Александра Руда - Ола и Отто. Выбор

– Надеемся, что у вас останутся самые приятные впечатления от посещения Университета Рорритора! – на этой пафосной ноте главный встречающий закончил свою речь и трубно высморкался в огромный носовой платок.

Мне захотелось сделать то же самое, но носового платка у меня не было. Оставалось надеяться, что содержимое носа не потечет самовольно, очерняя, точнее, озеленяя, мой имидж представителя официальной делегации.

– Вас проводят в гостиницу, – сообщил главный встречающий, пожал нам руки и прытко поскакал по редким островкам суши на дороге в направлении Университета.

– Агиб, – представился провожающий, рассмотрел свои калоши и вздохнул. – Протекать начали, что за беда!

– Скажите, – поинтересовалась я, – в Рорриторе бывает хорошая погода?

Агиб задумался. Я обернулась к Отто, но ничего не сказала. Лицо лучшего друга выражало такое сожаление в том, что он вызвался быть добровольцем, что я не смогла на него сердиться.

– Бывает, – наконец сказал провожающий, доставая что то, напоминающее простынь из очень паршивой придорожной гостиницы. – Это нежить в Горах активизировалась и наслала такую погоду. Мы ее решили пока не менять, вдруг они снег нашлют, а по сезону еще рановато.

Рорриторец печально высморкался в простынь и повел нас к гостинице.

– Да, – сказала я, закутавшись в одеяло в нашей общей с Отто комнате в гостинице. – Вот жлобы, эти рорриторцы, могли хотя бы два комнаты выделить. Теперь понятно, почему Ирга предпочел учиться у нас. Я бы от такой погоды и жадности аборигенов с ума сошла.

– Местные привыкли, – Отто рылся в своей сумке. – Я подозреваю, что совместное поселение было сделано специально, нас так легче контролировать. Мне кажется, что приобретенный тут насморк просто не лечится. У тебя есть носовой платок?

– У меня его никогда не было, – сказала я. – Теперь жалею.

– Ты меня простишь? – вдруг спросил Отто.

Я вздохнула.

– Ты же хотел, как лучше, партнер.

Полугном просиял.

– Но в наказание, – продолжила я, – будешь гладить мою парадную мантию.

Лицо Отто скривилось.

– Давай лучше ты со мной разговаривать не будешь, – предложил он. – Будешь дуться, обижаться и отворачиваться, а? Ругаться?

– Не дождешься, – сказала я, выуживая несчастную тряпку из баула. – Держи!

В дверь постучали.

– Я отдам гладить мантию горничной! – воодушевился Отто. – Войдите!

Прежде чем я успела хоть что то подумать, оказалось, что я вишу на шее у самого дорогого, близкого, нежного… мерзкого, вредного, противного обманщика. Ирга крепко прижимал меня к себе и что то шептал в перерывах между поцелуями. Я резко оттолкнула увлекшегося некроманта.

– У тебя есть две секунды, чтобы придумать достойное оправдание тому, что ты мне не писал! – заявила я, отходя от греха подальше.

– Романтический момент потерян, – пробурчал Отто.

– Я тебе писал! – возмутился некромант. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы позволить себе такую небрежность!

– Отто!

– Ола не получила ни одного твоего письма, – сказал полугном. – Я свидетель, да и не только я. Все общежитие знает…

– Что ты меня поматросил и бросил! – горько сказала я, борясь со слезами.

Лицо Ирги выражало искреннее удивление.

– Как я мог это сделать, если я предложил тебе выйти за меня замуж? Я проявил к тебе высшую меру доверия и расположения, какую вообще может проявить мужчина к женщине!

Я скрестила руки на груди и постаралась придать лицу выражение «Все мужчины – сволочи». Ирга нахмурился.

– А может быть ты погладишь мантию своей будущей жены? – разрядил ситуацию Отто.

– Что? – удивился Ирга, рассмотрел одежду и сказал:

– Насколько я понимаю, это почетное задание получил ты, так что нечего!

– А мне казалось, – пробурчал полугном, – что это было бы самым веским доказательством любви…

– Ола, я писал тебе, – тихо сказал Ирга. – Можешь узнать на почте.

Я отвернулась.

– Для тебя это действительно так важно? – некромант подошел ко мне поближе.

Я всхлипнула.

– Я клянусь тебе памятью моей матери, – прошептал мне на ухо Ирга.

Ого, это серьезно! Насколько я помнила, некромант к своей матери относился очень любяще, правда, единственное, что я про нее знала – она погибла, когда Ирга был еще совсем маленьким.

– И про что ты там писал? – спросила я.

– Про то, как я скучаю без тебя, про то, какая ты замечательная, про то, как я…

Отто громко чихнул и сказал:

– Извините, что я вам мешаю, но Ирга, у тебя нет случайно носового платка?

Некромант вздохнул.

– Я вам все принес – платки, непромокаемые калоши, зонты. Я догадывался, что вы приедете неподготовленными.

– А откуда ты знал, что мы приедем?

– Я сразу догадался, что официальная делегация, присланная Чистяковским Университетом будет состоять из вас, – сказал Ирга. – Потому что я не знаю, кто еще из Университета подходит под определение: специалисты по Артефактам и авантюристы, согласившиеся тащиться через все королевство по слякоти и дождям.

– Очень смешно, – сказала я.

– Я не смеюсь, – серьезно ответил Ирга. – Мне было страшно подумать, что это мог быть кто то другой. Я хотел видеть именно вас.

– Как трогательно, – всхлипнул Отто.

Я села на кровать и закуталась в еще одно одеяло.

– Нет, – сказал Ирга вдруг. – Я не хотел видеть вас. Я хотел видеть тебя, Ола. Я мечтал о том, что я, наконец, тебя увижу. Прижму к себе и поцелую. Скажу, как сильно я по тебе соскучился и как мне не хватало тебя в моей жизни. А, поскольку, тебя без Отто представить тяжело, то я рад видеть вас обоих.

– Только не надо меня целовать, – сказал лучший друг.

Ирга присел на кровать и погладил меня по голове.

– Вам нужно отдохнуть перед завтрашним днем.

Я легла так, чтобы потеснее прижаться к его горячему телу.

– Будет тяжело?

– У нас не очень хорошо относятся к теоретикам, – признался Ирга. – Просто маг выпускник Рорриторского Университета должен прежде всего уметь выживать.

– Я умею выживать, – сонно пробормотала я. – Я умею выживать так, как вашим выпускникам и не снилось.

– Я знаю, – Ирга нежно меня баюкал. – Но нежить уничтожать ты же не училась, правда?

Вместо ответа я прижалась к некроманту покрепче и уснула.

Завтрашний день не был тяжелым. Он был кошмарным. Собранные в аудитории студенты слушать нас совершенно не хотели. Ладно, если бы они просто шумели! Так нет же, они шумели презрительно, не обращая на нас двоих никакого внимания. Они смеялись с каждой нашей фразы. Они отворачивались от продемонстрированных артефактов. Они задавали глупые вопросы, типа: «Девушка, а можно с вами вечером погулять?».

Мне не было жалко сорванной лекции, так тщательно подготовленной еще дома. Мне было жалко работу Отто – свою тщательно выглаженную мантию и его аккуратно заплетенную бороду.

В общем, первая лекция с треском провалилась.

– Они не воспринимают нас, как равных себе! – обиженно сказала я в пустую аудиторию.

– Что же ты хочешь? – спросил полугном. – Для них мы – низшие существа, которые живут тихой и привольной жизнью. А они – спасители Отечества, герои, стоящие на страже.

– Герои… Они только и умеют, что мечами махать и заклинаниями разбрасываться.

– Доказывая свою эффективность в борьбе с нежитью, – заметил лучший друг.

Мне было очень обидно чувствовать себя вторым сортом.

– Когда то я мечтала, что стану великой магичкой и все меня будут уважать.

– Все, – фыркнул Отто. – Для этого надо сначала у своих же собратьев уважения добиться. У нас в горах как…

– Я не выдержу еще полтора часа такого кошмара! – перебила я Отто. – У тебя есть выпить?

– Есть, – сказал запасливый полугном, доставая фляжку. – Только это ядерный самогон, давай по глотку.

Я глотнула самогона, вытерла слезы и выдохнула.

– Хорошо, – прошипел полугном. – По спецзаказу брал.

– Дай еще.

– Закуски нет. Развезет.

– Да кто там заметит! Они все равно нас не слушают.

Отто пожал плечами, протягивая мне самогон.

– Смотри только, не дури потом. Я за тебя отвечаю!

– Перед кем это еще? Я совершеннолетняя!

– Перед Бефом, – помявшись, сказал полугном. – Он мне так и сказал: смотри, Отто, чтобы без происшествий! Ты у нас гном серьезный, ответственный.

– А я, значит, несерьезная и неответственная! – обиделась я на вероломство Наставника.

Ловким движением я выхватила у лучшего друга фляжку и глотнула самогона. Ах, так! Значит, не доверяет мне Наставник! Никто меня не уважает! Ик!

Новую партию слушателей мы встретили во всеоружии – на полугнома напала меланхолия, я же вытирала слезы и думала про мою несчастную глотку, горевшую огнем, неудавшуюся жизнь и неправильный выбор профессии.

– Вам плохо? – спросил один из студентов.

Я кивнула и прохрипела:

– Воды…

Жадность – мой порок. Надо было не хлебать самогон, как сок, а ограничиться одним глотком.