Таина - Здравствуй, Хогвартс в сапогах!

— Что-то я стремаюсь… — Пробормотал Рон, зевая. — Может я проснусь и все это окажется страшным сном. Ну-ка, Гермиона, ущипни меня.

Гермиона послала в Рону убийственный взгляд и продолжила строчить в своем блокноте обязанности матроса.

Остальные солдаты смотрели на нее с сожалением.

— А если вы, товарищи матросы, будете скакать в сторону врага на зебрах, это будет нехилая психическая атака, ха-ха-ха!!! — Денису Криви посчастливилось быть пятнадцатилетним парнем, поэтому ему все было нипочем и он мог безобидно поглумиться над теми, кто действительно «попали». — Х-а-а-а! Ах да, у нас же страничка психоделики! Заете ли вы, что самый страшный корабль — это корабль, перевозящий кукол-пупсов в шторм! Корабль кренится на волне, пупсы одновременно открывают глаза и кричат: «МАМА!». О-о-о, какой кошмар. — Денис на несколько секунд прекратил радиовещание, ибо от хохота у него даже потекли слезы. — Так, я снова с вами, хи-хи. Вы, солдатики, не думайте, что я за вас не переживаю, я очень переживаю. Как говорилось в одном шикарном произведении, утром мажу бутерброд, сразу мысль — а как народ? И компот не льется в горло, и икра не лезет в рот.[23] Да-да! Я вот вообще недавно ел яблоко и понял, что это апельсин. То-то я думаю, чего же оно такое горькое снаружи… Ах да, надо кончать трындеть. И ставить песню! Ура! Только вы помните, у нас страничка психоделики! Сильно в песню не вслушивайтесь, порвете голову! Группа все та же.

— По мачте фалы грохотали и берег уходил от нас… А молодого рулевого тошнило прямо на компас… — Оптимистично напевал Олег Николаевич, построив несчастных шмыгающих носом солдат на плацу. — Смир-но! Финниган, два шага из строя!

Симус, перед которым уже успела пролететь его короткая жизнь, зажмурился и сделал два шага вперед.

— Рядовой Финиган назначается корабельным коком. Найдите майора Снейпа, он вас проинструктирует отдельно. Выполнить приказ!

— Есть! — Пискнул Симус, поправил ремень и побежал обратно в Хогвартс. Остальные проводили его завистливым взглядом.

— Так, солдатики, а ну не грустить! Помните, вы в армии, в армии и меланхолия должна быть веселой! А то стоите тут и становитесь похожи на фотографию в паспорте! — Шматко расхохотался. — А теперь что? А теперь мы заступаем на морскую, пардон, озерную службу!

Когда Гермиона, увидев корабль (гений Дамблдора не мог сотворить из ниоткуда разве что звездолет, хотя многие и этом сомневались) восторженно ахнула и вспомнила Виктора Крама, Рон Уизли и Драко Малфой злобно засопели примерно в одной тональности и удивленно посмотрели друг на друга.

— Т-с-с, все уже спят. — Прошептал Дамблдор. — Молодцы. Горжусь. Тельняшки в стирку, неиспользованное зелье против тошноты завтра занесете к мадам Помфри. Молодцы. Прошли огонь, воду и медные трубы. Спокойной ночи. Ах да, кстати, завтра у нас по плану квиддич. А теперь спите, спите…

— Вот тебе и спите, — захлопал ресницами Гарри.

Утро. Двенадцатый день армейского режима.

Из дневника неизвестного шестикурсника:

«…Ели что-то блеклое, жалко размазанное по тарелке. Шматко гордо назвал это… эту… еду (не очень подходящее слово) пеловкой.[25] Ну, или как-то так. Кстати, иногда вот это блеклое принимает желтоватый оттенок и тогда называется пшенкой.

Тайно пробрался на кухню. Предположение, что нам готовит Филч, не подтвердилось. Домовики варили нам пеловку и плакали. Особый приказ Дамблдора: „побольше реалистичности, товарищи!“. Вот так.

О! Там идет распродажа тушенки, потом допишу!..

…Эх, тушенка… Дорогая, зараза, но сытная. Купил пять банок. Пойду сейчас впарю две штуки пуффендуйцам. На вырученные деньги обычно можно купить еще три банки тушенки и сгущенку. Что это, объясню в конце дневника.

А сегодня утром Дамблдор был в ударе. На лимонную дольку, прилипшую к его бороде, было приковано столько вожделеющих взглядов, что некоторые опасались того, что голодные солдатики при любом удобном случае нападут на директора и оторвут ему бороду. Ее съедят тоже, на ней крошки. И пофиг на то, что он величайший там колдун. Когда хочешь есть, и не такой крендель выкинешь.

Я, кстати, всеобщему безумию не поддался. Под общую суматоху я стащил у первокурсника пачку печенья и какие-то странные конфеты. Не помню, как называются, „Козочка“ или „Овечка“…[26] Все равно не вызывают особого доверия. Эх…»

Гостиная Гриффиндора.

Рон, сорвавшись с кровати с резким криком, стал наворачивать круги по комнате, что-то неразборчиво крича. Гарри с удивлением приподнял голову с подушки, но все, что он смог увидеть, это обилие рыжего цвета, которое утроило вихрь в комнате мальчиков седьмого курса.

— …Да я сейчас устрою ему тапкотерапию!!! — Рон, наконец, сумел проорать что-то разборчивое и попасть в тапком в Живоглота, очень, знаете ли, захотевшего в семь утра опробовать наточенные ногти на Роновом одеяле.

В этот миг настала полная тишина, которая, как и следовало ожидать, была нарушена гневным вскриком Гермионы, уже успевшей увидеть помятый вид домашнего любимца.

— Начинается утро в курятнике… — Пробормотал Гарри и натянул одеяло себе на голову.

— А профессор МакГонагалл, кстати, кому профессор, а кому и подполковник, сказала, что если я не уймусь, то спонсором Денниса Криви станет Подольский завод кляпов! О-о-о, какой кошмар!!! Ха-ха! Итак, что же нас? У нас утро! Наши морячки, которые так и не поскакали на зебрах, сколько я им не советовал, вчера поздно вечером или даже скорее ночером вернулись! Судя по их офигевшим лицам, они были слегка удивлены всем тем, что происходило с ними в течение дня! Э-м-м, да, профессор, я уже скукожил свою мысль обратно. Да-да. А, у нас же песни! Точно-точно, даже не надейтесь, что я забыл! Эх, утро же, поэтому начнем с чего-то легкого, но дальше у нас по списку будет идти музыка тяжелее, готовьтесь! Трепещите!!! Ха-ха-ха! Что значит, смеюсь без причины? Смех без причины — это, как известно, признак Риктусемпры, а у меня профессия такая! Песня! Ulysses от Franz Ferdinand. А кому не нравится, тот пускай переводится в Дурмстранг, бе-бе-бе!

Гостиная Слизерина.

— И как оно? — Спросил Блейз, который, как бы это странно не звучало, в восемь утра выглядел вполне отдохнувшим. Будто это не его вчера выворачивало наизнанку почти весь «заплыв».

— Да это не я же похудел на пару килограмм, — хмыкнул Драко, который не собирался проигнорировать болезненное состояние друга. Не в переживательных целях, естественно. В море юный Малфой чувствовал себя великолепно и все время хохотал, вспоминая, как называется тот смешной зеленый суп, которым их кормили, для того чтобы сравнить цвет супа с цветом лица Забини, которые, честно говоря, не очень отличались. У блондинистого слизеринца было хорошее ассоциативное мышление.

— Мне идет худоба, — фыркнул Блейз и уткнулся в ту же саму книгу, под руководством которой Драко недавно пытался сконструировать куклу Вуду.

— Ничего полезного там нет, я уже смотрел, — сказал Драко, садясь рядом с другом и оглядывая гостиную в поисках съестного.

Блейз задумчиво потер подбородок. — Да нет, почему же… Вот эти старые обряды у мусульманских стран… И кстати, мне интересно, ведь принципиально-то одна конструкция, но у арабов получился кальян, а у русских самогонный аппарат… — Блейз замер, так и не договорив. Драко поперхнулся апельсином и ошарашено посмотрел на друга. В гостиной Слизерина воцарилась звенящая тишина.

— Сестры Патил! — Хором выдохнули слизеринцы и кинулись прочь из подземелий.

— Это шантаж! — Заявила Парвати.

— Очень наглый, кстати, — поддакнула Падма.

— «Шантаж» звучит как-то вульгарно, мне больше нравится «вымогательство», — улыбнулся Драко. Блейз за его спиной хмыкнул.

— И в географии у вас тоже очень странные представления, — продолжала Парвати, заправив прядь волос за ухо. — Наши родители сейчас в Индии, а вам… вам Египет нужен как минимум.

— Парвати, ты заговариваешь мне зубы, — Фыркнул Драко. — Нам нужно знать, ГДЕ можно приобрести…