Татьяна Рябинина - Кроссовки для Золушки

- Остановись! – отрезала я, снова краснея, как кисейная барышня, и злясь на себя за это. – Если ты действительно был мужиком, то, наверняка жутким бабником. Может, тебя заколдовал какой-нибудь ревнивый муж? Скажи спасибо, что тебя не превратили в лифчик.

- А разве плохо быть лифчиком? Постоянно ласкать красивую женскую грудь…

- Ну хватит! – осадила я его. - Впрочем, может, как раз и наоборот. Может, ты был тихим подкаблучником, не зря же тебе нравится быть у меня под пятками. Тогда не исключено, что тебя заколдовал любовник твоей жены.

- Кать, я тебя обидел? – тихо спросил Кросс. – Извини, а?

Вот только этого и не хватало – выяснять отношения с собственными кроссовками!

Я выключила свет в прихожей, ушла на кухню и закрыла за собой дверь. И – назло Кроссу! – нажарила картошки.

Ночью мне не спалось.

Все это смахивало на театр абсурда. А точнее, на рождественскую мелодраму. Ну просто Финист Ясный Перец. Разумеется, в конце концов я его спасу и…

Впрочем, возможны варианты. А если он старый и страшный? А если у него жена и семеро по лавкам? А если он, в конце концов, все-таки баба? Я сейчас напридумываю себе всякой глупости, а потом буду жевать сопли. А напридумывать в подобной романтической ситуации можно все, что угодно. Может быть, я вот тут лежу, а он там грустит себе в прихожей под вешалкой и мечтает, скорей бы я его спасла…

Екатерина, прекрати идиотничать немедленно!

И скажи спасибо, что у тебя нет привычки носить кроссовки с юбкой!

На следующий день, приехав на работу, я сразу же отчиталась перед Валькой. Показала все заключения, умолчав об их стоимости, изрядно опустошившей «чулок». Сказала, что кроссовки больше не разговаривают.

- Будем надеяться, и не будут, - оптимистически заключил Валька. – А мятку от нервов все-таки попей, не повредит.

Он еще поколебался, стоит ли выставлять мне счет за свои услуги, но решил, что не стоит. И на том спасибо.

Вечером позвонил Димка с неутешительными новостями. В Никольском соборе действительно никаких особых записей о крещении не вели.

- Может, попробовать еще разок отчитать? – предложила я. – Может, еще что-нибудь вспомнит?

- Сомневаюсь. Да и занят я в ближайшие дни под завязку. Разве что после выходных.

Заварив чай, я пристроила Кросса на кухонной табуретке – вроде как для компании.

- Приятного аппетита, - вежливо пожелал он.

- Хватит любезничать, - не слишком вежливо оборвала его я. – Давай лучше работай головой, или что там у тебя вместо головы. Тебе придется потрудиться, если не хочешь всю оставшуюся жизнь провести в обувном виде. Кстати, учти, жизнь у кроссовок недолгая. Даже если я тебя вообще не буду использовать по назначению, все равно. Постарайся припомнить что-нибудь еще. Например, были ли у тебя дети, жена? Или муж?

- Детей, скорее всего, не было. А вот жена… или муж… Не могу вспомнить.

- Уже неплохо. Вернее, ничего хорошего для дела, а хорошо, что детей нет. Каково бы им было сейчас без папы. А тем более если без мамы. Национальность свою ты тоже не помнишь?

- Я негр! – хихикнул Кросс. – Вернее, китайский негр с еврейской примесью. Ох, видела бы те сейчас свою физиономию! Кать, ты расистка?

- Да не так, чтобы уж очень. Просто мне еще никогда не приходилось тесно общаться ни с негром, ни с китайцем. А уж китайский негр с еврейской примесью – это и вовсе веселые горки.

- Я пошутил. На самом деле и национальности я тоже не помню. Но, похоже, русский язык для меня родной. А что ты понимаешь под тесным общением?

- А как еще назвать наши с тобой отношения? – усмехнулась я, подливая себе свежего чая. – По сути дела, ты периодически обнимаешь мои ноги. Это, конечно, не совсем интим, но…

- Кать, а почему ты не замужем?

- Потому что потому. Принца жду. На боевом коне.

- Расколдуй меня, и я на тебе женюсь, - вполне серьезно пообещал Кросс. Где-то в желудке образовался мятный холодок. – А что? Мы уже так близко знакомы. Я приеду к тебе на боевом коне и буду со знанием дела чесать тебе пятки.

- А если ты женат? Или вообще женщина?

- Разведусь. Или сменю пол. Или и то, и другое.

Похоже, он меня просто дразнил. Неужели на мне такая явственная печать одиночества и неудовлетворенности?

- Спасибо. Я пока воздержусь давать ответ. Не люблю покупать кота в мешке, - отрезала я, отрезая кусок батона и намазывая его джемом.

- А как же сказочки? – продолжал издеваться Кросс. – Полюбил Ванька лягушонку, а она раз – и превратилась в царевну.

- По тексту не следует, что Ванька полюбил лягушонку, - возразила я как профессиональный филолог. – Сначала, если помнишь, лягушонка обеспечивала ему защиту от всеобщего позора и папашкиного гнева, заодно демонстрируя свои невероятные способности в области ведения домашнего хозяйства. А потом он увидел ее на пиру без шкурки и вот тогда… Кстати!

Метод ассоциативного мышления в действии. Имя Ванька породило некоторую творческую идею. Я сходила в комнату за записной книжкой и позвонила своему бывшему однокласснику Ваньке Котику. Котик работает в трех местах одновременно, однако ни в одной конторе не сидит, а только изредка появляется и везде получает нехилую зарплату. Он настоящий компьютерный гений, причем может не только починить железо и настроить «мозги», и спрограммировать, и «хакнуть». Насколько мне известно, одно время он подрабатывал в неком сомнительном детективном агентстве, по заказу которого время от времени именно «хакал» милицейскую сеть.

Ванька оказался дома, что меня не слишком удивило. Он довольно странный тип. Если джинн из сказки про Аладдина говорил о себе, что он раб лампы, то Котик – абсолютный раб компьютера. У него нет ни девушки, ни близких друзей – только комп. Единственная Ванькина слабость – политические сборища, абсолютно все равно какие – лишь бы было шумно и нервно. Судя по всему, там он подпитывается некой жизненной энергией, которую высасывает из него компьютер. Однажды Ваньку даже увезли с очередного митинга в милицию, и он заработал хоть и небольшой и условный, но все же срок за хулиганство.

Говорить по телефону пришлось туманными намеками, но Ванька понял и призадумался.

- Катюх, я бы рад, но сама понимаешь, такое дело… А на мне срок висит. Если что… Сама понимаешь.

- Ваньчик, Киса! – взмолилась я. – Дело жизни и смерти. Только ты можешь мне помочь, выручай!

В школе, когда у Ванькиного компьютера еще могли быть соперницы, Котик был ко мне неравнодушен и крайне благодарен за то, что я давала ему списывать русский и исправляла ошибки в сочинениях. Отказать мне ему по-прежнему было сложно.

- Хорошо, я постараюсь, - сдался он. – Но если что, ты будешь собирать мне передачи. Подъезжай завтра, где-то к часу.

- Ну что, Кросс, - положив трубку, я потерла руки. – Может, что и выгорит. А ты все равно думай. Кстати, ты спишь по ночам?

- Нет.

- Тогда тем более.

Собираясь к Котику, я уже было вытащила из шкафа платье, но в последний момент передумала и, несмотря на жару, натянула джинсы.

- Эй, Кросс, собирайся, - сказала я, словно кроссовкам необходимы были длинные сборы, чтобы выйти на улицу. – Поедем в одно место. Хватит дома сидеть.

- С тобой – хоть на край света. Пешком, - с готовностью отозвался Кросс.

- Да ты, оказывается, пошляк, - неприятно удивилась я.

- Знаешь, мне почему-то кажется, что в прежней жизни я таким не был, - подумав, серьезно ответил Кросс. – Я говорю, а что-то внутри меня морщится.

- Наверно, стелька сбилась.

- Зря смеешься! – обиделся Кросс. – С тобой такого никогда не было? Когда ты говоришь или делаешь что-то и понимаешь, что это неправильно и вообще противно. Я понимаю, ты не воспринимаешь меня всерьез…

- Угомонись! – попросила я, припудривая перед зеркалом нос. – Согласись, трудно воспринимать всерьез собственную обувь. И вообще, ситуация настолько неординарная, что…

На этом дискуссия закончилась, потому что мы вышли на улицу и сели в автобус, а в людных местах Кросс не разговаривал.

Последний раз я была у Котика дома года три назад. С тех пор в его норе мало что изменилось. Разве что компьютер стал более навороченным, да прибавилось специальной литературы на книжных полках. На стене появилась «Джоконда», изуродованная при помощи специальной программы до неузнаваемости, даже с трубкой во рту. На мониторе красовался чахлый кактус-мутант, пристроенный туда поглощать вредное излучение.

- Ты извини, у меня не прибрано, - Ванька спешно вытащил из-под моей пятой точки, прицелившейся на диван, носки и газету. – Мама на даче.

- Тебя по-прежнему обихаживает мама? – усмехнулась я.

Нет, маменькиным сынком Котик отнюдь не был, хотя и выглядел в свои тридцать лет, как старшеклассник: сутулый, лохматый и соответственно одетый. Просто все бытовые моменты его абсолютно не интересовали. Если мама не ставила рядом с клавиатурой поднос, Ванька оставался голодным. Если она не вешала ему на спинку стула чистую рубашку и выглаженные брюки, он ходил, как бомж.