Михаил Зайцев - Спартак Superstar

Церемония принятия гражданства неполноценным гладиатором Спартаком должна была состояться тут же, на ринге, сразу после сотого боя. В том случае, разумеется, если герой победит и в сотом бою тоже.

Он победил.

Трибуны рукоплескали. Голос под куполом вещал о том, что всем было известно и без него, о предстоящей церемонии, каковую проведет лично гражданин президент Космического Содружества. Летающие носилки убирали с ринга останки сотого препятствия на пути героя к законной свободе и послесловию оглушительной славы.

Славой он накушался досыта. На ринг Спартак выходил с периодичностью раз в неделю и уже после пятой победы начал привыкать к неизбежным овациям. После дюжины побед к нему в апартаменты, что устроили тут же, в кулуарах Дворца Спорта, валом повалили, по-земному выражаясь, журналисты. И свободы наш герой тоже откушал. Правда, свободы дозированной. После десятой победы его апартаменты разблокировали, и Спартак сколько угодно шатался по Дворцу Спорта. И, случалось, подолгу болтал со словоохотливыми гражданами из числа обслуживающего Дворец персонала. После восьмой победы его начали учить универсальному языку межрасового общения, и к победе номер девятнадцать он им свободно владел без клипсы словаря в ухе.

Однако звездолеты-пузыри до сих пор отгораживались от Спартака непроходимыми мембранами.

Сегодня, в последний день ограничения его свобод, Спартак опять прицепил к мочке уха клипсу– подсказчицу. Организаторы шоу настояли. После облучения мозга, ему предстоит дать свою первую, самую важную в жизни каждого гражданина, КЛЯТВУ на верность Содружеству. И текст КЛЯТВЫ ПРИНЯТИЯ ГРАЖДАНСТВА ни в коем случае нельзя перепутать.

А потом новоиспеченному гражданину дадут время, чтобы привести себя в подобающий вид, и в его честь состоится банкет. А после банкета законного гражданина Спартака, конечно же, атакуют работодатели. Многим не терпится купить раскрученный живой брэнд в зените славы.

Но все это будет... должно быть потом, а сейчас под куполом громыхает голос диктора-комментатора, трибуны дружно рукоплещут, герой дня стоит в центре ринга и поглядывает по сторонам искоса. Малость, самую малость, вспотевший герой, с чуть, самую чуть, растрепавшейся прической, в немного, совсем немного, помятых трусах. И с зоркими, несколько вороватыми, слегка прищуренными глазами.

Аплодируя на ходу вместе со всеми, по синтетическому песку арены к подиуму ринга идут голубые. Ритуал предписывает им окружить ринг. Каждому положено занять определенное место и встать в боевую позицию. Что они и выполнят, безукоризненно. Но выполнят формально. Ибо к рингу подтягиваются голубые из почетного караула президента Содружества. Они умеют красиво замирать в очень красивых боевых стойках и удерживать их сколь угодно долго. За истекшее тысячелетие почетному караулу НИ РАЗУ не пришлось демонстрировать искусство боевых пассов, поелику президент Содружества является безусловным всеобщим любимцем. Граждане его прям-таки обожают. Никому из граждан и в голову не может прийти, что жизни их любимого президента может угрожать что-то. Точнее, кто-то.

Любовь к президенту, как сообщили Спартаку церемониймейстеры накануне, внушается искусственно, но добровольно каждому гражданину во время процедуры принятия гражданства. В принципе, от компоненты излучения, дарующей любовь к верховному руководителю, можно и отказаться. Но тогда отказнику придется побеседовать с психологом и внятно объяснить причину отказа. Обычно психологи, специализирующиеся на спорах с достигшими совершеннолетия отроками-отказниками, сидят без работы. И еще не было случая, чтобы отказник, пообщавшись с психоспорщиком, остался отказником, во как! Выслушав церемониймейстеров, Спартак заявил, дескать, не имеет ничего против диктатуры любви. И пошутил – если это, конечно, любовь сыновняя, без всякой эротики. Церемониймейстеры шутку не поняли, и пришлось с ними объясняться лишних утомительных полчаса...

Само собой разумеется, лично гражданин горячо любимый президент проводит процедуру принятия гражданства в исключительных случаях. Например, когда на этом настаивает достаточное количество электората. Фанатов гладиаторских игрищ всегда было и есть более чем достаточно.

Василий Иванович Пехота в паузах между тренировками хвастался, что его «короновал» лично «товарищ президент». До сих пор, рассказывал Пехота, находятся желающие получить его, Пехоты, автограф вовсе не из-за того, что Василий Иванович победил сотню мутантов, а потому, что удостоился ВЕЛИКОЙ ЧЕСТИ дышать с президентом одним воздухом и обонять аромат эксклюзивного президентского дезодоранта...

Голубой почетный караул окружил помост с канатами. Каждый почетный караульщик четко занял свое почетное место, и все разом превратились, типа, в скульптурную группу. Ей подошло бы название: «Мастера боевого телекинеза начеку».

Аплодисменты смолкли. Зазвучал гимн Содружества. Трибуны встали. Спартак, как учили церемониймейстеры, склонил голову и прижал растопыренную правую кисть к левой стороне обнаженной груди. В ладонь отдавалось ровное биение здорового, пламенного сердца чемпиона.

Трибуны нестройным тихим хором запели первый куплет гимна. Петь его разрешается только гражданам, посему Спартак молчал. Закатив глаза, он наблюдал, как под куполом вспыхнуло радужное сияние. Переливаясь всеми цветами радуги, по спиралевидной траектории на ринг плавно спускался пузырь с президентом. Каждому куплету соответствовал один виток спирали. Пузырь опускался медленно, гимн состоит из двадцати четырех куплетов. Стоять с опущенной головой, закатив при этом глаза, было не очень-то комфортно, но президентский пузырь манил взгляд, игра цветов на его поверхности завораживала...

И вот, наконец, допета заключительная строфа последнего куплета. Пузырь сплющился о помост. Спартак опустился на левое колено, склонил голову еще ниже, еще сильнее спрессовал ладонью мышцы грудины. Сердце по-прежнему билось ровно. Как часовой механизм мины замедленного действия.

На финальной ноте гимна – кстати, это была нелюбимая гражданином Пехотой нота «ДО» – пузырь лопнул, разлетелся мириадами цветных брызг, явив светлокоричневый образ президента во плоти пред очи добровольно влюбленных в него народов. Церемониймейстеры сообщали Спартаку, что событие будет транслироваться на всю Вселенную и, как минимум, две трети граждан Содружества собираются насладиться редким зрелищем, а оставшаяся треть, занятая на непрерывных производствах, заранее сокрушается, что церемонию придется смотреть в записи.

Финальную ноту размножило и смикшировало, не без помощи звукотехников, гулкое эхо. Счастливейшие из счастливцев, очевидцы на трибунах, даже и не подумав садиться, грянули оглушившим Спартака хором: «СЛАВА ПРЕЗИДЕНТУ!!!» И затаили дыхание, повинуясь легчайшему мановению президентской руки.

Почему, вот бы понять, верховными руководителями гуманоидов зачастую становятся малорослые особи? Веками масскульт штампует героев, вроде Спартака, отнюдь не коротышек, а во главе гуманоидных рас и народов все равно становятся миниатюрные лидеры. Вспомните земную историю – Наполеон, Ленин, Черчилль никогда не смогли бы стать капитанами баскетбольных команд. Президент Космического Содружества смог бы возглавить баскетбольную сборную, но только на Земле. Он являлся нетипичным представителем коричневой расы, обитающей в ядре нашей Галактики. Средний рост коричневых превышает три погонных метра, этот же тип едва дорос до двух тридцати.

По земным меркам – великан, по стандартам ядра Галактики – коротышка, президент с привычной вальяжностью направил стопы к коленопреклоненному Спартаку. Одна из президентских десниц держала то, что Василий Пехота называл «короной».

Прибор для облучения мозга, и правда, здорово напоминал монарший головной убор, каким его обычно рисуют иллюстраторы детских сказок. И разноцветные огоньки на зубцах «короны» сияли точь-в-точь, как драгоценные камни.

Президент величаво нес себя по направлению к герою, а Спартаку вспомнился эпизод с бесполезной атакой смещенного во времени Александра Сергеевича. И подумалось, что гораздо разумнее было бы вместо декоративных голубых караульщиков установить вокруг ринга те приборы, что обеспечивали неуязвимость спортменеджера в серых застенках.

Президент остановился, навис над героем, взялся обеими руками за ободок «короны», нагнулся... Казалось, что затаившие дыхание трибуны вовсе перестали дышать. Спартаку показалось, что они – коричневый президент Космического Содружества и гладиатор с планеты-тюрьмы – одни на ринге, на арене, во Дворце Спорта... И тут, разрушая иллюзию интимности, внося досадную шероховатость в торжественность момента, громко – А-а-ПЧХИ-и! – чихнул один из живых монументов почетного караула.