить, что это простое совпадение, заметил Вулф.

— Действительно нельзя, — согласился Фред. — Но есть еще кое-что. После каждой службы добровольцы относят мешки с приношениями в подвальное помещение, похожее на склеп. За этой процедурой наблюдает кто-нибудь из приближенных Бэя. Дверь склепа запирается на сейфовый замок. Комбинация замка известна только этой восьмерке. Деньги, а они после каждой службы собирают тысячи и тысячи наличными, не считая чеков, не пересчитываются до утра понедельника. За это время любой из восьмерки мог подсунуть записки в мешок.

— Умозрительные рассуждения, — ответил Вулф. — Любой прихожанин мог незаметно подложить записки в мешок, якобы опуская подаяние. Вы сами это сказали.

— А я-то думал, что вы поверили моей теории, промямлил Фред с вытянувшейся физиономией.

— Я и поверил. Не желаете ли что-нибудь выпить? Сам я выпью пива.

Паркер и Фред предпочли кофе, и Фред последовал за мной на кухню. Вернувшийся Фриц был поглощен приготовлением ленча, поэтому я взял на себя заботу о пиве для Вулфа, а Фред налил две чашки кофе из кофейника, подогревавшегося все утро. Когда мы вновь устроились в кабинете, Вулф нацедил себе пива в стакан и бросил пробку от бутылки в средний ящик письменного стола. Много лет тому назад он вбил себе в голову, что выпивает чересчур много пива, и начал вести учет, собирая пробки и подсчитывая их раз в неделю. Насколько мнё известно, эта еженедельная перепись ни на унцию не уменьшила потребление напитка.

— Сколько человек в церкви знали о цели вашего расследования? — после доброго глотка поинтересовался Вулф.

— Предположительно только те восемь, о которых я упомянул. Бэй величает их «кружком веры». В «кружок» входят Бэй, Морган, супруга Бэя Элиз, Мид, Роджер Джиллис, возглавляющий образовательную программу, Сэм Риз, которого они зовут министром-евангелистом, его жена Карола — солистка в хоре и, наконец, Марли Вилкинсон — руководитель музыкальной части храма. Бэй не желает, чтобы в дело был вовлечен, по крайней мере на этом этапе, совет попечителей.

— Как объяснили ваше присутствие остальным служащим?

Фред, помрачнев, отхлебнул кофе и поставил чашку на блюдце.

— В храме недавно были кое-какие неприятности: ничего особенного — разбитые стекла и мелкий вандализм. Там есть ночной сторож, но он старше самого Мафусаила и к тому же глуховат. Они вызывали полицейских, но те ничем помочь не смогли и, таким образом, предоставили убедительный довод для моего появления. Кроме того, случаи вандализма дали мне возможность задавать любые вопросы, связанные с полученными от прихожан деньгами.

Я провел с Вулфом достаточно времени, чтобы чувствовать, когда мой босс начинает терять интерес, хотя для остальных это может остаться незамеченным. Поэтому, не был удивлен, когда Вулф поднял руку, прерывая Фреда, и спросил:

— Не желаете ли разделить с нами ленч? У нас сегодня шэд[1] под щавелевым соусом.

— Я с большим сожалением вынужден отклонить ваше приглашение, особенно вспоминая наше последнее пиршество в этом доме, — ответил с улыбкой Паркер,  — но в два я обязан появиться в суде. Честно говоря, мне следовало бы уже быть в пути.

— А мне надо побыть дома с Фанни, — хрипло сказал Фред. — Я ей позвонил, после того как мистер Паркер меня вытащил, она ужасно беспокоится.

На самом деле истина заключалась в том, что Фред перестал быть желанным гостем за столом Вулфа с того далекого момента, когда попросил уксуса, чтобы полить запеченного в тесте голубя.

— Прекрасно, — проронил Вулф даже без намека на разочарование. — Фред, если у вас во второй половине дня появится свободное время, вы можете вернуться. У Арчи к вам множество вопросов.

Это было для меня новостью, но новостью хорошей, так как означало, что Вулф решил заняться этим делом, не заботясь о том, получит он гонорар или нет. Впрочем, я не сомневался, что он в конце концов пойдет на это.