Мур-мур, мяу! (СИ) - Сапегин Александр Павлович

Впервые он серьёзно задумался, что с сестрой что-то не то и не так, когда мать и отчим попёрли его из квартиры после возвращения из армии. На первое время его приютила соседка. Положа руку на сердце, стоит признать, что соседка тётя Лида была для Ефима куда большей матерью, чем считающаяся ею кукушка. Тогда он с трудом восстановился в техникуме, по ночам работая и на разгрузке вагонов, официантом в ресторанах, и охранником. Денег ни на что не хватало. Мать и отчим не выделяли ему ни копейки, давно считая отрезанным ломтем. А Оля, маленькая любимая сестрёнка, незаметно превратилась в младшую копию матери, переняв все её ужимки. Ефим долго не хотел замечать, как высокомерно и пренебрежительно кривит губы сестра, глядя на него. Как само собой разумеющимся считает помощь и подарки от старшего брата, при каждом удобном случае выпрашивая деньги и натравливая на того или иного парня, вышедшего у девушки из фавора. На восемнадцатилетие родители купили Ольге однокомнатную квартиру, и Ефим помог сделать в ней хороший ремонт, не получив в ответ ни слова благодарности, ни приглашения на новоселье. Тётя Лида давно говорила, что светлая малышка изменилась в худшую сторону, жаль, что он не верил, одумавшись и приняв горькую правду, когда стал ненужным. Сестра, пошедшая по следам матери, крутила хвостом сразу перед несколькими парнями, придирчиво выбирая самого перспективного ухажёра и вскоре, по залёту, выскочила замуж, через полтора года разбежавшись с Павлом в разные стороны. Ефим по инерции помогал разведёнке, иногда ссужая средствами, которые, впрочем, никогда не возвращались обратно. Дела у него как раз пошли в гору, правда ради собственного угла, а не съёмных комнат или квартир, пахать приходилось сутками напролёт. За несколько лет он накопил на двушку на окраине, но тут через знакомцев вышел на пропойцу, срочно продававшего трёшку почти в центре города. Квартира была убита в хлам — ни пола, ни потолков, и долгов за хозяином висело на четыреста тысяч, но копеечная по местным меркам цена решила исход дела, тем более алконавт, за что-то сильно встрявший на деньги, руками и ногами ухватился за клиента, платящего наличкой. Благо с документами у испитого мужика оказалось всё в полном порядке, что говорило о том, что не все мозги им были пропиты на тот момент. Ещё полтора года убитая помойка приводилась в божеский вид, постепенно обретая образ и вкус натуральной шоколадной конфетки, вот тогда-то и нарисовалась на горизонте младшая сестра с «отличным» предложением за недорого обменять его трёшку на её однушку. Ефим ответил категорическим отказом, к тому же, став собственником недвижимости, он зарегистрировался на сайтах налоговой и госуслуг, к великому удивлению узнав, что уже много лет является полноправным владельцем родительской квартиры. Оказывается отец, которого он совершенно не помнил, всё время оставался владельцем добрачной жилплощади. Переехав на восток, он не забыл сына, исправно платя алименты и отписав квартиру на него. Узнав правду, Ефим затаил на мать и отчима лютую злобу. С того дня женщина, родившая его, окончательно перешла в разряд чужой тётки и стала Еленой Николаевной, об отчиме и говорить нечего, тот с детских лет проходил по разделу злобных чужаков на букву «эм».

— С вами всё в порядке? — вздрогнув, Ефим обернулся на парня в монстровой футболке.

— А, да. Всё нормально, — смятый в мелкий комок пластиковый стакан полетел в мусорную корзину.

Кивнув, и как-то слишком подозрительно посмотрев на Ефима, парень вернулся за монитор. Девица в кресле по-прежнему никак не показывала своего присутствия. Отойдя к окну и глядя на улицу, Ефим постепенно брал эмоции под контроль, размышляя над тем, что чужие люди и женщины оказались ему намного ближе, чем собственные мать и сестра. Соседка тётя Лида, с детства приглядывающая за мелким непоседливым разбойником, сердобольная баба Тоня из соседнего подъезда, у которой он больше года снимал комнату за символическую плату и помощь по хозяйству, женщины со станции, подкидывавшие его бригаде работу, причём мужики открыто говорили о том, что не будь в их рядах Ефима, фиг бы им что досталось. Декан в техникуме… да много кто, кто не дал ему стать записным женоненавистником, сохранив веру в слабую половину человечества.

— Ой, божечки! Что это, Серёжа?! — испуганной пичугой вскочила с кресла лохматая девица, тыкая пальцем в сторону экрана на стене.

— О, чёрт! — загромыхал чем-то Сергей. — Чёрт-чёрт-чёрт! Отойди от окна!

Рванув к двери на третьей космической скорости, парень защёлкал замками, запирая лабораторию изнутри.

— Что случилось? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Ефим.

— Глаза разуй! — рыкнули на него, тыкая в экран, разделённый на две половины, на которых просматривался коридор с обеих сторон от двери лаборатории.

А посмотреть было что. Несколько людей с оружием наперевес, запакованных в балаклавы, каски и бронежилеты, ногами открывали двери в кабинеты и врывались в помещения, выволакивая из них сотрудников. Тут в объятьях бесцеремонных «космонавтов» истерически задёргалась одна из девиц, вывернувшись из держащих его рук, ей на помощь бросился очкастый парень. Неожиданно оказавшись вёртким, очкарик сбил силовика с ног и внезапно прогнулся вперёд от впившейся в спину автоматной очереди. У неизвестного спецназовца не выдержали нервы. Несколько пуль отшвырнули на коридорный диванчик и девицу, которую кинулся защищать подстреленный очкарик.

— Вашу мать, да что у вас творится? — взорвался Ефим.

— Нихрена хорошего! — истерично крикнул парень. — Ты думаешь, откуда у нашей богадельни деньги на исследования? Вояки спонсируют! Мы тут ни хрена не мирный трактор собираем. А это, походу, гэбисты пожаловали, видно несрастуха у них в верхах, вот и отжимают перспективный кусок. Б**, не к добру занесло тебя сюда, мужик, и Веру жалко… Зачистят вас…

— Какого… — опешил Ефим, судорожно соображая, как вывернуться из создавшегося положения.

— Не знал, что лаборатория секретная? Теперь знаешь, а эти «космонавты» разбираться не будут, что вы тут случайно оказались. Пуль на всех хватит, а потом скажут в криминальной хронике об очередном ДТП.

Видимо на эмоциях, парень тарахтел не переставая, заливая Ефима и лохматую девушку с именем Вера словесным поносом, не давая им времени на размышления. Градус разрастающейся паники поднял внезапно потухший свет и погасший экран видеонаблюдения. В наступившей темноте зелёные светодиоды шкафа бесперебойного питания и подсветка футуристических кресел смотрелись смертельными точками лазерных целеуказателей.

— Мамочки, мамочки, я не хочу умирать! — запричитала Вера. — Серёжа, сделай же что-нибудь!

— Да что я могу сделать?! — плюясь, парень с трудом отцепил от себя руки паникующей девушки.

— Почему так тихо? — подрагивая от напряжения, прислушался к окружающему Ефим.

— Идиот, ты дверь видел? Лаборатория звукоизолирована, за стеной бомбу можно взрывать, хрен тут услышишь.

— А твои… твой матричный перенос? Я не хочу умирать, Серёжа!

— Что за перенос? — спросил Ефим и ему указали взглядом на кресла.

— Я тут на досуге теорию проверяю, что наше сознание и память есть продукт работы нейронов и имеет структуру, которую можно описать математически и выразить в цифре. Соответственно записать на носитель или перенести на другой. Это в двух словах, но на деле всё сложней на порядки. Главное подобрать ключик к расшифровке человеческих электро и биополей.

— Хрень! — коротко и ёмко выразился Ефим.

— Работающая хрень, на мою лабораторию две серверных института завязаны, — гордо поправил его парень, разглядывая что-то за окном. — Могу вас обрадовать, периметр перекрыт и связь заглушили, на мобилу можно не надеяться. Видишь, в парке никого, так что даже если мы попробуем выломать решётку и дёрнуть отсюда по зелёной зоне, нас быстро возьмут за цугундер и перестреляют как уток.

— Серёжа! — принялась размазывать тушь девица. — Хоть в котят…

В дверь затарабанили, присутствующие подпрыгнули на месте. Из-за стены донёсся слабый звук, похожий на шум работающей болгарки.