Юлия Жукова - О богах, шакалах и детях

— Бешеная тёлка, — ворчит Арават.

Я без особой надежды начинаю соображать, что ему ответить, и вообще с какого конца начать любезную беседу, но меня отвлекают голоса из прихожей. Быстро они… Или я не заметила, сколько времени приходила в себя.

Арават встаёт.

— Азамат! — зову я. Ну, где моё подкрепление?

Арават делает шаг ко мне, я вжимаюсь в стену. Он что-то говорит.

— Азамат!!! — повторяю я ещё громче.

Ничего не меняется, только враг всё ближе.

Я принимаюсь визжать изо всех лёгких, чтобы стены прошибло, даже с прекрасной муданжской звукоизоляцией.

Азамат, Кир и Хос врываются в гостиную одновременно и застывают на пороге. Арават тоже замирает. Я давлюсь визгом и кашляю. Алэк начинает хныкать.

— Что тут происходит?! — рычит Азамат. Голос у него нездоровый, гундосит немного.

— Жена твоя сбесилась, вот что происходит, — отвечает Арават.

— Он тут Алэка трогал! — сиплю я, пытаясь укачать расстроенное дитятко.

Азамат обводит горячечным взглядом комнату и обращается к Арону, который вжался в угол дивана и делает вид, что его тут нет.

— Как он здесь оказался?

— В дверь позвонил… Ну я же не мог отца не пустить! — защищается Арон. — Он ничего плохого не сделал…

— Очень интересно, — шипит Азамат так, что у Хоса шерсть на голове поднимается. — Удружил, братец. Заявился, когда не звали, его, — кивок на Аравата — с собой приволок, завёл без спросу в дом чужой жены, да ещё когда особо сказали запереться и никого не пускать! Вот уж оправдал моё доверие, нечего сказать!

Он глухо кашляет пару раз и прижимает жилетку поближе к шее. Боже, ну почему всё плохо обязательно сразу?!

Арават упирает руки в боки.

— Я пришёл на твоего сына посмотреть, и вошёл бы, Арон там или не Арон. Стыд надо иметь — родному отцу наследного князя не показать! Вроде я от тебя отрекался, а кажется, будто ты от меня!

— Как бы не пришлось так и сделать, — мрачно хрипит Азамат. — И стражу поставить по всему побережью. А то мало ли зевак хотят на князя поглазеть. Тебе здесь делать нечего. Это Лизин дом, и она тебя не приглашала. Уходи.

— Выставляешь, значит, старика на улицу? — кривится Арават. — Хорош Император.

— Ничего, — поднимает голову Азамат. — Сюда как-то пришёл, так же и уйдёшь. Сколько ты тут уже в лесу живёшь? Вроде ничего не отморозил. И любимчика своего забери, — кивает на Арона. — А то как бы он сюда армию джингошей не позвал в следующий раз.

Кир, до сих пор прятавшийся где-то за Хосом, вдруг вцепляется Азамату в рукав.

— Отец, это не он! — шипит ребёнок.

Азамат хмурится и дёргает рукой.

— Погоди, Кир, не до тебя.

— Да нет, я говорю, дядя Арон тут ни при чём! Это из-за меня Арават приехал!

Мы с Азаматом вытаращиваемся на Кира.

— Я с ним познакомился в Ахмадхоте, — нехотя объясняет ребёнок. — Это он мне подарил… вещи… ну, нож там, телефон… Я у него обедаю иногда. Он сюда приехал со мной повидаться. Он не плохой, — Кир просительно заглядывает Азамату в глаза. — Правда, отец…

— Я знаю, — глухо отвечает Азамат и снова заходится кашлем, прижимая ладонь к груди.

— О как! — иронично удивляется Арават. — А раз знаешь, в чём же тогда дело?

— В том, что ты никак не найдёшь в себе сил извиниться! — вставляю я. Алэк притих, хотя скорее от растерянности, чем от душевного комфорта.

— Да что б ты понимала, женщина, в мужских делах! — рявкает на меня Арават. — Сама подумай своим жалким умом! Кем бы он был сейчас, кабы я его с планеты не выпер?!

— Счастливым человеком! — огрызаюсь я.

— Да щас! Женился бы на этой клуше Алансэ, ползал бы перед ней на брюхе, завёл бы ферму, вон, как братец, и жрал бы лебяжью лапшу до скончания дней! Я ему услугу сослужил!

— Ага, медвежью! — выпаливаю я.

Все мужики озадаченно на меня смотрят, пытаясь понять, причём тут медведи. Первым находится Азамат, который, возможно, слышал это выражение от мамы, ну или просто понял, что оно из моего языка забежало.

— Вот не надо, — горячо говорит он Аравату. — Не надо меня теперь убеждать, что это было для моего же блага. И, кстати, Алансэ за меня всё равно бы не пошла, у неё стандарты под стать твоим. И вообще, если ты считаешь, что человека можно воспитывать такими методами — что ж, пожинай плоды.

— Правильно, — кивает Арават, — а ты, конечно, знаешь, как надо людей воспитывать! Ребёнку толком не представился, зубрёжкой замучил и бросил, как надоевшую игрушку!

Азамат багровеет, и явно не от стыда.

— Ничего подобного! — выпаливает Кир. — Я сначала не понял, но теперь я всё понимаю! И это было давным-давно!

Хос сливается со стеной, Алэк начинает хныкать. Ой, надо что-то делать, они же сейчас вообще подерутся!

— Котик, — тихонечко трогаю Азамата. — Только не убей его, пожалуйста. Он тебя нарочно злит, ты же понимаешь.

Азамат с видимым усилием сдерживается и выдыхает.

— Что-то тут жарко, — говорит, утирая пот. Подумав, стаскивает жилетку. У Аравата внезапно расширяются глаза.

— Ты… сынок… что случилось?!

Азамат моргает.

— Что ж ты сразу не сказал… — бормочет старик в оцепенении. — То-то кашляешь… Девка, что ж ты его не лечишь?

— Да я бы полечила, только тут… — начинаю, но Азамат вдруг начинает хохотать. Я осекаюсь и воззряюсь на него — не рехнулся ли? И тут тоже замечаю пятно "крови" у него на рубашке. Меня тоже пробивает на ржач. Кир хихикает. Хос тоже хрюкает, хотя не знаю, понял ли он, в чём дело.

— Ты не ранен? — робко вопрошает из своего угла Арон.

— Нет, конечно, — фыркает Азамат. — Это сок драконьих яиц, он на воздухе буреет. А кашляю я, потому что простудился.

Арават украдкой вытирает лоб.

— Ты меня так не пугай, я старый уже, — говорит. — Мне хватило одного раза тебя чуть не похоронить. Воспитание — воспитанием, а разозлился я тогда на совесть, знаешь ли. Нет, ну это надо! Чуть не погиб ради каких-то шакальих баб, да ещё такое лицо угробил! До сих пор, как подумаю, аж трясёт от злости! — Арават показательно стискивает кулаки. Потом переводит дыхание. — Ну хоть детей красивых наделал, и то утеха старику.

Он замолкает, а Азамат как-то странно, напряжённо на него смотрит. Будто ждёт. Арават и вправду колеблется, то откроет рот, то отвернётся… Арон издаёт какой-то звук, и я грожу ему кулаком. Этому идиоту нужно ввести вакцину своевременности, да поболезненнее.

Наконец Арават накачивает в чакры достаточно космической энергии, чтобы еле слышно, сдавленно, глотая звуки, выдавить:

— Прости, сын.

Из Азамата как будто какие-то подпорки выпали. Он весь оседает и расслабляется, как тряпочный. Даже пошатывается немного, но его Кир по-прежнему за локоть держит.

— Конечно, — безголосо отвечает Азамат. — Конечно прощаю. Ты же знаешь, я всегда всех прощаю, стоит только попросить…

Мы все стоим чуть не минуту в полной тишине, впитывая историчность момента. Потом Азамат и Арават одновременно решают, что стоять больше невозможно и с некоторым трудом разбредаются по сидячим местам. Арават просто падает на диван, как будто извинение отняло у него последние жизненные силы. Азамат опускается более грациозно, потом трёт лицо руками.

— Лизонька, со мной надо что-то делать, а то я так до следующего выезда проболею.

Я молча киваю и подзываю Кира.

— Уложи братика, хорошо? Если сможешь, конечно.

Кир исчезает из гостиной вместе с Хосом, которого Азаматова родня даже не заметила, кажется.

Я перехожу в рабочий режим и перестаю обращать внимание на внешние раздражители. Загоняю Азамата в постель и, пока вирусный анализатор ищет, чем именно его пробрало, обрабатываю симптоматическими средствами. Очень хорошо, что мы здесь, а не в столице, потому что здесь у меня есть купленный ещё тогда на Гарнете вирусный анализатор — прибор, разработанный специально для исследования чужих планет с непредсказуемой фауной; он определяет строение вируса и подсказывает, каким веществом его можно связать. В большинстве случаев сам же это вещество и генерирует из банка элементов. К сожалению, всё это занимает несколько часов, так что приходится пока сбивать зашкаливающую температуру и успокаивать бедняжку мужа, который уже двадцать лет не болел простудой и пятнадцать — вообще ничем. Когда препарат наконец-то готов и введён в кровь, я отрубаюсь прежде самого Азамата.