Анастасия Воскресенская - Мельничный жернов

— За удачу, — поднял тост отец Владимир. — Чтобы все закончилось хорошо.

Виктор приподнял бровь, но покорно взялся за рюмку, чокнулся со священником и отпил терпкой янтарной жидкости.

— А вы-то куда ребятишек пристроили? — поинтересовался он. — Да еще в такие рекордные сроки. Я к вам не случайно старался не заходить в последние две недели, чтобы кое-кого на мысли не наводить. Там, — он ткнул пальцем вверх, — знают о нашей с вами размолвке, и я имею в виду вовсе не Бога. Пусть знают и дальше.

— Пусть, — согласился отец Владимир. — А ребятишек мне одна женщина из прихода помогла устроить, и мне даже кажется, только не обижайтесь, что лучше вам не знать, где они теперь. Всем спокойней спаться будет. И вам в первую очередь. Дети разбежались, сами понимаете. Кто куда.

— Отвратительное дело, — мрачно сказал Кононов, наполняя рюмки, — когда даже своим верить нельзя. Хотя вы совершенно правы. Но меня еще одна вещь гнетет уже две недели, ведь помните, сколько раз мы обсуждали, будто кто-то стоит за каждым из темных дел, в которые нам приходилось впутываться?

— Помню, — подался вперед священник, внимательно слушая.

— Мне кажется, я этого типа видел, и уже не один раз. Но все равно совершенно ничего про него не знаю и не понимаю. Кроме одного — я его смертельно боюсь. Потому что он не совсем человек. Или не человек вовсе.

— Мне вы ничего похожего не говорили, — нахмурился отец Владимир.

— Я и не мог, только недавно все воедино увязалось. Уж очень все одно к одному получается. Центр «Согласие» проклятый впутан во все эти дела, действующие лица меняются, но воля угадывается одна. Я даже описать его не могу, кроме того, что он похож на менеджера среднего звена, которых тысячи — в сером костюме, с дипломатом, аккуратный такой.

— Вы с ним говорили?

— Нет. По счастью, нет. А вот дети, если я все верно понял, говорили. Точнее, он с ними. И вот что могло случиться. Если бы не…

— Господня воля, — закончил за него отец Владимир. — И не кажется ли вам, Виктор, что если в этой операции двухходовость прослеживается невооруженным взглядом — очевидно, целью нашего «большого друга» в сером костюме было доставить детей в известный медицинский центр, — то в деле с поклонниками древних богов, или кому они там служили, целью была Маша. То есть Маша в центре «Согласие».

— Вообще-то, — признался командир «мангустов», — именно поэтому я и явился к вам на две недели раньше, чем изначально планировал, и чем, возможно, было разумно. Мне тоже так кажется. Но покоя мне не дает другой вопрос. В чем состояла тайная цель «серого» в истории с мантикорой? Для чего ее нам подсунули?

— Есть еще один хороший вопрос, — медленно выговорил священник. — Как наш новый враг связан с ФСБ?

…Чайник, посвистывая, начал закипать. Саша уже достал красивую коробку с пуэром — хотя дело происходило на кухне у Алины, по сложившейся традиции заваркой занимался именно он. Саша, похоже, твердо решил ознакомить свою бывшую научную руководительницу, а ныне ученицу, с различными сортами этого благородного напитка, и всякий раз приносил что-нибудь новое.

Сегодня он, как давно обещал, пришел не один, а привел с собой своего давнего знакомого — чрезвычайно вежливого мужчину средних лет, аккуратного, одетого с иголочки. Очень приятный в общении, новый знакомый слегка смущал молодую женщину привычкой избегать взгляда в глаза. Честно говоря, только увидев его на пороге, Алина подумала, что он ей очень напомнил кого-то… страшного. Но вот кого? Не в силах вспомнить, она решила не придумывать всяких глупостей и радушно пригласила гостей на кухню, где уже дожидались расставленные на столе закуски и даже бутылка хорошего сухого вина.

До вина пока дело не дошло, и Алина очень сомневалась, что дойдет. Зато пуэр, если к нему привыкнуть, конечно, доставлял куда большее удовольствие, и вдобавок ко всему прекрасно бодрил.

А с новым знакомым получилось неловко — Саша вроде бы назвал его по имени, и даже вроде простое, запоминающееся имя, — а вот выскользнуло из головы. Впрочем, поддерживать беседу это нисколько не мешало, тем более что собеседником он оказался интереснейшим, обладающим острым, свежим взглядом на вещи. И вдобавок понимал Алину, как никто прежде. О магии он говорил легко, свободно. Как о чем-то естественном, вроде дыхания или сна. Совсем не так, как раздражительный, слабый, жалкий отец Владимир рассказывал о христианстве. Честно говоря, и уверенный в себе Саша тоже как-то съежился в присутствии своего друга.

— И все-таки, — решила подначить гостя хозяйка, — то, что вы говорите, — очень интересно, но это только теория. Скажу грубее — это просто слова. Жалко, что на практике ничего, кроме салонных фокусов и разговоров с покойниками, не получается. И все это требует громадных усилий и нелепых ритуалов.

Гость в безупречном сером костюме слегка улыбнулся — или ей только так показалось. Перед ним все еще стояла чашка с чаем, нетронутым. Впрочем, вроде бы это была уже вторая чашка… да какая разница?

— Ритуалы, — все с тем же выражением лица проговорил он, — это удел слабых, не способных на большее. Ритуалы — костыли мага. Те же, кто научается ходить, сами отбрасывают их. Чтобы вы не восприняли это как пустые слова, предлагаю вам небольшую экскурсию. — Новый знакомый поднялся и галантно предложил Алине руку. — Идемте.

Молодая женщина покорно поднялась на ноги со скептической полуулыбкой, будто говорившей: ну-ну, посмотрим. Гость подошел к входной двери, распахнул ее и остановился, пропуская вперед хозяйку дома. Алина мимолетно удивилась тому, как громко заскрипели петли — будто не дверь распахнулась, а тяжелая створка ворот.

Она шагнула — и замерла на месте. Вместо привычной лестничной клетки, освещенной люминесцентными лампами, перед ней тянулся узкий длинный коридор с каменными стенами, сложенными из неровных серых плит. Конец коридора терялся где-то далеко во тьме. Во рту у нее пересохло. Алина уже видела этот коридор. Во сне. В ужасном сне, в многоступенчатом кошмаре, о котором так старалась забыть.

— Идем? — спросил новый знакомый, и в тот же момент молодая женщина вспомнила, где его видела. Да, именно там, в темном русле подземной реки, сразу после того, как мантикор растерзал одного мага… и все же любопытство брало верх.

«Нет ничего, кроме мировой энтропии и жажды познания. Я выбираю познание», — сказала себе Алина и решительно шагнула вперед.