Усы, лапы и хвост (СИ) - Печёрин Тимофей Николаевич

Местом обитания Мегере-Кочергиной служил дом в одном из пригородов: бывшем поселке Оводы. И надо сказать, неплохо она устроилась: если верить объявлениям, даже маленький домишко в Оводах обошелся бы покупателю в несколько миллионов рублей. А маленьких там, знаете ли, почти и не строили — в этом новом районе, предназначенном для бизнесменов местного разлива. Или для преуспевающих и высокопоставленных работников крупных корпораций.

Автобусы мимо Оводов ходили только дачные. В количестве двух маршрутов, время которых на сегодня уже вышло. Воспользовавшись автобусом обычным, я был вынужден не менее двух километров пройти пешком — на своих, хоть не двоих, но четверых, что тоже не шибко приятно. Предполагалось, видимо, что в общественном транспорте местные жители не нуждаются, располагая каждый собственной машиной. Да и не одной наверняка.

И жаль, признаться, мне стало этих людей, отгородившихся от мира тонированными стеклами. Очень многое, знаете ли, в таких случаях проходит мимо, оставаясь банально незамеченным. Как, например, старая общага, что располагалась как раз на полпути из города в Оводы. Этот рассадник шпаны, приют незаконных мигрантов, а на сладкое — еще и охотничьи угодья более чем десятка бродячих собак. Я, в отличие от счастливых владельцев машин и коттеджей, пройти мимо такого места не смог. И еле-еле унес оттуда ноги. А в ушах еще долго стоял шум от злобных собачьих голосов.

Еще в той городской клоаке было… темно. Не в том смысле, что мне с кошачьим зрением эта темнота в чем-то сильно досаждала. Просто все, как известно, познается в сравнении. Вот и я имел возможность сравнить: как освещается окраина, населенная простыми смертными, — и как поселок для людей с длинным рублем. Если рядом с общагой фонарный столб имелся только один, то вдоль улиц Оводов таковые были натыканы чуть ли не через каждый метр. Имелись также фонари и прожекторы на самих домах.

Думаю, излишне говорить, что несмотря на довольно поздний час, в поселке было не намного темнее, чем днем. Ну или хотя бы утром. Во всяком случае, хе-хе, потеряй здесь какой-нибудь чудик ключи — ему не понадобилось бы специально искать фонарь, чтоб уже под его холодным светом шарить в поисках пропажи.

Не потребовалось и мне много времени на поиск дома с нужным номером. И, как оказалось, Мегера Степановна и впрямь устроилась среди своих недругов-людей неплохо. Жилищем ей служил двухэтажный кирпичный коттедж с крышей из стальных листов, отделанных под черепицу. Имелся и этот, набивший оскомину, продукт модных тенденций-маразмов последних лет: пластиковые окна. Как сочетаются оные со стремлением состоятельных людей жить ближе к природе, на свежем воздухе — тайна сия велика есть.

Полутораметровая кирпичная ограда да пара створок железных ворот «а ля гараж» не стали бы серьезным препятствием даже для средненького взломщика. Что уж говорить о животном, для которого лазанье по верхотурам вроде крыш и деревьев считается массовым видом спорта. Вроде дворового футбола среди школьников.

И металлические пики, торчащие из ограды, сложности для ее преодоления почти не добавляли. В конце концов, никто не заставлял лезть на острые железки грудью или животом. Куда как интереснее использовать их, например, как дополнительные неровности, за которые хорошо зацепиться. Можно и просто их обойти — ежели рост позволяет.

Лично мне в кошачьем обличье рост позволял. Вообще способность усатых и хвостатых успешно пролезать даже в узкие на первый взгляд зазоры очаровывала меня с детских лет. И вот теперь я смог опробовать ее и на собственном опыте.

Без труда преодолев ограду и не оставив на стальных пиках ни клочка шерсти, я спрыгнул на чуть влажный от росы газон. Подстриженный ровно, точно голова призывника, в свете фонарей он мог показаться просто зеленым ковром. Правда, только сверху — для моих размеров даже коротенькие травинки вблизи были заметны каждая в отдельности.

Осмотревшись, я, к радости своей, заметил, что входная дверь коттеджа приоткрыта. Однако по мере приближения к ней радость сменилась тревогой. На крыльце, под козырьком, я заметил невысокого мужичка, почти прижавшегося к стене. В своей уличной, заношенной и откровенно дешевой одежде, он не походил ни на охранника, ни на работника из обслуги, ни тем более на типичного обитателя Оводов. Да и стоять так, тихонько и затаившись, ни тем, ни другим, ни третьим было бы ни к чему.

В одном из окон мелькнул свет — именно мелькнул, исчезнув так же быстро и внезапно, как и появившись. Причем был он не теплым и ярким освещением от люстр и ламп, но робким и тусклым незваным гостем в этом доме. Дальним бедным родственником сияния уличных фонарей.

Когда в проеме показался еще один человек, почти копия первого, сомнений в намерениях обоих у меня не осталось. Тем более что второй из этой парочки в руках нес небольшой кувшин, отделанный явно в древневосточном стиле. Весь такой плавный и округлый, с длинным узким горлышком, и покрытый завитками узоров. В последних еще при желании можно было разглядеть то листья и ветки, а то и знаки арабской вязи. Некоторый диссонанс вносили значки клинописи… а может, буквы из иврита. Все вперемешку.

«Блин! Тебя только за смертью посылать», — проворчал первый из взломщиков.

А я (про себя, конечно) со злорадством усмехнулся. Ай-ай-ай, госпожа Кочерга-Мегера-Лариса! Сама же определила уязвимое место рода людского — привычку, расслабленность и уверенность в том, что положение оного незыблемо, как сама Вселенная. Определила… но вот лично избежать тех же слабостей не смогла.

Мог поспорить на что угодно: выкрасть чудодейственный кувшинчик этим двоим заказал не кто иной, как один из собратьев Мегеры. Ею же облагодетельствованный — и исключительно потому знающий о такой шибко полезной в быту вещи, как домашний джинн.

Видать, Ларисе Кочергиной довелось шантажировать не только того плешивого очкарика, что занял мою квартиру. Привыкла, стерва морщинистая, к своему главенству, завоеванному по правилу «кто первый встал — того и тапочки». Привыкла и потому даже не задумалась о способности жертв своих, так сказать, к ассиметричному ответу. Между прочим, вполне уместному в рамках борьбы за существование.

Эх, крысы, крысы…

— Да попробовал бы сам найти эту байду, — между тем лениво вполголоса оправдывался один из воров, — до сих пор не врублюсь, на хрена она ему вперлась. Что это? От кальяна деталька? Или бухло какое дорогущее?

И с этими словами он потряс кувшином.

— Тебе не по хрен? — отмахнулся от него напарник этим универсальным ответом, — нам что: обещали заплатить — обещали. Даже задаток дали. А в обмен этот фраер просил стыбзить кувшинчик. Что мы и сделали. Щас отнесем куда надо и получим всю сумму. Остальное не наша печаль.

— Как знать, как знать, — вздохнул тот из воров, что рыскал по дому, — вдруг в кувшине наркота какая редкая? А? Опять же, хозяин явно не из простых… хозяйка то бишь. Вон какие хоромы… А тут мы… вроде как при деле.

— Да не гони.

— А я не гоню. Но если хотя бы глазком в него глянуть… Ой, а что это там еще?

В роли «чего», а вернее «кого это там» выступил я, не спеша вышедший навстречу паре домушников. Свое появление я озвучивал протяжными воплями. Выходило не столь музыкально, как тогда, в спальне Гули и Виктора, зато в вечерней тиши мой глас вопиющий разносился, наверное, чуть ли не на всю улицу.

— Блин! Кошка! — с легкой досадой воскликнул вор, державший кувшин.

«Кот! — не удержавшись, мысленно возмутился я, — тебя бы кто бабой назвал — тоже, небось, не понравится!»

— Спалит ведь, — озаботился второй из взломщиков… чем, признаться, меня обрадовал.

— Голодный, поди, — предположил вор с кувшином, — слышь, ты вроде беляш на дело взял. Угости, не обеднеешь. А то реально спалит… набежит сюда кто…

Ну насчет «набежит» он, допустим, дал маху — сильно переоценив жителей Оводов. Не для того эти люди отгородились от мира кирпичными стенами, оградами с пиками да тонированными стеклами автомобилей; не для того вообще-то перебрались из шумного города в отдельный поселок для избранных, чтобы озаботиться бедами хотя бы соседей. Но, с другой стороны, тревоги этой парочки воров были мне на руку.