В поисках джинна (СИ) - Хохлова Александра

— Извините, извините. Не рассчитал!

Вторая попытка получилась удачной — тряхнув рукавом, Захар Мамедович выпустил из него двух желтоклювых лебедей и одного зеркального карпа. Карп сразу юркнул куда-то под стол, а лебеди долго плавали у меня над головой, перебирая желтыми лапками и выгибая шеи. От восторга я хлопал в ладоши, как ребенок, впервые увидевший новогоднюю елку.

— Потрясающе! Неужели этому артефакту несколько сотен лет? Смотрите, а этикетка, как новенькая! — заметил я.

— Мы подошли к самому главному! — обрадовался Захар Мамедович. — Вам ведь знакома концепция постоянно изменяющегося прошлого?

— Ну… в общих чертах.

Честно говоря, я слышал нечто подобное от колдуна Валентина, когда он плёл разные небылицы о ядерных зимах и потопах — но не слишком в это верил. С другой стороны, моё прошлое и вся моя жизнь, благодаря знакомству с Валиком Овечкиным и купанию в озере Зеркальное, изменились радикально.

— Когда артефактов много и они собраны в одном месте — образуется магическое поле, — стал объяснять алхимик. — Вещи сами защищают себя и от времени, и от изменений во времени. Эта защита может распространяться и на живых существ небольшого размера: жаб, мышей, змей, кошек. А теперь представьте убежище, где от временных бурь смогли укрыться люди. И не просто влачат жалкое существование, как в апокалиптическом бункере, а живут полноценной жизнью, не зная забот.

— Китежград! — почти выкрикнул я.

— Гюлистан! — поправил алхимик. — Мини-мир созданный джинном. Там живут выходцы из Ирама — города-государства, стёртого из пространства-времени много столетий назад.

— Кто же его стёр?

— Ну, одни говорят, что магический ураган, бушевавший семь ночей и восемь дней стёр Ирам с лица земли и его поглотили пески, другие — что на город упали осколки второй луны, но я думаю — это местные что-то между собой не поделили. Как бы там ни было — это дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Правды уже никто не узнает, да она и не важна.

Меня немножко покоробили его слова о том, что правда не важна, но тем не менее я принял приглашение Захара Мамедовича посетить Гюлистан и вечером зашел к нему в гараж…

Машины в гараже не оказалось. Внутри громоздились ящики с киви, нектаринами, грейпфрутами, ананасами и авокадо. Ногу некуда было поставить. Алхимик предложил раскурить кальян.

— Это артефакт? — спросил я, кивая на кальян из розового хрусталя.

— О, да! Еще какой! Был подарен моему предку Ибн Хальдуну самой Гюли-ханум.

Кто такая Гюли-ханум я не знал, но про Ибн-Хальдуна слышал, когда учился в институте.

— Постойте-ка! Ибн-Хальдун… Разве это не один из самых известных ученых-экономистов Средневековья?

— О, да! Ещё какой! — подтвердил мои слова Захар Мамедович, выдыхая искрящийся розовый дым.

Алхимик долго рассказывал мне о своем славном предке: Ибн-Хальдун открыл ценность и необходимость разделения труда до Адама Смита, опередил Давида Рикардо в открытии трудовой теории стоимости и до Джона Кейнса рассмотрел роль государства в стабилизации экономики. Но, не это самое главное! Оказывается, Ибн-Хальдун помог создать в Гюлистане оригинальную систему тессерно-складского хозяйства. Я уже стал засыпать, как на лекциях по экономической теории в универе, несмотря на то, что в спину сильно давил угол ящика. И вдруг! Надо мной засияли звезды, образовав на черном небе надпись красивой арабской вязью.

— Извините, но там, кое-что написано, — зевая, прервал я собеседника. — А я не могу прочесть.

Вместо ответа Захар Мамедович запустил в небо розовое колечко дыма, и как только оно достигло звезд, те перегруппировались в кириллицу, и я увидел слова: «Добро пожаловать в Гюлистан!»

— Всё, приехали. Теперь ждем утра, — сказал алхимик.

— Долго?

— Оно наступит через несколько минут.

Дым кальяна Ибн-Хальдуна перенес нас в волшебную страну, где на небе вместо солнца пылала огненная роза, а по сапфировой синеве плыли облака в виде пышных распускающихся роз и изящных белых бутонов.

Алые, багряные, ярко-красные, нежно-розовые, лиловые, желтые и белые, терракотовые, синие, бирюзовые, перламутровые… Розы всех цветов, оттенков и ароматов росли на клумбах, оплетали невысокие заборчики и стены беседок, образовывали венки, гирлянды, арки и анфилады.

И не было конца и края миру роз!

Реки текли в розовых берегах, розовые поля расстилались до горизонта, взбирались по склонам гор к заснеженным вершинам. Древовидные, штамбовые розы росли вдоль посыпанных розовым и золотым песком дорожек, ведущих к зеленым лужайкам на берегах ручьев или у подножия водопадов. Пели соловьи, журчали ручьи, сверкали радуги над водопадами. Многочисленные парчовые подушки, шелковые тюфяки и пуховые матрасы, разбросанные по траве, манили прилечь и отдохнуть. Я не знал, в какую сторону и глядеть, так поразили меня красоты Гюлистана.

Тем временем алхимик надел респиратор, очки с зелеными фильтрами и вставил в уши наушники. Взгромоздив один из ящиков с фруктами себе на голову, он сказал: «Осмотритесь пока. Встретимся через полчаса у акведука». И ушёл. Оставленные Захаром Мамедовичем ящики взлетели на высоту человеческого роста и медленно поплыли следом за ним.

— Гюли! Гюли сегодня танцует у водопада Хрустальной Розы!

За спиной послышался топот ног, я едва успел отскочить в сторону, как мимо меня пронеслась толпа… Нет, орда! Орда молодых и не очень мужчин одетых в латы, хитоны, туники, камзолы, кимоно, спортивные и деловые костюмы. Несколько человек были даже при галстуках и с ноутбуками под мышкой. Не зная, что делать, я пошел вслед за ними.

Не догнал. Остановился поглазеть, как сорок прекрасных дев в шелковых прозрачных шароварах и коротеньких атласных кофточках танцуют зажигательный восточный танец на фоне розового шатра, красиво поводят плечиками, выписывают бедрами восьмерки, улыбаются медово-сахарно.

Я смотрел на них, смотрел и пришёл к выводу, что сросшиеся брови и небольшой пушок над верхней губой это очень мило, но не в начале двадцать первого века. Похлопал, поблагодарил за танец, спросил «Где находится акведук?» Получив ответ: «Через три водопада, налево», я отправился искать Захара Мамедовича.

Возле акведука кипел и бурлил восточный рынок. Вокруг звучала арабская и староперсидская речь, но чем я глубже я вдыхал розовый аромат, тем понятнее становилось мне каждое слово.

Чем здесь только не торговали! Овощами, фруктами, пряностями, специями, устрицами, лобстерами, креветками, шелками, тапками с расшитыми бисером загнутыми носками, фарфоровыми сервизами, эксклюзивным бельем от лучших мировых брендов и многим другим. Я заметил, что покупательницами были только женщины, а торговцами — исключительно мужчины, причем все продавцы были «экипированы» как и алхимик, а то и покруче. Некоторые стояли даже в противогазах, лишь изредка приподнимая их, если спор с покупательницами о цене переходил на личности. Пробежавшись по рядам, я быстро нашел Захара Мамедовича, который уже продавал последний ящик с киви.

— Всё! — радостно сказал алхимик. — Распродался! — Он показал мне пенал с тессерами из розовой глины. Выглядели они как фишки для казино, но с розочками на обеих сторонах. — Обменял фрукты на тессеры, теперь пойдем на склад и обменяем их на гюлистанские товары.

Основой экономики Гюлистана были конечно же розы. Когда мы подошли к складу — нескольким пурпурным шатрам, оттуда шла вереница мужчин, сгибающихся под тяжестью корзин с цветами, канистр с розовым маслом, рюкзаков, наполненными баночками с кремами и лосьонами для лица и тела.

— А вы на что будете менять? На масло?

— К сожалению, нет. Оно у нас не так популярно, как в других странах и духи на основе розового масла у нас не в моде. Я поменяю тессеры на конфитюр из лепестков роз. Замечательное легкое слабительное, его раскупают с руками и ногами. А это вам, — сказал алхимик, отсчитал мне несколько тессеров и указал на маленький зеленый шатер, расшитый золотыми цаплями. — Идите! Там находится самый ценный товар Гюлистана. Информация!