Кассандра Клэр - Спасение Рафаэля Сантьяго

— Правда? — Магнус старался, чтобы его голос сохранял нейтральный и ободрительный тон на случай, если Рафаэль хотел ему довериться.

Но Рафаэль был не из тех, кто доверяется, поэтому с удивлением посмотрел на него.

— Второй раз он меня не бил.

Кладбище было небольшим, уединенным и находилось далеко в Квинсе, оно было окружено высокими темными зданиями: одним складом и одним заброшенным викторианским домом. Магнус распорядился, чтобы это место окропили святой водой, благословили и сделали священным. Церкви являлись священной землей, а кладбища — нет. Все вампиры должны быть где-то похоронены и должны вставать.

Оно бы не создало барьер, как Институт Сумеречных охотников, но для Рафаэля было довольно трудно просто ступить ногой на эту землю.

Еще один тест. Рафаэль пообещал, что только дотронется ногой до земли.

Рафаэль пообещал.

Когда парень поднял подбородок, как слегка показывающая зубы лошадь, и бросился на святую землю, горя и крича, Магнус задался вопросом, как он вообще мог ему поверить.

— Рафаэль! — закричал он и побежал за ним, в темноту и на освященную землю.

Рафаэль прыгнул на надгробие и приземлился, балансируя на нем. Его вьющиеся волосы раздувало ветром с тонкого лица, тело выгибалось, пальцы цеплялись за мраморные края. Зубы были обнажены от ужасных клыков до десен, а глаза были черными и безжизненными. Он был похож на привидение, кошмар, пришедший в ярость от могилы. Меньше человеческого, еще меньше души, чем у любого дикого зверя.

Он прыгнул. Не на Магнуса, а на внешний край кладбища. Он оказался на другой стороне.

Магнус погнался за ним. Рафаэль качнулся и прислонился к низкой каменной стене, будто едва мог стоять на ногах. Кожа на его руках заметно покрылась волдырями. Он выглядел так, будто в агонии хотел сорвать остальную часть кожи, но у него не было сил.

— Что ж, ты это сделал, — заметил Магнус. — Под этим я имею в виду, что у меня почти случился сердечный приступ. Теперь не останавливайся. Еще не вечер. Что еще ты собираешься выкинуть, чтобы снова меня расстроить?

Рафаэль взглянул на него и ухмыльнулся. Не доброе выражение лица.

— Я снова сделаю то же самое.

Магнус предположил, что он просил об этом.

Когда Рафаэль снова пробежал по освященной земле не один раз, а десять, а потом прислонился к стене, выглядя изнуренным и потерянным, и до тех пор, пока был слишком слаб, чтобы бежать, стоял у стены и бормотал сам себе, сначала задыхаясь, а потом выговаривая слово — имя Бога.

Он давился кровью, когда говорил, кашлял и продолжал шептать:

— Dios. Боже.

Так долго, как только мог Магнус продолжал смотреть на него, слишком слабого, чтобы стоять и все еще причинять себе боль.

— Рафаэль, ты не думал, что сделал достаточно?

Как и следовало ожидать, Рафаэль посмотрел на него.

— Нет.

— У тебя есть вечность на то, чтобы узнать, как это делать и как контролировать себя. У тебя…

— Но у них нет! — выпалил Рафаэль. — Dios, ты ничего не понимаешь? Единственное, что у меня осталось — это надежда увидеть их, не разбить маме сердце. Мне нужно ее убедить. Мне нужно это сделать идеально и в ближайшее время, пока она все еще надеется, что я жив.

В этот раз он произнес «Dios», практически не дрогнув.

— Ты очень хороший.

— Для меня уже невозможно быть хорошим, — твердым голосом произнес Рафаэль. — Если бы я все еще был хорошим и храбрым, то сделал бы то, что захотела бы моя мама, узнав правду. Я бы вышел на солнце и покончил со своей жизнью. Но я эгоистичное, злое, бессердечное чудовище и все еще не хочу сгореть в адском пламени. Я хочу увидеть свою м-маму, и я увижу. Увижу. Увижу!

Магнус кивнул.

— Что, если бы Бог мог тебе помочь? — мягко спросил он.

Он практически сказал: «Что, если все, во что ты верил, неверно, и тебя по-прежнему можно любить и простить?».

Рафаэль упрямо покачал головой.

— Я один из Детей Ночи. Я больше не Его дитя, больше не под Его бдительным оком. Бог не поможет мне, — хриплым голосом проговорил Рафаэль, говоря полным ртом крови. Он снова выплюнул кровь. — И Бог меня не остановит.

Магнус снова не стал с ним спорить. Во многих смыслах Рафаэль был по-прежнему слишком молод, и весь его мир рухнул. Все, что имело смысл в этом мире, — это его убеждения, и он будет цепляться за них, даже если они будут говорить, что он безнадежно потерян, проклят и уже мертв.

Магнус даже не знал, будет ли правильным попытаться забрать у него эти убеждения.

Той ночью, когда Магнус спал, он проснулся и услышал низкий пылкий шепот голоса Рафаэля. Множество раз Магнус слышал, как люди молились, и узнал этот звук. Он слышал имена, незнакомые имена, и гадал, принадлежали ли они друзьям Рафаэля. Потом он услышал имя Гваделупе, матери Рафаэля, и понял, что остальные имена, должно быть, принадлежали его братьям.

В то время, как смертные призывали Бога, ангелов и святых, монотонно произносили молитву, перебирая четки, Рафаэль произносил единственные имена, которые были священными для него и не обжигали языка. Рафаэль призывал свою семью.

Как у соседа по комнате у Рафаэля было множество недостатков, не касаясь его убежденности в том, что он — чертова проклятая душа, или даже того, что в душе он использовал слишком много мыла (хотя никогда и не потел, и вряд ли ему нужно было так часто мыться) и никогда не мыл посуду. Когда Магнус указал ему на это, то Рафаэль ответил, что он никогда не ест и поэтому его посуду не нужно мыть, как и самого Рафаэля.

Еще один недостаток стал очевиден в тот день, когда с нежданным визитом нагрянул Рагнор Фелл, Верховный Маг Лондона и огромное вечное зеленое бельмо в глазу Магнуса.

— Рагнор, какой приятный сюрприз, — сказал Магнус, широко распахивая дверь.

— За путешествие я заплатил одному нефилиму, — сказал Рагнор. — Им нужно было заклинание.

— А моя очередь была слишком длинной. — Магнус печально кивнул. — Я пользуюсь большим спросом.

— А ты постоянно дерзишь Сумеречным охотникам, поэтому они все тебя не любят, за исключением нескольких своенравных мятежных душ, — сказал Рагнор. — Сколько раз я говорил тебе, Магнус? Веди себя профессионально в профессиональной обстановке. Что означает не грубить нефилиму, а также не привязываться к нефилиму.

— Я никогда не привязывался к нефилиму! — возразил Магнус.

Рагнор закашлялся и посреди кашля произнес что-то вроде: «Блерондейл».

— Ну, — сказал Магнус. — Практически никогда.

— Не привязываться к нефилиму, — повторил Рагнор. — Уважительно говорить со своими клиентами и оказывать им те услуги, какие они пожелают, а также предоставлять магию. Свою невоспитанность оставь своим друзьям. Кстати, в этом веке я тебя не видел, а ты выглядишь даже ужаснее, чем обычно.