Виталий Абоян - Ипостась

Несколько тычков носком ботинка в бок подтвердили – Бэзил мертв. Его тело безвольно дергалось под ударами Тони, а голова переворачивалась с боку на бок, разглядывая бессмысленным, ничего не видящим взглядом засиженный мухами потолок.

Женщина наклонилась, не сводя глаз с Кхайе, и вытащила из затылка Окоёмова «балалайку». Пускай берет, там все равно нет ничего важного.

Кхайе замерла, она ждала продолжения. Странное чувство безразличия захлестнуло ее, все стало бессмысленным и серым, мир сделался каким-то ненастоящим, словно пластиковым. Не о таком ли рассказывал Бэзил, когда говорил о голубом порошке?

Ты что же, забыла, что тоже нюхала эту гадость?

Единственное, что она никак не могла понять: почему Тони не убила ее сразу. Ведь ей не нужны свидетели, ее работой всегда было убивать, и делала она это не без удовольствия. Кхайе помнила, эта память досталась ей от Лисы, с какой радостью и воодушевлением Тони отправлялась с Бойдом на «полевые работы».

Тони потерла «балалайку» Бэзила об одежду и внимательно, с интересом в глазах, всмотрелась в надписи на чипе, как будто могла прочесть информацию, хранящуюся внутри, глазами. Потом отвернулась, явив Кхайе покрытый светлым ежиком затылок, и через спину бросила «балалайку», попав почти точно в руки девушки.

– Рыжий шел больше, – сказала она.

Рыжий? О чем это она?

Хватит строить из себя дуру – у Лисы были рыжие волосы. Слишком яркий цвет, чтобы не заметить его даже на бритой наголо голове.

Так значит, она узнала ее?! Не может быть, ведь Кхайе имела так мало общего с Лисой – тот беглый пластик поработал с ней на славу. Кстати, внешность ей меняли тоже где-то в недрах этой квартиры.

Кхайе вертела «балалайку» в руках, не зная, что с ней делать. Краем глаза она заметила какое-то движение, а когда подняла глаза, ствол «дыродела» Тони смотрел ей точно в переносицу.

Ну вот и все...

Грохнул выстрел, уши снова заложило, нос почувствовал едкий пороховой дым. Она слышит и чувствует? Значит, она все еще жива. Или она ошибалась насчет смерти?

На «балалайку», которая все еще оставалась в ее руках, упало несколько волосков. Черных, именно такого цвета волосы «бирманки» Кхайе.

А Тони снова стояла спиной к ней, ее палец выписывал замысловатые загогулины на подоконнике зарешеченного окна. Кхайе очень хорошо понимала, что это значит: Тони использовала возможности своей «балалайки», скорее всего, что-то делала в сети. Вот только что? Она никогда не была ломщицей, да и вообще мало интересовалась сетью. Вероятно, отправляла заказчику информацию о выполненном задании.

В этот момент сеть упала. Странно, что доступ присутствовал так долго – сегодня совершенно точно был необычный день.

Тони чертыхнулась и полезла в карман, откуда достала небольшой коммуникатор. Кхайе уже видела такой – этот был точной копией коммуникатора Окоёмова, того, что со спутниковой связью.

Тони, не оборачиваясь, махнула Кхайе. Она подавала ей какие-то знаки. Но чего она хочет?

Очнись, хватит спать, пришла пора действовать!

Тони дала ей знать, что узнала ее, она выстрелила, но не попала – Лиса видела, как Тони умела стрелять: она никогда не промахивалась, – она отдала ей «балалайку» Бэзила. Зачем это все, чего она добивается?!

Коммуникатор пискнул, обнаружив сигнал со спутника. Тони быстро набрала номер и поднесла его к уху.

– Да, это я, – сказала она в микрофон. – Да, все сделано, он... Черт бы его побрал!

Гаджет в руках женщины издал протяжный писк, сообщая, что батарея разряжена полностью.

– Как не вовремя! Им нужно сообщить о смерти этого Мыша! – выпалила Тони.

Сообщить о смерти Мыша?! Но...

Ты недоразвитая, ты до сих пор ничего не поняла?! Она промахнулась потому, что хотела промахнуться, и отвернулась для того, чтобы ты не попадала в поле зрения – заказчик может проверить запись с ее «балалайки». Для заказчика ты теперь труп какой-то случайно попавшейся под руку девчонки. А Мыш для них – это Окоёмов. Так что давай, сделай так, чтобы они поверили, будто держат в руках «балалайку» убиенного Мыша.

Стараясь не шуметь и не попадаться на глаза Тони, которая рылась в вещах Окоёмова, Кхайе стянула со стола «раллер», с помощью которого совсем недавно ломала «балалайку» Бэзила. Ту самую, которую снова держала в руках. Ну, этой машинке не привыкать, теперь все должно получиться и вовсе быстро.

Краем глаза она заметила, что Тони как будто случайно упустила из своего рюкзака черную сумку – сумку Мыша, в которой лежал его «раллер», а потом как бы невзначай зацепила лежащую ладонью вверх руку Бэзила. На сумке не было отпечатков, ни одного, кроме того, что отпечатался на ней сейчас. Может быть, еще пальцы Тони, но их происхождение будет понятно заказчику.

С «балалайкой» все очень просто – конечно, в чипе ломщика не написано, что он ломщик. Но вот ссылки на программы, сами программы и их недописанные фрагменты там всегда можно найти. Это то, чего не хватает в чипе Бэзила, чтобы его можно было принять за ломщика. Только это – у мертвого ведь не спросишь.

Тони нужно предъявить доказательства того, что она устранила ломщика. Понятно, кто нанял ее – корпорации, пострадавшие от действий Мыша. Значит, и коды нужно добавить, фигурировавшие в этом деле.

Открыть, стереть, поменять, добавить. Пальцы порхали по черным клавишам легко, почти не касаясь пластика. Кхайе была в своем мире, когда дело касалось Цифры, слабость и нерешительность, от которых она частенько страдала в обычной жизни, исчезали без следа. Последний штрих, залить все обратно и поменять отметки о датах – теперь невозможно определить, что данные попали в память «балалайки» сегодня.

Кхайе отключила психопривод и бросила чип на замершую навсегда грудь Окоёмова. Не слишком ли она спокойно смотрит на мертвого мужчину, о котором всего час назад думала, как о самом близком ей человеке?

Ты же ломщик, а у ломщика нет тех, кто дорог, забыла?

Она подняла глаза на Тони. Женщина все так же старательно избегала смотреть в сторону Кхайе. У нее был коммуникатор Бэзила, большим пальцем правой руки она набирала номер, а левой убрала в карман джинсов «балалайку».

Жизнь свела этих женщин вместе уже во второй раз. И так получалось, что во второй раз Тони отбирала у той, кого при рождении назвали Альмас Хамидди, мужчину, который стал ей дорог. В прошлый раз им был Бойд, в этот – Бэзил. Не важно, что действовала она в обоих случаях по-разному, результат одинаков: оба мертвы

– Да, я, – сказала Тони, когда на том конце ответили. – Сигнал сбоит, здесь с этим вообще большие проблемы. Да, уверена, что этот человек и есть Мыш. Его «балалайка» у меня, я готова передать чип или данные – как вам будет угодно. Хорошо.

Женщина дала отбой и сунула коммуникатор в карман. Кхайе раскрыла рот, словно рыба, беззвучно хватая воздух. Но говорить нельзя, если она хочет, чтобы Мыша не искали. Мыш теперь мертв, его ликвидировала наемница по имени Тони. Но коммуникатор, черт бы его побрал! Тони забирала его!

Память услужливо рисовала картинку: дрожащие пальцы заталкивают черный квадратик процессора в свободное, выключенное из электрического контура гнездо на плате коммуникатора, титапластовая крышка с легким щелчком становится на место, а сам гаджет отправляется в рюкзак Окоёмова.

Часовщик мертв, единственный образчик технологии, граничащей с понятием чуда, находился теперь внутри маленького гаджета, под надежной защитой титапластового корпуса. Но самой верной защитой было неведение – Тони даже не подозревала, что лежит внутри коммуникатора, который она положила в свой карман. Его нетрудно украсть, любой карманник вытащит что угодно из заднего кармана джинсов в два счета. Вот только Кхайе давно узнала простую истину: можно нести в непрозрачном драном пакете миллион евродинов (или сколько их влезет в этот пакет?) через самый злачный квартал, и это будет куда безопасней, чем везти деньги в бронированной машине со спецсигналами – никто не знает, что в пакете, а вот броневики просто так по улицам не гоняют.

Как же забрать у нее коммуникатор?

Никак. Ты решила, что мир не готов к этой технологии, пускай все остается как есть.

Но рука сама предательски тянулась к торчащему из кармана гаджету. Еще чуть-чуть, еще полметра...

Только Мышу – настоящему Мышу – тогда несдобровать.

Тони, не оборачиваясь, шагнула вперед и быстро пошла по темному коридору. Спустя несколько секунд послышался стук закрывшейся входной двери. Той, что зачем-то выкрасили в ярко-зеленый цвет.

Когда строишь домик из карт, нужно соблюдать осторожность: одно неверное движение – и шаткое строение рассыплется. Но нет никакого интереса строить просто так, оттачивая аккуратность рук и четкость движений. Всегда хочется построить еще выше, сделать эфемерный дом больше. Еще одну-две карты, «кирпичики» становятся на отведенное строителем место, и дом стоит, он получается крепким. Еще одна и еще – ничего не происходит. И вот тогда строитель начинает испытывать странное чувство: ему кажется, что количество карт можно увеличивать до бесконечности, пока все остальные «зодчие» не останутся далеко позади. Это чувство называется азартом, и довольно часто оно подводит – рано или поздно очередная карта оказывается лишней, и домик рассыпается, уничтожив надежды азартного строителя создать самое высокое здание.