А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

«30 дня месяца Стужня* года …20

Свершилось! Наконец-то это свершилось! Нынче ночью моя дорогая невестка, королева Елисабель, разродилась двойней. Первым родился мальчик. Второй на свет появилась девочка. Принц и принцесса. Все королевство празднует рождение давно ожидаемых наследников нашего славного короля Эдвина Десятого, а я, его младший брат, бывший первым в очереди на престол, незаметно отодвинулся на третье место. В нашем королевстве и девочки имеют право на трон, если по воле богов в королевской семье так и не появляется мальчик».

Молодой человек отложил в сторону перо, осторожно промокнул написанное розовым листом промокательной бумаги. Еще раз перечитал написанное и закрыл тетрадь.

Тетрадь была великолепной. Сделанная в мастерской лучшего в империи мастера — изготовителя всевозможных тетрадей, альбомов и блоков для записей.

К слову — их выпускали несколько видов. Из серой бумаги — для простолюдинов, из простой белой — для людей зажиточных. Белоснежной, лощеной — для знати.

Для него же, бывшего первого наследника, Энгельберта Азалийского, тетрадь для личных записей сделали по особому заказу из самой лучшей бумаги, с золотым обрезом. Переплет — из самой дорогой черной кожи украшен черными карбонадо.*

Дорого. Стильно. Модно.

И второго такого нет. И не будет. Потому что он лично отбирал и зачаровывал каждый лист. Лично подбирал дерево, из которого изготовлен переплет — драгоценный черный морон. Редчайшее в их мире дерево. Стоимость малого изделия из этого дерева равна стоимости половины королевского трона. На который в древние времена, когда основано было королевство Азалийское, ушла прорва золота, драгоценных самоцветов, а в спинку вмонтирован величайший из известных карбонадо* весом почти в половину килограмма.

М-да…

А ему, младшему принцу, обошлось в тридцать золотых монет. Все же, хорошо принадлежать к самой знатной семье королевства. Тут тебе и черный морон почти что даром, и осколки того самого карбонадо брат отдал в качестве отступного.

Что бы там не говорили маги разных сортов, а карбонадо замечательно держит чары. Теперь в его личные записи не сможет сунуть нос никто, даже кровный родственник. Не говоря уже о его сверхлюбопытной супруге.

Впрочем, теперь он, Энгельберт, имеет право покинуть дворец, и удалиться в свое небольшое имение. Хватит с него дворцовых интриг, вездесущих фрейлин, мечтающих стать принцессами, а там, кто знает, может быть, и в королевы удастся пробиться. Увы! Короли смертны! К тому же, они зачастую внезапно смертны. Как, например, король Эдвин IХ, отец нынешнего короля и его брата.

Пять лет назад отец был бодр и весел, собирался жениться на принцессе соседней Фелузии. Мать принцев, королева Лучиана, отошла в мир иной, пытаясь произвести на свет дочь. Увы — и мать, и ребенок этого не пережили. Не помогли ни маги, столпившиеся у постели роженицы, ни мольбы, возносимые королем в Святилище Семи Ветров. Гораздо позже в покоях роженицы обнаружили измельченный камень Тораки.* Король лично провел расследование. Фрейлина — любимая фрейлина королевы-матери — так хотела стать королевой, что не поленилась отыскать этот редкий минерал, чтобы подсыпать в питье рожающей женщины. Королева умерла от кровотечения. Остановить которое не смог никто.

Да. Бывает в семьях такое, и даже королевская чета не застрахована.

Конечно, фрейлину вычислили, арестовали и допросили. Казнили. Но вернуть мужу жену, принцам мать, а подданным королеву это не могло.

Потом король-отец все же решил жениться второй раз.

Принцесса Елисабель была нераспустившимся бутоном на пышном генеалогическом древе соседнего государства. Но кого волнует бутон, если назрела необходимость укрепить межгосударственные связи?!

Никого.

Почему не женить наследника?

Простите, какое ваше дело?! Король и сам еще в силе, ему нужна королева. Желательно, юная, за властью не гонящаяся. Конечно, бутон — он не распустившийся розан, но ведь его можно высадить в местную почву, пару лет подождать. Кстати, возраст ответственности наступает в семнадцать. Как раз невесте и не хватает этих двух лет. Так что пересаживаем розан в королевскую оранжерею, пестуем, холим, лелеем, воспитываем в духе королевства Азалийского, и в назначенный день истосковавшийся без королевы народ получает желаемое. Все счастливы, все довольны. Король забывает о толпе фрейлин, на время. Сыновья обретают любящую мачеху. Народ пару недель гуляет и пьет за здравие. Мир, дружба. Верно?

Эдвин IХ тоже так думал.

Не учел одного: пятнадцатилетний розан совершенно не в восторге от жениха, который годится ей в отцы. Кстати, старший принц, носящий родовое имя Эдвин, ей понравился сразу. И юная принцесса принялась строить собственные планы. Глупые, девчачьи, наивные. И самое главное — не подкрепленные ни связями, ни друзьями, ни средствами.

А еще у юной принцессы был такой же юный и безголовый Паж. Со всем пылом юности влюбленный в свою госпожу. Доверенное лицо, можно сказать. Наперсник всех ее тайн — он был сыном кормилицы Елисабель. Росли вместе, играли, хулиганили и прочее. Вместе и прибыли в королевство Азалийское.

Дальше можно не продолжать…. Юная влюбленность бывает зла. К тому же, в возрасте семи лет они поклялись друг другу в вечной любви.

Пять лет назад, когда Эдвин IХ ждал юную невесту на ступенях главного Храма, случилось странное. Король вдруг захотел пить. Горло пересохло, даже губы, кажется, начали трескаться от сухости.

При этом лицо внезапно покрыл холодный пот, хотя на улице была ранняя осень, и совсем не жарко светило солнце.

Белая с золотом карета еще только въезжала на храмовую площадь, и должна была объехать ее по кругу, чтобы благодарные подданные успели рассмотреть невесту.

Двенадцать девочек в нарядных розовых платьях уже выстроились вдоль широкой красной ковровой дорожки, чтобы в очередь обсыпать невесту розовыми лепестками, когда она будет идти к царственному жениху. Обсыпать и подхватить длиннющий шлейф свадебного платья.

— Пить, — злобно прошипел король своему верному секретарю. — Пить! Хотя бы глоток воды!

Секретарь не даром ел свой хлеб из королевских рук. Тут же вынул из внутреннего кармана крошечную фляжку. Фляжка была не простая: волшебный рог единорога, окованный серебром. А как известно, это магическая вещь чернеет, если в нее попадает яд. А серебро не дает воздействовать на напиток магией.

Секретарь плеснул воду в такой же стаканчик, осторожно подал господину.

Король выпил.

И тут же упал. Замертво.

Король умер — да здравствует король!

Расследование возглавил наследник, Эдвин Х, лично.

Выяснилось, что паж подсыпал королю редкий и медленно действующий яд в предсвадебный вечер. Немного не рассчитал. Король должен был умереть уже после заключения брака и коронации Елисабель.

Подсыпать яд подлой изменнице он не смог. Хотел, но не смог. Может быть, и в самом деле любил принцессу.

Ее, кстати, допрашивали тоже. Под заклятьем правды Елисабель призналась, что не хотела замуж за старого короля, но любит его сына. Про яд и планы пажа ничего не знала, хотя и жаловалась другу на несчастную долю.

Пажа казнили.

Принцессу заперли в башне — чтобы не прибили подданные в горячке. И пока траур по королю не закончится.

На все это ушло два с половиной года.

Проблемы, конечно, никуда не делись. А потому, тщательно все обдумав, посовещавшись с доверенными лицами, проведя ночь в Храме, в посте и молитве, молодой король принял решение: жениться.

В принципе, народу по большому счету плевать — какая из заграничных принцесс станет их королевой. Главное, что налоги не повысили, цены колеблются не слишком, как и положено по сезонам.

Пир на весь мир Эдвин Х не зажал. Велел выкатить бочки с вином из королевских подвалов.