Игорь Парфенчук - Однажды ранней осенью

Мне просветление от упавшего на голову каштана ни к чему. Я и так просветленный. Всех на сквозь вижу.

Например, Марью Ивановну. Похотливая кошка. Ей за пятьдесят, пялит на меня глаза. Пыхтит, нагнувшись раком над кучей с листьями. Халат расстегнулся, живот шурует по асфальту, а глазенками стреляет в меня. Не дождется! По крайней мере пока не запишется на фитнес курсы.

Наш завхоз. Мечется. Туда, сюда. То в админкорпус, то в приемное отделение, то на склад. Типа деятельный. А смысл всех этих метаний – остограмиться и закусить в приемном отделении где у него как раз сегодня на дежурстве пассия – медсестра Зоя.

Или терапевт Галина Николаевна. Редкостный коррупционный лодырь. Шагу лишнего не сделает. Из – за стола не встанет. И хитрая!

– Игорь, хорошо что вы зашли! Подайте, пожалуйста, мне ту тетрадку на полке.

Сегодня вовсю метет листья. Раскраснелась. Вся такая бойкая. Работает! А вся причина в том, что с утра у нее под дверями очередь липовых больных, готовых поделиться с врачом нечестно начисленными выплатами по больничным. Самой взять гонорар боязно, а через сестру, оставшуюся в кабинете – пожалуйста. А вот как закончится уборка, она, не запятнавшая себя взыманием мзды, всем выпишет больничные.

Молодежь работать не хочет. Четыре молоденьки практикантки и немного уставший от жизни практикант внимательно всматриваются в крону каштана, вероятно подсчитывают количество оставшихся на ветках плодов.

Подхожу к ним. Некоторое время смотрю по направлению их взгляда.

– Сорок семь!

– Не поняли, доктор?

– Сорок семь осталось! Возможно, сегодня не опадут. Предлагаю струсить и завтра не выходить на работу.

Девушки захихикали, их собрат закашлялся, но все от дерева отошли и взяли в руки веники.

Эх, что не говори: работать на воздухе, взаимодействуя с природой, это здорово и полезно. Главное чтобы не долго, без тяжелого в руках и на длинные расстояния.

День прошел почти без приема. Быстро. С утра опять мели листья. С пол часа поохраняли собранные из них кучи, обмениваясь впечатлениями о выполненной работе и не только. Загрузили листья на прибывший грузовик. Разошлись по рабочим местам. Потом чашка кофе в своем кабинете. В связи с отсутствием приема – чашка кофе в глазном кабинете. Посмотрели мои глазные яблоки. Жить буду. Потом Анфисы. Тоже. Потом обед. Вернее якобы. Обеденное время нам не предусмотрено. Принимать пищу должны так сказать в промежутках. После составлял отчет за неделю. Всего двадцать два пациента. Тяжелых случаев нет, не считая сегодняшнего визита молодой мамы с непрекращающимся нервным поносом из – за того что ее сын проглотил большую пуговицу. Пуговица у мальчика вышла, а вот понос у мамы не проходил. Ее направили из инфекционного, после посева, ко мне. Немного испугал сообщением о том что еще два – три посещения туалета и ее скелет рассыплется от отсутствия воды в организме. Думаю стресс ушел, судя по тому, как быстро она покинула кабинет, выбежав в коридор.

По окончанию составления отчета еще чашечка кофе и убытие из больницы. На этот раз тихо в одиночку. Не в общей колонне медработников гордо идущих по выметенной центральной аллее с чувством исполненного долга Гиппократа.

Так на всякий случай. Вдруг от общения с пациенткой моя одежда впитала в себя запах ее «стресса». Не поймут. Еще в голову возьмут, что я чего – то испугался на работе или до туалета не добежал.

Хотя можно было бы пристроиться к лаборантам клинической лаборатории. Они бы ничего не учуяли, а другие подумали бы на них. Особенно если бы я шел внутри их группки с гордо поднятой головой и улыбался. Хотя нет – а вдруг у дамочки запах какой особенный? И меня лаборанты бы вычислили?

Аж самому не удобно: стоял у окна, пока основная масса не покинула здание, а потом как лазутчик тихо улизнул.

Звонила по мобильному Мария Захаровна. Заговорщицким голосом сообщила что ее муж Сергей «собирается».

Решил пройтись к той церкви, о которой она рассказывала. В городе у нас две церкви. Одна новая – недавно построили, вторая старая. Построили ее еще в девятнадцатом веке. Чудом не разрушили во время революции. Не разбомбили во время отечественной войны. Не определили под какой-нибудь склад или автовокзал во времена Хрущева. Старая, каменная церковь с покосившимся металлическим крестом на большом куполе. Идти нужно было к ней.

Вероятно в этом есть божий промысел: оставить единственное место в городе для спасения человеческих душ.

Со всей округи и близлежащих сел сюда съезжались верующие. И сейчас тоже, но не в таком количестве – многих перетянул вновь построенный храм в другой части города.

Больше ста лет церкви. Пережила и царя Николая и Ленина со Сталиным и Хрущева и Брежнева. Громоотвод зла. Ударит злая воля по жителям города, ан всю злость божья благодать и поглощает. Недаром в и 33 – ем и в 47 – ом году такого массового голода, как по всей Украине в городе не было.

После обеда выглянуло солнце. Что значит ранняя осень – к вечеру лужи просохли. Потеплело. Глобальное потепление. Еще утром холод, а через пол дня ну не жара, но градусов на пять выше. Бедные гипертоники и сердечники! Как они выдерживают такие перепады!

От больницы до церкви далеко. Другой конец города. Не близкий путь. Жену Иру предупредил. Задержусь. Может дотемна. Как получится.

Если пойти пешком, можно добраться часа за полтора. Рановато. Но если перед этим зайти в кафе и выпить пару бокалов пива – самый раз. Уже начнет смеркаться. Так и сделаю. Нет, не сделаю. Пиво, оно такой продукт, который требует частого выведения из организма. А этот момент может повредить всему намечающемуся мероприятию. Придется задержаться в больнице до темноты или по крайней мере до сумерек. Посижу у окна, не включая свет.

В сумерках у меня падает зрение. Говорят у всех. Не знаю. Может и так, а может «куриная слепота» от недостатка витаминов. Если просто пройтись мимо церкви можно не разглядеть случайного прохожего. Стоять на месте не удобно. Могут не так понять. Самый раз присесть на скамейку автобусной остановки что возле храма. И мимо меня никто незамеченным не пройдет и лишних вопросов мое сидение не вызовет. Ну, ждет мужчина автобус. Вот он остановился, постоял и уехал, а мужик не сел. Бывает. Значит не понравилась марка транспортного средства или нутром почувствовал нехорошую ауру в салоне.

Нужно высматривать пожилого мужчину с сединой. Невысокого, в меру упитанного в одежде прошлых лет. Да, в синих джинсах. И наверно сумка должна быть у него. А, да – да – чемоданчик «дипломат», Мария Захаровна о нем говорила. Он прячет его от нее. Что там не знает. Но всегда берет его с собой.

Они, пластмассовые с алюминиевыми уголками, были модными в конце семидесятых – начале восьмидесятых. И очки «капельки». Джинсы, маечка, очки – летом. Плюс лапсердак, то бишь пиджак, осенью. Плюс дубленка – зимой. Хиповый модный чувак при бабках. А если в руках дипломат, значит при больших и с товаром.

С такими старались дружить. Как трудящаяся молодежь, так и дети номенклатуры. Для первых такой чувак был объектом восхищения и пределом самосовершенствования, для вторых вынужденным объектом унижения их мажорного существа. Это сейчас у мажоров есть все. Тряпки, аппаратура, машины. А тогда, пусть у тебя папа даже первый секретарь горкома партии, но лучшее что он сможет купить в магазине по блату, так это магнитофон «Юпитер» или югославские джинсы. И вынуждены были мажорики идти на поклон к такому вот хиповому чуваку с дипломатом в руке. Сдавали их потом своим предкам. А предки ментам. Кто поглупее и с более развитым чувством гордости за себя и своего папашу. А спустя некоторое время унижались, просили прощение за свой недобрый порыв души – новых шмоток хочется, а где взять?

Джинсы «Вранглер». Это не фирма потомков барона Врангеля, но совсем наоборот – старая американская что ни на есть. Уступает конечно по качеству «Леви Страусу», но очень даже хорошие. Особенно хорошо сидит на тех у кого квадратный зад. Сейчас, когда смотришь телевизор, часто такие видишь на американских толстяках. Как раз вписались в современную эпоху. Хвала Враглеру – у него дальнее историческое видение развития человеческого тела.

В молодости были и у меня такие. Не потому что у меня квадратный зад, но по причине скудности сначала студенческого, а потом семейного бюджета. На «Леви Страус» не хватало. Соответственно вид сзади у меня был не совсем привлекательный. Это по молодости. Сейчас бы эти джинсы смотрелись на мне со всех сторон.

– А ведь вы Игорь?!

От неожиданности я непроизвольно дернулся.

– Я вас сразу узнал. Жена не выдержала и выложила мне, что была на приеме у психолога. Я приходил в больницу. Как зовут психолога, узнал в регистратуре. Потом наблюдал вас в коридоре. А сегодня случайно услыхал разговор жены с вами по мобильнику.