Салли Грин - Тот, кто убьет

— Что это такое? — И он проводит по моей спине пальцем. Странное ощущение, когда его палец касается моей кожи. Руки у него холодные, как снег.

— Шрамы.

— Вижу. — Он снова усмехается, чуть слышно. — Кто их сделал?

— Киеран О’Брайен, Охотник. Это было давно.

— Для кого-то и тысяча лет небольшой срок. — Он проводит по моей спине своей шершавой ладонью, и его прикосновение оказывается на удивление нежным.

— Ладно… ложись. Не двигайся.

Он не торопится.

Я стискиваю зубы; ощущение такое, как будто мое мясо снимают с ребер, словно кусок курятины с косточки. Но мясо сидит на удивление крепко.

Я начинаю считать. После девяти цифры становятся ругательствами.

Потом боль прекращается.

— Пуля засела позади ребра. Трудно было достать. Теперь можешь заживляться.

Я так и делаю, чувствуя, что он смотрит, как быстро затягивается моя рана.

Начинается знакомый зуд, и я понимаю, что без пули в теле исцеление идет значительно лучше.

Я хочу встать, но отец хватает меня сзади за волосы и тянет мою голову вверх. Его колено стоит на моей спине, нож у моего горла. Сначала он проводит по нему плоской стороной лезвия, потом поворачивает нож режущим краем к коже. Я еще не зарезан.

— Твоя жизнь принадлежит мне, Натан.

Нож так близко, что я не осмеливаюсь даже сглотнуть. Моя спина изогнута назад так, что вот-вот переломится.

— Однако сегодня я в настроении дарить, а не отнимать, так что прими от меня свою жизнь как подарок.

Он отпускает мои волосы, и я падаю на землю. Но тут же встаю в снегу на локти и колени, думая: неужели он все-таки это сделает? Такой подарок считается? И который сейчас час?

Я оборачиваюсь: он сидит рядом со мной, скрестив ноги. Он и правда в костюме, но без галстука, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Лицо еще в тени.

Я надеваю рубаху и сажусь, скрестив ноги, напротив.

Он протягивает мне пулю.

— Держи… еще один подарок. Может быть, он научит тебя быть осторожнее с Охотниками.

Пуля круглая, металлического зеленого цвета, с вырезанными на ней метками.

— Наука фейнов в сочетании с магией ведьм. Не самая изысканная штука, но убивает не хуже всякой другой.

Судя по его голосу, он опять о том же.

— Я тебя не убью. Мэри рассказывала мне о видении. Я тебя не убью.

— Увидим. — Он наклоняется ко мне и очень тихо говорит: — Время покажет.

— Меркури, правда, не сдастся.

— Она считает, что я поступил с ней несправедливо. И, наверное, она права. А еще она думает, что это я привел Охотников сюда, но ты ей скажешь, что нет. Я никогда бы не поступил так с ней. Охотники очень хороши, Натан. Им не нужна моя помощь. Скажи ей, что они нашли способ распознавать ее проходы в пространстве. Пусть будет осторожнее впредь.

— Я скажу ей, если увижу ее. Но…

Разве он не хочет, чтобы я ушел с ним?

Молчание. Неподвижность. Снежинки ждут.

— Что теперь? — спрашиваю я.

— Между нами?

Я киваю.

— Я не очень верю пророчествам, Натан, но я человек осторожный. Так что предлагаю тебе держаться в будущем подальше от Охотников и беречь свой палец, а то как бы тебе не потерять его так же, как ты потерял Фэйрборн.

— Но…

Я не могу просить его, чтобы он взял меня с собой. Он мой отец. Но я не могу. Он сам бы меня позвал, если бы я был ему нужен.

— Почему все же ты так и не пришел за мной?

— Мне казалось, с тобой все хорошо. У меня были отрывочные видения о тебе. Ты и сам прекрасно справлялся. Правда, потом, когда тебя забрали, я ничего больше не видел. Тебя хорошо спрятали. Но потом ты сбежал. И я рад этому, Натан, рад и за себя, и за тебя.

Он бросает взгляд на свое запястье, но я не вижу на нем часов.

— Мне пора идти.

Он снимает со своего пальца кольцо, берет мою руку и надевает мне его на указательный палец.

— Тебе, кольцо моего отца и отца моего отца.

Он берет нож, делает разрез на своей ладони и протягивает ее мне.

— Моя кровь — твоя кровь, Натан.

Его рука передо мной, настоящая, из плоти и крови. Я осторожно беру его ладонь в свои. У него шершавая холодная кожа, и я, прикасаясь к ней губами, пью его кровь. И, пока я втягиваю в себя капли крови и глотаю, я слышу странные слова, которые он, наклонившись, шепчет мне на ухо. Кровь у него крепкая и сладкая на вкус, она теплом разливается по моему горлу, по груди и желудку, а слова проникают мне в мозг, растворяются во мне: я не понимаю их смысла, но они вызывают во мне память о том, что мне хорошо знакомо, я чувствую запах земли и ее пульс, он бьется в моем теле, и в теле моего отца, как он бился в теле его отца, и отца его отца, и я, наконец, понимаю, кто я есть.

Выпуская его руку, я поднимаю голову и вижу его глаза.

Мои глаза.

Маркус встает и говорит:

— Я очень серьезно отношусь к отцовским обязанностям, Натан.

Он поворачивается и уходит, и тогда снежинки начинают снова медленно-медленно падать. Ветер набирает силу, он толкает меня, взвихряет снег вокруг. Сквозь его вой я едва различаю слова Маркуса:

— Надеюсь, мы еще встретимся, Натан.

И снежинки начинают падать гуще, ветер превращается в пургу, а вокруг нас все становится белым.

Снежинки слепят меня, и он уходит.

Кольцо тяжелое. Оно толстое и теплое. Вокруг темно, и я не могу разглядеть нанесенные на него знаки. Я верчу его на пальце, чувствую его тяжесть, целую его и шепчу «Спасибо». Я колдун.

Я встретился с отцом. Ненадолго, но все же встретился. Я думаю, он понял, что я не собираюсь его убивать. Если бы он мне не верил, то вряд ли дал бы три подарка. В голове у меня прояснилось. Чувство изумительное. Я чувствую, что улыбаюсь.

И тут небо над моей головой раскалывает молния, и гром потрясает воздух.

Я поворачиваюсь к двери коттеджа и вижу Меркури: она в сером шифоновом платье, волосы чуть более растрепаны, чем всегда, но она в ярости, и молнии так и вьются вокруг нее.

— Сдается мне, ты все же повидал отца. — Ее голос утратил размеренность, и она прямо-таки визжит на меня.

— Да.

— Он дал тебе три подарка?

— Да.

— И привел сюда Охотников.

— Нет. Охотники сами вычислили тебя, без всякой помощи с его стороны. Маркус сказал, что они научились вычислять твои проходы в пространстве. Он просил передать тебе, чтобы ты была осторожнее.

Молния врезается в землю у самых моих ног.

— Тебе осторожность тоже не помешает. Где Роза и Габриэль?

— Где Габриэль, я не знаю. Розу убили Охотники.

Меркури визжит.

— Ты знала, что это опасно. Ты сама послала ее туда.