Чарли Хьюстон - Неспящие

Я не мог угадать, что адресат сделает с коробкой. Неглупый человек с инстинктом самосохранения уничтожил бы ее сразу же, как только понял бы ее значение. От убийства обоих Афронзо очень скоро разойдется мощная ударная волна. Разоблачения, которые подсказывали причину их убийства, вполне возможно, последним перышком качнут чашу весов в сторону хаоса. С моей точки зрения, это было желательное развитие событий. Ничто так же успешно не прикрывает отступление, как неразбериха и смятение. Что и объясняет, почему я отправил коробку Хаундзу, а не Бартоломе.

Судя по описанию Парка, его капитан до мозга костей человек, для которого важнее всего самосохранение. Сомнительно, что он понимал характер возложенного на Парка задания, однако я не сомневаюсь, что он со всех ног побежал бы по самому выгодному пути, стоило только на него надавить. Очевидно, это такой человек, который высоко ставит общественное устройство. И выполнение приказов. Хаундз больше напоминал анархиста. Мне легко было представить, как в детстве он ломал игрушки ни по какой иной причине, кроме удовольствия увидеть их сломанными. Я также вспомнил замечание Бартоломе о том, что Хаундз не любит «типов из Вашингтона».

А еще был его поступок с часами.

Мелодия, которая говорила в пользу его человечности. Какой бы смысл ни вкладывали в это качество.

В итоге я решил, что он, возможно, достаточно пострадал сам, чтобы стать по-настоящему опасным, случись ему обнаружить кое-что из того, что лежит в корне мировых зол. Он именно такой тип, который внимательно рассмотрит лужу бензина, разлитую в подвале вокруг пороховой бочки, и зажжет последнюю спичку, чтобы разнести в щепки кривой дом наверху, пока в нем не пострадали новые злополучные жильцы. А с последствиями можно разобраться позже.

Вдобавок я вложил в посылку флакон с остатками «дремы». Какие бы скрытые отпечатки ни остались нетронутыми на его поверхности, больше всего, как мне казалось, его заинтересует именно содержимое. В отношении его тещи. По-моему, подарок вполне в духе Парка. А это в то время было у меня в голове на первом месте.

Разделавшись с посылкой, мы с Омахой поехали на лифте на крышу. Помимо батарей ПВО, там находилась вертолетная площадка, откуда два дня назад меня доставили к аэродрому. Подарок Тидзу Омахе: доставка подальше от города. За несколько лет до того я подготовил себе конечный пункт для отступления. Дом у нижнего предгорья Сьерры в нескольких часах езды на северо-восток. В паре километрах пешком от городка, он располагался на участке в несколько акров, через который протекал ручей с пресной водой. Чем дальше шли годы, тем больше мне казалось, что я уже никогда не воспользуюсь домом. Он не соответствовал ни временам, ни моему возрасту. И вдруг он снова обрел смысл. Обрел предназначение. Как будто я с самого начала знал, что мне нужно будет что-то защищать.

Я размышлял об этом, когда мы появились на крыше, где Санта-Ана со свистом дула сквозь копну ракет. Я посмотрел вверх, увидел подлетающий вертолет и отошел с ребенком к краю площадки. Мой дорожный комплект уже доставили на крышу. В сумке были дневники Роуз и Парка. Его пистолет, ее фотографии и письма.

Вертолет сел. Он унесет нас из неспящего города. Не слишком ли это много, подумал я, просить у судьбы, чтобы пилотом в нем оказался наемник-легионер с гуманитарными миссиями в прошлом и шрамом, от которого уголок левого глаза чуть опустился вниз, придавая ему вечно подмигивающий вид?

Даже в неспящем мире у человека еще оставалась надежда.

Даже у меня, Исковерканного Человека.

Эту историю было трудно собрать. Я составлял ее по дневникам твоей матери и отца. Его отчетам. По долгому, бессвязному разговору с твоей матерью, когда она той ночью рассказала мне, как «влюбились Роуз и Парк». Память твоего отца позволила ему в подробностях передать мне, что он пережил в последние дни своей жизни. Кое о чем мне пришлось догадываться относительно их мыслей. Когда ты сама прочитаешь дневники Роуз и Парка, ты поймешь, перешел ли я свои границы. Мне кажется, что я, пожалуй, был точен. Хотя, как бы я ни изучал их язык, я так и не сумел приобрести беглости в нем, и, несомненно, перевод не безупречен.

Я старался быть честным, но, как говорил отец Парка, мы не можем всегда быть уверены в том, что не обманываем себя. Парк не лгал себе, когда отдал тебя на мое попечение. Твоя мать умирала. Он знал, что не сможет защитить тебя в возникающем мире. Знал, что не сможет научить тебя выжить в этом мире. Он мог только попытаться спасти свой старый мир. Вывести преступников на чистую воду. Быть таким, каким бы ты хотела его видеть. Человеком, преданным справедливости. Который делает то, что считает правильным, хотя и знает, чего это будет стоить.

Он хотел оставить после себя порядок. Но порядка нет.

Как еще объяснить, что я, будучи вдвое старше его, оказался лучше приспособлен к будущему? Как еще объяснить, почему я, нераскаянный убийца, обладаю иммунитетом, как и ты, а не твоя мать?

Или, может быть, это и есть настоящий порядок. Который сводит вместе нуждающегося и то, что ему нужно. Как иначе объяснить, что моя жизнь слилась с их жизнью? Стареющий нелюдь с натурой, заточенной под эру хаоса, чтобы служить защитой ребенку.

Когда я взял тебя на руки, я хотел оставить за нами только пожарище. Чем выше пламя, тем лучше оно скроет наше бегство. Мне так отчаянно нужно было знать, что случилось с Парком, что поездка в поместье Афронзо и убийство отца и сына были действиями чистейшего разума и логики.

Так я себе тогда говорил.

Однако все было не так уж логично.

При всем своем хладнокровии, с которым я приступил к делу, могу сознаться, что действовал я во гневе. Кейджер был прав насчет этого. Но то чувство, которое посетило меня, когда я спустил курок, гораздо больше потрясло меня: оправдание. Чувство, которое меня дезориентировало, ведь раньше, убивая, я ощущал только глубокое удовлетворение и спокойствие от выполненного дела, в котором я был превосходным мастером.

Трепет чувства, которое мне еще нужно будет разрешить.

Потому что хотя я могу с анатомическими подробностями описать, что предпринял, что увидел и услышал, и всю последовательность событий моей жизни, я теперь знаю, что все искажено.

Моя жизнь — скопление моментов и предметов. Действий и отсутствий. Я сам ее создал. Плотное ядро навязчивой идеи, которая сохранила мне жизнь на войне, а в мирное время подвигла меня за новую задачу взяться — собирать мозаику, закончить которую могла только моя смерть. На то, чтобы сложить все кусочки, ушло гораздо больше времени, чем я рассчитывал. Мне все время нужно было отходить назад, чтобы увидеть ее в перспективе, чтобы понять, готова ли она или для полноты не хватает еще одного фрагмента. И наконец, во время бессонной чумы, в городе на границе океана и суши, я почувствовал уверенность, что смерть близка. Неминуемая кульминация.

Поразительно, что можно так немыслимо ошибиться. Обнаружить, что смысл твоего существования — не смерть, а чья-то жизнь. У подножия твоей кроватки, где покоилось тело твоей матери, я отошел еще на один шаг назад и увидел, что стена, на которой я создавал свой шедевр, не одинока; рядом еще одна, которая опирается на нее, и ее узор еще только предстояло начать.

Все, что я помню о себе в этой истории о твоей матери и отце, размыто тяжестью той минуты. Время искривилось вокруг массы, которая была тобой, когда я осознал, что не оставлю тебя с Тидзу, что не могу закончить мозаику, пока не удостоверюсь, что ты смогла начать свою.

Ты говоришь на языке твоих родителей и быстро обучаешься моему, и тебе придется решить, обнажил ли я всю правду или, как против того предостерегал твой дед, раскрыл себя через ложь.

Для Омахи, история, которую ты часто просишь меня рассказать, записанная моей собственной рукой.

Грасс-Вэлли, 13 ноября 2022 года.

Смесь метамфетамина и кофеина.

Малкольм Икс (1925–1965) — американский борец за права чернокожих.

Джордж Ромеро — родоначальник жанра фильмов о зомби.

Все выше и выше (лат.).

Вин Скалли — известный американский спортивный комментатор

Академия «Дирфилд» — престижная школа-интернат.

«Гэлэкси-С-5» — стратегический военно-транспортный самолет повышенной грузоподъемности.

Винк-1100 — мотоциклист-каскадер.