Оберон Ману - Апокалипсис every day (СИ)

Снова удар по почке. Фридрих ахнул, захрипел сдержанно. И вдруг в его раскрытую ладонь что-то вложили, сжали пальцы насильно. И тут же ударили по руке, ладонь разжалась, предмет исчез. А в поле зрения появился довольный собой худой хищник. В полиэтиленовом пакете, качаясь на весу, лежал нож.

— Макни, — коротко скомандовал старший.

Фридрих скосил глаза, увидел, как второй милиционер приоткрыл пакет и окунул лезвие ножа в уже подсохшую кровь.

— Ну вот, — удовлетворённо произнёс старший. — С пальчиками, с кровью. Запираться бесполезно. Писать надо. Сознаваться… Ты чё, не понял? Ты чё, козёл, я ж тя урою, пидор!

Снова удары по почкам. С двух сторон. И вдруг на голову опустился пластиковый пакет. Затянулся у шеи. Воздух! Воздух!!

Снова удары по почкам. Уже теряя сознание, Фридрих вполне отчетливо услышал уже знакомые слова «АПОКАЛИПСИС EVERY DAY», а затем увидел сквозь прозрачный пластик, как из дерева, прямо из ствола, вышла и села на сучок, свесив вниз босые ноги, его Хильда. Всё в том же своём любимом платье. Не в том, в котором она сгорела.

Фридрих уже не чувствовал боли, просто тело его немного содрогалось. Он неотрывно смотрел на жену. Всё такая же красивая… Даже этот облик, словно сотканный из сигаретного дыма…

— Ты похожа на ангела, милая… Ты пришла за мной? Подожди немного, ты видишь, ещё чуть-чуть и мы снова будем вместе… Только не уходи, пока это не кончится… Я не хочу…Просто побудь со мной. Это скоро, ты же видишь…

Милиционеры содрали с его головы свой пакет, услышав, что он что-то начал говорить, но слова его, на чужом, непонятном языке, вызвали в них злобу. На его почки, вместо ладоней, обрушились кулаки. Удар, ещё один… и он наконец-то потерял сознание.

Очнувшись от резкого запаха нашатырного спирта, Фридрих попытался встать, но резкая боль заставила его вскрикнуть и снова лечь. Упасть на спину.

— В высшей степени не профессионально, — сказали сверху по-немецки.

Поднял глаза. Полковник Мороз! Скользнул взглядом во все стороны. Увидел: оба милиционера, широко расставив ноги и упершись руками о ствол дерева выше своей головы, стоят под прицелами коротких автоматов в руках людей в камуфляже и чёрных шапочках до подбородков с прорезями для глаз. Четыре всадника Апокалипсиса прибыли за телами и душами грешников.

— Я не убивал… они…

— Я знаю, знаю, — успокаивающим движением поднял ладонь полковник. — Твой знакомый позвонил по ноль два, сообщил, что кончил Пузо, нож в пакете в отделении связи, ты ни при чём….

— Я звонил…

— Вы позвонили мне, я спустил ваш звонок ниже, по инстанциям. А эти два (непонятное слово по-русски)… Ну да ладно, жив остался, и хорошо. А то шлёпнули бы, и сказали, что сопротивлялся задержанию. У нас тут просто.

— Где, в Старицыне?

— Нет, в России.

— Скажите, господин полковник. Тот, кто убил, он — русский?

— Да.

— А эти двое?

— Вроде как… А в чём дело?

Фридрих закрыл глаза и только теперь почувствовал кожей лица мелкие капли дождя, уже некоторое время моросившего сверху, легко, как брызги от фонтана.

— Мы говорили о старых и новых русских…

Полковник наклонился над немцем, пробежал пальцами по его телу. Фридрих невольно вскрикнул. Полковник хмыкнул и нахмурился.

— Н-да… Встречаются два соседа по лестничной клетке. Один другому и говорит: «Что-то у меня в спине побаливает». «Где? Здесь? Это почки». «Вы что, врач?» «Да нет, милиционер». Это анекдот. На злобу дня, так сказать.

Сильные руки подняли Фридриха, положили на носилки.

— Я заказал вам койку в нашем госпитале. Вас быстро поставят на ноги, не беспокойтесь. У нас хорошие врачи. Если вам что-то нужно, только скажите.

— Тот, русский, он не убил меня, хотя мог…

Полковник улыбнулся кончиками губ.

— В розыск объявим, разумеется, как полагается…

— Спасибо, я понял.

Полковник откровенно улыбнулся.

— Я бы ему за Пузо премию выписал… Хороший парень. Воевал в Средней Азии, в Чечне, вернулся из армии, работы нет. Подался в частные охранники. А тут на Пузо заказ выписали.

— Что есть — заказ?

— Заказ на убийство. Заказать — договориться об убийстве.

— Он был… киллер?

— Нет. Иначе два месяца не ждал бы. Честно работал.

— А этот, кто умер, он есть — новый русский?

Полковник посмеялся и махнул рукой держащим носилки.

— Несите… До встречи, господин Ингер, до встречи, ещё увидимся!

Известная русская поговорка гласит: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Следующие две недели, проведённые в военном госпитале, помогли Фридриху сделать гигантский скачок в изучении русского языка. Как известно, стрессовая ситуация, — это ситуация, в которой организм выкладывается полностью, а порой и совершает нечто такое, на что человек в обычном состоянии никогда бы и не замахнулся. Впрочем, надо признать, что и учителя ему попались подходящие…

Первые два дня, день привоза и следующий, Фридрих пролежал пластом. Сказалась травма почек. Не то от кулаков милиционеров, не то от непривычного количества и качества алкоголя. Собственно говоря, за эти два дня выздоровление и произошло. Остальные двенадцать представляли собой нечто вроде санаторного отдыха, всё время которого немец потратил на общение с остальными, — русскими, — пациентами. Один полковник с простреленной мякотью ноги прекрасно говорил по-английски, один капитан из ФСБ — по-немецки. Остальные военные, милиционеры и прочие сотрудники силовых структур, не отягощённые подобными знаниями, говорили только по-русски. Но как!..

Всё свободное от процедур время обитатели небольшого госпиталя, пользуясь для лучшего взаимопонимания услугами то полковника, то капитана, учили немца говорить по-русски. Впрочем, иногда казалось, что все эти люди, с простодушием детей радовавшихся каждому успеху общего ученика, с таким же усердием обучали бы и попугая. Во всяком случае, первоначальный лексический запас, загруженный в память немца, состоял именно из тех самых слов, каким обычно и обучают попугаев военные люди…

Уже через три дня Фридрих уяснил, что знаменитый на весь мир русский мат может служить универсальным средством общения не хуже, чем сакраментальное «годдем» в устах небезызвестного Фигаро.

Господина Ингера, в числе прочего, обучили универсальному междометию «ну» и эмоционально-экспрессивному «бля», в том числе его вариантам «блин» и «бляха муха». В качестве проверочного теста на знание русского языка немцу предложили расставить в предложении: «Мужики, кто последний за пивом», — неопределённый артикль «бля». Что вызвало у Фридриха здоровый понимающий смех.

Одним словом, загрузив в свою память как отдельные слова, так и словесные обороты, к концу второй недели немец уже мог сообщить свои мысли, чувства и желания какому-нибудь русскому, или наоборот, понять слова, обращённые к нему. Конечно, обсудить тему бессмертия души по-русски ему бы не удалось. Но примитивный обмен мыслями, не говоря уже о выражениях типа «дайте два пива Миллер»… какой базар, в натуре!

В день выписки появился полковник Мороз и принёс бутылку настоящего немецкого шнапса. Попробовав его, все русские с сожалением посмотрели на иностранца. «Теперь понятно, почему вы, немцы, такие», — сказал больной полковник (не Мороз), выразив в этих словах общее мнение русских. Фридрих напрягся и выдал по-русски следующую фразу: «Немецкий шнапс, это есть лучше, чем японский ссаке». И покинул госпиталь под дружный смех выздоравливающих, вместе с господином Морозом.

Пройдя по городским улицам, Фридрих внезапно спросил спутника:

— Сколько будет стоить лечение?

— Нисколько. Я провёл вас как нашего сотрудника.

— Но я не есть ваш сотрудник.

— Но пострадали-то вы от наших сотрудников, — усмехнулся Мороз.

— Чувство справедливости? — спросил дотошный немец.

Полковник рассмеялся и попрощался.

Вернувшись домой, Фридрих обнаружил у подъезда своего водителя. Тот сидел за рулём автомобиля с видом сумасшедшего профессора из фильма ужасов. Увидев немца, протянул ему сотовый, сообщил, что всё это время работал один и попросил отпуск. Ну и отпускные, по возможности. На вопрос Фридриха «а как же дело?» обрадованно протянул ему оформленную доверенность на управление своим автомобилем и добавил, что машину можно ставить прямо во дворе, добавив: «Какой дурак труповоз угонять будет?» Фридрих подумал и согласился. Положил в карман телефон, вручил повеселевшему водителю выходное пособие и сообщил, что через неделю ждёт его обратно. После чего побродил в одиночестве по городу, купил две упаковки пива Миллер и пошёл спать, готовиться к возвращению на работу.

Первый рабочий день после выхода из госпиталя пришёлся на морг психиатрической больницы. Старый знакомый Вася встретил его как лучшего друга, помог выгрузить труп самоубийцы, отстрелившего себе верхнюю часть головы из охотничьего ружья, после чего загадочно подмигнул и таинственным голосом пригласил приехать вечером, после работы.