Виталий Абоян - Ипостась

Райн Тайн нервно стучал пальцами по матовой панели настенного коммуникатора. Он думал, хотя думать тут было не о чем.

Всего пару часов назад ему сообщили, что старика гравера нашли мертвым в номере отеля в Мандалае. В том самом номере, который сняла троица вчерашним вечером. Узнав об этом, Президент тут же отдал приказ задержать русского наемника и девушку. А вот теперь оказывается, что вся операция развалилась, рассыпалась в прах.

Людей, отправившихся за беглецами, нашли мертвыми в подъезде какого-то дома на окраине. Их нашли прохожие, непонятно для каких целей забредшие в этот дом. Прибывшая полиция обнаружила какой-то притон, угнездившийся в нескольких квартирах на четвертом этаже. Сомнений не оставалось – беглецы шли именно туда. И именно в этом месте, возможно, был процессор. Именно был, потому что людям Райн Тайна достались только трупы. В том числе и русского наемника, из головы которого кто-то вынул «балалайку». Флеш-рояль из мертвецов не складывался: не хватало девчонки.

Кто-то из местных рассказывал, что видел какую-то женщину, блондинку с европейскими чертами, которая тоже заходила в этот подъезд, кто-то говорил о нескольких вооруженных бандитах, некоторые добавляли к рассказу фразу «наверняка из триад». В общем, ясно, что события начинали быстро обрастать легендами, превращаясь в миф. А камер наблюдения на улицах, чтобы проверить, как все происходило на самом деле, в Мьянме не было.

Компьютеры, которых в притоне было немало, уже везли в Нейпьидо. Но и так ясно, что специалисты не найдут никаких особенных, работающих как-то «не так» процессоров. Возможно, несколько настоящих «поплавков», но не более. Не для того на облезлом линолеумном полу оставили столько трупов.

Карточный домик развалился. Его можно было бы начать строить заново, вот только на этот раз карты оказались одноразовыми.

Большой настенный коммуникатор не выключался с самого утра. Звук был приглушен, но тихое бормотание, доносившееся до слуха Райн Тайна, рассказывало об одном и том же. Весь день новости на всех каналах сообщали о начавшейся в Мьянме военной операции. Новость не гремела, ей уделяли несколько минут ближе к концу выпуска – кому интересна страна, название которой больше половины зрителей слышали впервые в жизни? Не важно, что там в этой Мьянме, акцент в новостях делали на «военную операцию» – зрителю нравится, когда стреляют.

«...обратились за помощью. На севере этой страны сложилась крайне сложная ситуация, которая в последнее время вышла из-под контроля властей. Причинами развития драматических событий послужило традиционное нежелание жителей провинции Качень жить в составе Союза Мьянма, подогретое крайней нищетой и разразившимся в провинции голодом. Международное сообщество с пониманием откликнулось на призыв о помощи переходного правительства Союза Мьянма, и корабли коалиционных сил уже приближаются к берегам попавшего в сложную ситуацию государства. Гуманитарная помощь...»

На экране показывали кадры, выдранные из какой-то хроники, где грязные и оборванные люди прятались за полуразрушенными хижинами. На фоне гремело и взрывалось, доносился стрекот одновременно нескольких автоматов. Райн Тайн не знал, откуда они взяли этот сюжет. На самом деле он вообще ничего не знал – возможно, в Качине действительно дела обстояли подобным образом, никаких вестей оттуда не поступало.

Они даже названия провинции произнести правильно не могут. Им этого и не надо, надо лишь разжалобить зрителей, исправно наполняющих казну уплатой налогов, – налогоплательщику должно быть жалко невинных бирманский детей, иначе они станут возражать по поводу вторжения «сил коалиции» – денег на этот проект уйдет немало. Наверное, на пятую часть истраченной суммы можно было бы поправить ситуацию во всей Мьянме. Только кому это нужно?

Райн Тайн не знал причины разразившегося кризиса. А точнее, если называть вещи своими именами, – вторжения. И не узнал бы еще пару дней, пока эти самые коалиционные силы не захватили бы страну полностью, если бы не позвонил Лал. Индус успел связаться до того, как оккупанты окончательно обрубили сеть – кто их знает, как, может, заблокировали спутник.

Генерал Лал рассказал, что они все-таки обнаружили на севере нефть. Собственно, о нефти он упомянул вскользь, в основном он звонил справиться, не знает ли Президент Мьянмы, почему на индийскую группу, базирующуюся в провинции Качин по совершенно официальному разрешению властей, было совершено нападение. В общем, группу практически уничтожили.

В тот момент Райн Тайн не знал, что ответить. Он только что-то бормотал, лихорадочно подсчитывая в уме вероятность того, что Индия начнет вторжение прямо сегодня. Оказалось, он считал неправильно – теперь ясно, кто уничтожил нашедших нефть индусов, так же как ясно, что никакие качинские сепаратисты и рядом с этим делом не стояли. А вот у индусов проблем прибавилось – ввязываться в военный конфликт они вряд ли собирались, но и оставить незамеченной наглую выходку «коалиционных сил» они тоже не имели права. Да и делиться найденной нефтью вряд ли рассчитывали. Теперь, после захвата Мьянмы, начнется дипломатическая игра и якобы случайные взаимные укусы вооруженных сил.

Но что Райн Тайну за дело до проблем индусов?

– Ты закончил прогноз, Ая?

– Да, господин Президент.

Вид у главного астролога был безрадостный. Астрологический прогноз, похоже, не врал.

– Что там?

– Перенос столицы не поможет, – уклончиво ответил Сигай.

– Говори прямо. Что у тебя получилось?

– Последние цифры изменили все. У Мьянмы нет будущего. Ни плохого, ни хорошего. Звезды отказываются освещать наш путь.

Райн Тайн кивнул. Именно так и должно быть. Если с нефтью не вышло ошибки, коалиционные силы здесь надолго. И последующие дипломатические войны, скорее всего, отстегнут по жирному куску индусам и поднебесникам. У Мьянмы нет будущего – потому что Мьянмы больше нет.

В этот раз звезды говорили точно, без прикрас и расплывчатостей.

В переговоры никто не вступал. Правительство оккупируемой страны, судя по всему, вообще никто не принимал во внимание. Все они здесь были пустым местом. Уже давно, задолго до Перерождения, народ Мьянмы существовал сам по себе. Они всегда были просто расходным материалом, мясом и руками, живыми роботами, которых правительство использовало по собственному, обычно не самому разумному, усмотрению. Райн Тайн думал изменить ситуацию. Но он не успел – на это банально не хватило денег. Или он не прав и дело совсем не в деньгах?

Связаться с представителями коалиции возможности не было – связь не работала уже второй час. Но был один шанс, и не воспользоваться им Райн Тайн не имел права.

Храм Католического Вуду располагался на самой окраине Нейпьидо, практически за городом. Небольшое каменное строение, украшенное несколькими остроконечными башнями и яркой мозаикой с изображением духов Лоа. Маленький островок одного из государств коалиции. Понятно, никто из местных хунганов не уполномочен вести переговоры, но, может быть, у них хотя бы есть связь со своими?

– Если у вас есть возможность, настоятель, – обратился Райн Тайн к хунгану, – я очень бы хотел переговорить с кем-нибудь из Нью-Орлеана. Вы, надеюсь, понимаете... У меня есть ряд предложений, которые могут показаться вашему руководству весьма привлекательными. Мы...

Снаружи раздался рокот – над крышей собора пролетела эскадра самолетов. Судя по звуку – на север.

– Я уполномочен дать вам ответ, – прервал тираду Президента негр.

Райн Тайн вскинул в удивлении брови.

– Мы не ведем переговоры, – медленно и отчетливо произнес хунган, – с тем, кто торгует своей страной.

<open dir>

[date]

«Когда в кромешной тьме приходится нащупывать ногой тропу, неплохо бы иметь уверенность, что идешь не по узкой доске, висящей над пропастью».

<PgDn>

[date]

«Целый день одни крысы. Нечего больше делать – только смотреть за этими хвостатыми тварями. Но кто меня спросит? Приходится наблюдать.

Если не сильно раздражаешься, можно заметить много интересного. Хвостатые мрази очень слаженно действуют сообща. Они воюют друг с другом, грызутся, но общее дело – это общее дело. Для блага всего крысиного народца они вполне могут поступиться личными амбициями. И производство у них безотходное – все в дом тащат. Что интересно, мертвецов своих они тоже не выбрасывают, не сжигают или, скажем, не закапывают в землю. Они их едят. Тащат куда-то и там едят. Может быть, не сразу. Запасаются мертвечинкой, что ли?

И вот еще какое дело: в лесу полно крыс, диких, не этих, устроивших настоящее крысячество – по аналогии с человечеством, – а в дом лесные не лезут, и общественное устройство они не налаживают. Живут себе, норки свои защищают от собрата. А своих, значит, только образованные, из Европы прибывшие, жрут».