Геннадий Прашкевич - Генератор времени

Осмелев, спустился на берег.

И буквально сразу увидел дракона.

Ну, прямо как на реверсе той золотой монеты.

Хищный, угловатый, чешуйчатый, перепончатокрылый.

Не то чтобы в самом деле взращён исключительно на цветах зла, но — отталкивающий! Как передутый дирижабль завис, покачиваясь, смердя, над заиленными серыми песками, над кирпичными руинами, брюхо лоснится, мелкие придурки в кольчугах и в звериных шкурах бегают под ним, как мыши, в его тени. Совсем мелочь, молекулы по сравнению с летающим чудищем, вот опустится на них и раздавит. Пойти, что ли, почесать ему грязное чешуйчатое брюхо, как большой свинье, подразнить придурков гоблинов и троллей, а то вырядились как спанчбобы.

Нет, лучше бы, конечно, потолкаться среди скромных эльфийских дев.

На эльфийских девах курточки всегда из нежных розовых лепестков, всякие душевные ароматы, штанишки тонкие, шёлковые, сапожки с каблучками круглыми, как копытца. Не то что эти толкущиеся над песком, как мошкара, уроды. И предводитель соответствует: тролль коренастый, морщинистый, ноги короткие, в боевой потёртой коже, потный, в накладных коровьих рогах. Ума небольшого, это сразу видно, но рука крепкая — меч в руке. Даже Pedestrians, грибы-пешеходы, его боятся. А вернётся такой к себе домой, в город, переоденется в рабочий джинсовый костюмчик и, как все, поплетётся в обрыдший офис.

Вздыхая, ох, морок, морок, Смирнов вышел на песчаный бугор.

Сел там на пенёк, вздыхая. Никто его не замечал, зато сам он всё видел.

Низкий берег, низкое море, низкие облака, чешуйчатый перепончатокрылый дракон низко дрожит в воздухе на двух тросах. Угловатые крылья распущены, пытаются поймать ветерок, а под огромным брюхом злая толпа гремит мечами.

«Мория!»

«Даин, Даин!»

Лезут друг на друга.

Схватываются в рукопашной.

Тёмные дела делаются в темноте, говорят гномы.

А ведь уже давно подступил день. Вон тролли, которым солнечный свет безмерно опасен, трусливо сгрудились в густой тени, стараются не смотреть на гномов — похожих на бородатых старичков, и эльфы опять не выдержали, поют. «Фаруилос, ле линнатон…» Эльфы не могут не петь. «Нэф аэр, си нэф азарон…» Звёздным светом полны глаза, волосы струятся как лунный свет. А дерутся в основном орки. Топоры в воздухе так и мелькают. Предводитель на берегу — в накладных коровьих рогах, в свиной коже, выделанной под броню, поднял короткую руку, оглядывается. Впрочем, каким бы уродом предводитель ни выглядел, воинство его ещё хуже.

Но держался предводитель уверенно.

Поднял руку, решил, наверное, повернуть орду на дракона.

Смирнов с удовольствием расслабился. Ладно, посмотрим. Представление бесплатное, смотри — не хочу. Битву с драконом где ещё увидишь? Ни в цирке, ни в театре, ни даже в клубах по интересам такие игры не показывают. А зря. Вон каких три головы! Две скалятся злобно, рыкают, пышут огнём и дымом. Третья, правда, тихая, может, прихворнула или просто присматривается.

Смирнов вытащил мобильник и сделал пару кадров.

А когда оторвался от телефона, увидел — орда на берегу замерла.

Мечи, дубины, колчаны опущены, уродливые лица обращены к нему.

Ох, неужели всё это не снится? Морщинистые, румяные, наштукатуренные, открытые и угрюмые, честные и подлые, злобные и свирепые лица — всякие! Уставились в упор. Даже предводитель в накладных коровьих рогах смотрел теперь на Смирнова. Небольшой у него был ум, но крепкий. Махнул рукой: «Пускай на него дракона!»

И одним ударом меча перерубил канат.

Дракон команду понял — на глазах начал раздуваться.

Он окутался облаком газов — тёмных, шумных, как выхлоп.

Он пускал ветры, медленно разворачивался, а вопящая орава орков, гоблинов, троллей и прочей нечисти, ухватив свисающие канаты, повела тяжёлое брюхатое чудовище в сторону Смирнова. Как от химической бомбы, метнулись в сторону леса тихие Pedestrians, грибы-пешеходы, отравленная щука бессмысленно металась, била хвостом в воде возле берега.

Смирнов бросился в лес.

Он вскрикивал, прыгал через пни.

Но укрыться на песчаном острове было невозможно.

Мотая дымными тяжёлыми головами, дракон уверенно вёл за собой орду.

Теперь абсолютно все, вопя, мчались за беглецом, только предводитель остался на берегу, несколько раз выкрикнув вслед бегущим: «Мёртвым не брать!» Потной спиной чувствуя злобные взгляды, Смирнов мчался через редкие сосенки. Над ним сжимались и разжимались тяжёлые когтистые лапы. Слабенькая надежда, что ничего такого в реальной жизни не бывает, что всё это только снится, — сон это! сон это! трижды сон! — нисколько не помогала.

Не оглядываясь, проскочил лесок.

Опять низкий берег, плавник, камни.

Наверное, тут уже побывали вполне реальные Цезий и Федосеич, по крайней мере, на сером песке валялись вполне реальные серые окурки. Особенно много окурков валялось возле замытых илом и песком каменных плит, на одной из которых действительно было выбито: отроковица.

Может, и девственница — не было времени разбираться.

Ну почему только со мной всегда случается такое? — страдал Смирнов.

Вот он счастливо думал: остров совсем пустой, тихий, костёр будем жечь, отдохну, осмотрюсь, а потом вернусь на остров — уже один, с полным снаряжением, с запасом продуктов, а уже вторые сутки идут, а он то голову лечит, то бегает по пескам.

Зловеще шипя, дракон испускал зловоние над самой головой Смирнова.

Если вернусь, решил Смирнов, только с противогазом. Увидел в сторонке покосившийся шалаш, бросился к нему, но услышал изнутри страшное бормотание: «Мёртвым не брать. Не брать мёртвым…» Может, свидетели там укрывались. Ну, те, которые были внесены в список, приложенный к доносу на академика Будкера. Борисов В. И. - бородища, как у старообрядца. Желонкина Света, даром что развелась с мужем. Конечно, Хмельницкий С. - бывший полковник, а с ним — Етоев А., Барыгин Ц. И., Охлопьев Ф. Ф., даже Лонгинов И. и Крюков, а с ними Заточий Клавдий — человек с бабьей мордой, себе на уме. Не обошлось и без Заточия Л., и без Никоновой — старой бухгалтерши, даже Ларионова, человека без инициалов.

Без свидетелей никуда.

Застукали, видимо, академика.

Судя по доносу, в конце семидесятых в кабинете директора серьёзного научно-исследовательского института действительно часто шутили, более того, шутили, нисколько не стесняясь миловидных сестёр младших научных сотрудниц Хомячков — Леры и Люси. Об одной такой шутке знаменитого академика даже Смирнов знал — от одного из преподавателей Спецшколы.

«Возьмите обыкновенную табуретку, — говорил курсантам продвинутый препод. — Держа её перед собой, проделайте следующие два действия: поверните табуретку от себя на девяносто градусов, а затем поверните табуретку на те же девяносто градусов по часовой стрелке. Дошло? Ну вот. Теперь повторите те же самые действия, но в другом порядке: сначала по часовой стрелке, а потом от себя. Заметьте, что действия, выполненные в одном порядке (АБ), делают с табуреткой совсем не то же самое, что действия, выполненные в другом порядке (БА). То есть в жизни АБ не всегда равно БА. Дошло?»

«Это как пример с тётей Мэри?» — не удержался Смирнов.

«А что там такое приключилось с этой тётей?» — не удержался и препод.

«Ну как. Если тётя Мэри сначала вышла замуж, а потом забеременела, то это совсем не то, если она сначала забеременела, а потом вышла замуж».

«Верно мыслите, курсант Смирнов!»

В самом широком месте остров Хреновый оказался не более километра.

Возможно, когда-то именно здесь работал загадочный прибор академика Будкера.

Может, он и сейчас работает, подумал Смирнов, просто прикопан для надёжности или прикрыт плитой отроковицы. «Испытываю острую необходимость вернуться в прошлую неделю», — так бы сказал Смирнов академику, который, говорят, фундаментально занимался проблемами времени. И сразу оторвался бы от преследователей — сразу на всю неделю.

Ну, не чудеса разве? Сперва Цезий и Федосеич бросили Смирнова на пустом острове, исчезли, а немного погодя объявились снова, но бесплотные. А за ними вывалила откуда-то несметная толпа с кривыми дубинами и рогатинами, с луками и мечами в руках, и крылатый дракон над ними.

На кого охотятся? Да на меня охотятся!

Ещё час назад Смирнов считал, что остров Хреновый целиком принадлежит ему, то есть полностью необитаем (не считать же деву речную), а теперь людей и нелюдей на острове — не протолкнёшься. Дракон с шипом над головой летит, весь в сизых выхлопах, орки заладили «Лок-тар огар!», гоблины бегут. «Мория!» — гномам неймётся. «Даин, Даин!» Ну их всех! Сейчас сверну на заброшенную дорогу и кинусь в подводную деревню Жуковку. Вбегу с размаху в тёмную воду — вперёд! вперёд! «Мория!» На самую глубину. «Даин, Даин!» Пусть выскакивают навстречу зелёные подводные сельчане с такими же зелёными кольями.