Светослав Минков - Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей)

Разбудил его страшный толчок. Вокруг в лаве образовывались огромные газовые пузыри. Грау в испуге прислонился к стене кратера. В передатчике, находящемся в шлеме скафандра, что-то затрещало и засвистело, а потом стихло. Вулканолог быстро включил радарный экран и увидел, как какое-то громадное сигарообразное тело пронеслось мимо него кверху. Затем новый взрыв отбросил его глубоко вниз в один из боковых каналов.

— Идиоты! — взревел Грау. — Они решили вылететь! Не дождавшись меня! Идиоты-ы-ы-ы!

Но его никто не слышал. Передающий аппарат был поврежден огромным давлением лавы.

Вулканолог решил выбраться наверх. Он крутился в кипящем потоке, поднимаясь все выше и выше. Но когда движения Грау замедлились, когда лава вокруг него стала густеть, а внешняя температура упала до каких-то там пятисот градусов, он в растерянности остановился.

— Что же это такое?

Он попытался подняться еще немного выше и увидел над собой твердую породу. Заблудился! Оказался в тупике! Быстрее назад! Грау опять нырнул вниз, нашел новый путь, поднялся кверху и… снова уперся в потолок. Измученный, с сильно бьющимся сердцем, он попытался связаться с внешним миром, но аппарат безмолвствовал.

После нескольких безуспешных попыток выйти на поверхность Грау опустился на дно вулкана, сел на еще не растопившуюся кочку и задумался о…

На этом магнитофонная запись обрывается. Интересно, почему в те времена люди говорили о себе в третьем лице? Непонятно, как это они решались спускаться в вулкан в одиночку?

Запись была найдена в хорошо сохранившемся скафандре Грау одним вулканолетом, который немного отклонился от своего постоянного курса к центру Земли. По расчетам это случилось приблизительно через пятьдесят лет после несчастья, постигшего вулканолога. Сам Грау, вероятно, дождался бы спасения, если бы не одно маленькое упущение со стороны конструкторов скафандров того времени. Они предусмотрели неисчерпаемые источники пищи, воды и энергии, всевозможное оборудование и аппаратуру, но забыли об одном — мужчина и в скафандре должен… бриться.

Борода Грау, заполнив скафандр, задушила вулканолога. Медицинская экспертиза установила, что он умирал в течение четырех лет.

Еще во время подготовки экспедиции с Альфы-Центавра на недавно открытую планету Земля культработник Адонис Аментал выступил против включения в экипаж галактоплана женщины-стюардессы. Его опыт (а он участвовал не в одной экспедиции) подсказывал, что женщины, особенно красивые, представляют известную опасность для мужского общества, когда находятся в нем более двух световых лет. Однако, несмотря на его протесты, Елена Вартбург все же была включена в состав экипажа. Она получила приказ о командировке, прошла необходимую космическую тренировку и начала расставлять рюмки и кофейные чашки в маленьком баре галактического корабля и раскладывать газеты и журналы, которые должны будут выйти в будущем столетии.

Уже в первый световой год опасения культработника оправдались. Женский яд начинал действовать. При этом по необъяснимым причинам женщина направила отравленные стрелы именно в него, возможно потому, что считала его самым твердокаменным. К тому времени ради экономии дыхательного газа экипаж стал называть друг друга сокращенно, и Адонис Аментал стал называться Ад-Ам, а Елена Вартбург — Е-Ва.

Стюардесса проявляла более чем повышенный интерес к культурно-массовой работе, проливала концентрат из чашки, подавая ее Адаму, а тот начал тщательно следить за своим скафандром и часами вздыхать под пение кибернетического соловья.

По прибытии в солнечную систему все было кончено. Адам следовал за Евой словно на поводке, а Ева перешла к следующему акту своей губительной деятельности — возбуждению ревности. И, может быть, добилась бы значительных результатов, так как на нее уже поглядывали парикмахер, повар первой категории и руководитель драмкружка. Но на это не хватило времени — галактоплан коснулся Земли.

Началась обычная исследовательская работа. Наблюдали за атмосферой, за извержением вулканов, определяли вес черепов мамонтов, высказали ряд интересных предположений о будущем этой дикой планеты, оставили ясные и понятные знаки — в Баалбеке, пустыне Гоби и селе Долно-Камарци, чтобы через сотни тысяч лет можно было узнать, кто, когда и зачем сюда прилетал. Экспедиция уже готовилась к отлету, когда Адам и Ева совершили непоправимую ошибку.

На первый взгляд все выглядело весьма обыденно — во время прогулки, совершаемой частично от скуки, а частично с целью понаблюдать за любовью пещерных медведей, Адам и Ева заблудились в девственном лесу. Они долго плутали по этому лесу, валялись как дети в высокой траве и внезапно очутились под удивительно красивым усыпанным плодами деревом.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула Ева. — А можно ли их есть?

— Да-а… можно… возможно… но… — испуганно пробормотал Адам.

— Сейчас проверим!

С помощью ультракристального мыслепередатчика Ева уже успела спросить у питона, лениво висящего на одной из веток, о качестве плодов.

— Яблоко! — воскликнула она и всплеснула руками. — Какое смешное название! Только змея может такое придумать!

Она сорвала яблоко и откусила от него. Глаза ее сощурились от наслаждения, щеки покрылись румянцем, а нос издал такой мелодичный звук, что Адам не выдержал и сказал:

— Ну, дай уж и мне!

Наелись всласть оба альфацентаврянина яблок и, лишь когда у них заболели животы, поняли, какую совершили ошибку. Ведь их организмы привыкли только к питательным пилюлям. Такого расстройства желудков девственная Земля доселе и не видывала.

С огромными мучениями, на четвереньках они сумели все-таки добраться до галактоплана. И там, распростершись на земле возле входа в главный реактор, признались в своих прегрешениях. Ужас овладел экипажем. А начальник экспедиции Иегудий Ованесян (сокращенно Иегова) воскликнул:

— Что вы наделали, грешники! Теперь ваши утробы наполнены неизвестными бактериями, и вы их перенесете на нашу стерильную альфа-Центавра. Нет, о нет! Я спасу любимую планету! Вы останетесь здесь и тем самым искупите свою вину!

Дальше все было весьма просто. Обоим сделали уколы бессмертия, дали им то да се, оставили их на полянке в джунглях и улетели.

— Что мы теперь будем делать? — захныкал Адам.

— Не знаю, — заплакала Ева.

А когда женщина говорит, «не знаю», это весьма опасно. И вот вскоре родилось у них двое детей. Одного нарекли Антоном Величковым, а другого Карло Индийцем.

Ну и дальше мы уже можем полагаться на Ветхий Завет. Каин убил Авеля, чтобы овладеть наследством, потом Енох родил Ирада, Ирад — Мехиаеля, Мехиаель — Мафусаила и так далее…

И разбежались дети Адама и Евы по земле. И открыли они Америку, и организовали сотни войн, и испытали атомные бомбы, и полетели в космос, стали исправлять оперативным путем кривые носы, нашли способ, как на женских ногах уничтожать волосы, а на мужских черепах значительно увеличивать их количество.

Ева же с Адамом, получившие от Иеговы бессмертие, продолжают жить где-то в сельве Бразилии. Детей они больше не рожают. Атеросклероз достиг у них такой степени, что они уже ничего не помнят о событиях, происходивших в мире. Ева лишь сердится на своего мужа и вспоминает о годах юности, а Адам, вздыхая, собирает виноградные листья для своего нового костюма и ждет не дождется, когда же, наконец, пробьет и его час получать пенсию.

На массивной, окованной железом двери было начертано на трех языках: «Четвертое измерение. Вход строго воспрещен!»

Профессор Шмидт, задохнувшись, остановился. Позади слышался топот и крики преследователей. Даже подумать неловко, что профессора, притом истинного немца и вовсе не коммуниста, а совсем наоборот, может преследовать полиция! И за что? За изнасилование какой-то десятилетней глупышки, которая до своего совершеннолетия забыла бы об этой шутке. Профессор Шмидт с радостью пожаловался бы в высшую инстанцию, но сейчас для этого не было времени.

В глубине коридора появились огоньки. Полицейские приближались.

В этом проклятом туннеле, прорытом бог знает когда и кем, его могут поймать, как крысу. Профессор прочитал надпись на двери еще раз, но тем не менее его аналитический ум не прореагировал на удивительные слова, а рука сама потянулась к ручке.

Несмотря на кажущуюся массивность, дверь отворилась удивительно легко. Навстречу хлынул какой-то неестественный свет, который падал не прямыми лучами, а выписывал на полу меняющиеся цветные фигуры. Топот все приближался. Несколько пуль просвистели у самой головы и исчезли в мерцающем пространстве. Шмидту было ясно, что положение опасное, он сделал шаг вперед, еще шаг и…