Сергей Бушов - Белка

Спустя некоторое время на поляне появился высокий молодой человек в парусиновых штанах и кожаной куртке, надетой на голое тело, и с распечатанной бутылкой водки в руке. Он, похоже, просто проходил мимо, но Галя привлекла его внимание, и потому он приблизился и произнёс:

- Не хотите ли водки?

- Благодарю, нет, - отказалась Галя, немного покраснев.

- Зря, - сказал парень, отхлебнув из горла. - Хорошая водка, свежая. Вам бы на пользу пошло, а то, я смотрю, вы себя чувствуете неважно.

Галя решительно встала.

- Сударь, - сказала она. - Не вынуждайте меня повышать голос и повторять свой отказ. Я не употребляю алкоголя и желаю находиться здесь в совершенном уединении.

- Извините, - пожал плечами парень. - Собственно, я и обидеть-то вас не хотел. Просто иду, смотрю – девушка с синими губами. Думаю, хоть водочкой угостить…

Он, слегка пошатываясь, направился прочь от Гали, но не ушёл совсем, а присел на пенёк неподалёку и принялся совершенно бесцеремонно её разглядывать, периодически прикладываясь к бутылке.

Первым желанием Гали было уйти, но она решила, что будет несправедливо уступить полянку этому наглому молодому человеку, поэтому снова села на пенёк и, пытаясь не обращать на незнакомца внимания, продолжила свои поэтические потуги.

Тем временем на поляне появился ещё один персонаж. Со стороны леса нетвёрдой походкой вышел крепкий мужчина лет пятидесяти в крестьянской одежде и с большой плетёной корзиной, повешенной на руку. Если бы не безумный блеск очей и зверский оскал, можно было бы подумать, что он грибник.

Галя вызвала и его интерес. Он повернулся в её сторону и, неистово потрясая кулаком, возопил:

- Разврат! Бордель! Окститеся! Христов своих всех позабывали в рукоприкладстве! Осиянную всем мирским благопреставлением раку попрали! Рожами своими в небо тыкаете!

После этих слов человек с корзиной насупился и с непонятными, но явно угрожающими, намерениями двинулся по направлению к Гале.

Парень с бутылкой проворно оббежал его и встал на пути:

- Э, командир! Ты чего девушку обижаешь? Иди, куда шёл со своими грибами…

На этих словах парень осёкся, потому что увидел, что в корзине у мужика не грибы вовсе, а две дохлых вороны со свёрнутыми шеями. Мужик обогнул молодого человека и снова двинулся к Гале, но парень не сдался, а схватил его за рукав рубахи.

Мужик уронил корзину, повернулся к своему сопернику и заорал ему прямо в лицо:

- Изверги белокаменные! Почто книги святые офсетной печатью печатаете? Почто бесов в мешках по лесам таскаете? Изыди!!!

Он вытащил из-за голенища огромный нож и выставил вперед, чем совершенно перепугал Галю, и она, вскочив, принялась скакать возле них с визгом и криками «Караул! Смертоубивство!», рассеянно прикидывая, не подобает ли в этой ситуации упасть в обморок.

Однако молодой человек, несмотря на свое опьянение, увернулся от пары ударов ножом, а в ответ на третий - который пришелся также мимо и лишь распорол ему штаны в районе паха - обрушил на нападавшего недопитую бутылку водки.

Грибник тут же потерял свою уверенность, выронил нож, остановился и заплакал:

- Эх вы… Супостаты перехожие... Да кто ж вас на землю-то ногами поставит…

После этого он провел руками по своим волосам, посмотрел на кровь на ладони и неожиданно, с чудовищной прытью, метнулся в лес. Через пару мгновений его уже не было видно.

Галя смотрела на своего спасителя, дрожа от волнения, и бормотала:

- Сударь… Я вам так благодарна… Этот человек так напугал меня… Позвольте мне узнать ваше имя…

- Домкрат, - сказал парень. - Да чего уж там, успокойтесь. Водку только жаль. И штаны, скотина, порвал. Так и член можно потерять ни за что.

Галя издала неприличный звук и тут же стала красной как рак:

- Простите ради Бога… Меня Галей зовут. А это я вечно, как переволнуюсь, воздух порчу…

- Не понял, что вы имеете в виду? – недоумённо произнес Домкрат.

- Ну, пержу то есть я со страху, - пояснила Галя.

- А. Ну, это понятно. Вы, я вижу, ведь существо нежное, даже водку не пьете…

К Гале постепенно возвращался естественный цвет лица.

- Ой, - сказала она. - Что это я? Вам же брюки надо зашить. Какая жалость, что я не взяла с собой рукоделия… Не изволите ли пройти ко мне домой? Я быстренько всё заштопаю, не извольте сомневаться.

- К вам? Само собой, буду рад. Спасибо.

И они, машинально взявшись за руки, пошли в сторону особняка Егора Тимофеевича.

- Не сочтите за нескромность, ответьте, - вдруг сказал Галя, - ведь Домкрат – это не настоящее имя?

- Это имя я дал себе сам, - ответил Домкрат. - Почему я должен называться именем, которое мне дал кто-то другой?

- Но почему Домкрат? – не унималась Галя.

- Домкрат – надёжная штука, увесистая, - парень взлохматил свои чёрные космы и шмыгнул носом. – А вам не нравится?

- Не знаю, право… Впрочем, мы уже пришли. Это со мной.

Привратник покосился на Домкрата, молча кивнул и посторонился.

Они поднялись по парадной лестнице, миновали коридор, на этот раз никого в нём не встретив, и вошли в спальню Гали.

- Извольте снять штаны, - сказала она. - Можете нисколько не смущаться, я осведомлена о строении мужского тела. Я читала «Анатомический атлас» профессора Рейденбрюхнера.

- Без проблем. У меня комплексов нету, тем более, когда меня просит раздеться такая красавица, как вы.

Галя вновь покрылась румянцем. Домкрат обнажил свои костлявые ноги, оставшись только в кожаной куртке да семейных трусах в розовый цветочек, и подал штаны Гале. Галя достала из шкапчика нитки и подушечку с иголками и присела на край кровати. Домкрат опустился в кресло возле. Галя стала сосредоточенно пытаться вдеть нитку в иголку, а Домкрат молча наблюдал.

- Вы не могли бы мне помочь? – наконец обратилась к нему Галя. - Мои глаза не вполне хорошо видят.

Домкрат подсел рядом.

- Дайте попробую. Я, правда, выпимши… Давайте так – вы держите иголку, а я буду в дырку тыкать.

Они оба склонились над иголкой и, прищурившись, уставились на неё. В этот интимный момент распахнулась дверь, и на пороге появился мрачный Егор Тимофеевич.

Галя подскочила на месте, выронив иголку.

- Папенька! – перепуганно вскрикнула она. - Это вовсе не то, что ты думаешь!

- Да я никогда ничего не думаю, - громовым голосом произнес Пахотнюк, злобно вращая глазами. - Ну-ка встань, паршивец!

Домкрат послушно встал.

- Ты кто?

- Домкрат.

- Чьих будешь?

- Не понял…

- Кто твои родители?

- Отца я не знаю, а мать померла тем летом, работала на стекольном заводе…

- И ты вознамерился, ублюдок, мою дочь обесчестить? Да ты знаешь, кто я такой?

- Нет, - честно ответил Домкрат без тени страха в голосе.

- Да я… Да ты вообще что делаешь?

- В смысле, работаю где? Освежителем в шашлычной.

Пахотнюк несколько оторопел.

- Это как?

- Свежую тушки бродячих собак и кошек…

Пахотнюк расхохотался.

- Тушканчик… Ну сейчас я тебя, как кошку, и выдеру…

Он схватил Домкрата за шиворот и поволок к выходу.

- Папенька! Не надо! – кричала Галя, цепляясь за сюртук отца. - Этот человек мне жизнь спас!

- И ты его сразу в спальню притащила? Вся в мать!

Пахотнюк вырвал из её рук штаны Домкрата и швырнул вниз, к двери, а затем резко столкнул с лестницы и их владельца.

- Папенька! Как ты можешь? – закричала Галя, попытавшись кинуться вслед за Домкратом.

Властная рука отца остановила её:

- Куда? Мы с тобой ещё не закончили.

И он повел её назад в спальню, крепко схватив за локоть. Галя, неестественно вывернув шею, смотрела мокрыми глазами на Домкрата, который тяжело поднялся, вытирая с разбитой губы кровь, и крикнул:

- До свидания!

- До свидания… - прошептала Галя.

- Увижу ещё раз – кожу с живого сдеру! – взревел Пахотнюк, не оборачиваясь.

Он втолкнул Галю в спальню, закрыл дверь и повернул в замке ключ. Галя сорвала с головы чепец, бросилась на кровать и разрыдалась.

А Егор Тимофеевич, скрипя зубами, отправился к себе в кабинет, чтобы налить немного спирта и привести себя в чувство. Ему ещё предстояли сегодня важные государственные дела.

III

В Поселении было заведено, что Глава примерно раз в месяц объезжает свои владения. Никакой особой цели не преследовалось, и всё мероприятие было задумано, чтобы показать, что власть о народе заботится и даже вспоминает. Вдоль маршрута, по которому двигался Глава, выставлялись мужики в красных шёлковых рубахах и девки в сарафанах и кокошниках, которые должны были являть Главе всем своим видом пример добродетели, благостного смирения и процветания. Иногда Глава останавливался возле кого-то из них и задавал вопросы о том, как им живётся. Ответы были заучены и оригинальностью не отличались, поэтому чаще Глава предпочитал просто проезжать мимо, не надеясь услышать от людишек ничего для себя нового.

На этот раз Пахотнюк вышел из своего кабинета в легком подпитии и со сравнительно рабочим настроем.