Светлана Багдерина - Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует

– Вопи – не вопи, а слово мое тверже гороху, – шагнул вперед и непреклонно ткнул в его сторону пальцем Симеон. – Потому что веры тебе моей уже нет.

Под ногой его снова что-то зазвенело.

Изменник умоляюще заскулил и начал бить себя в грудь.

– Дурацкий мешок!!! – сердито топнул раздраженный навязчивостью то ли мешка, то ли бывшего полководца царь.

Половицы заходили. Мешок тихонько брякнул.

– Да что же у него там такое?… – любопытство Симеона одержало трудную победу над нежеланием прикасаться к вещам колдуна, и он поднял настойчивый куль, развязал его и с брезгливой осторожностью высыпал содержимое на пол.

По темным от времени доскам запрыгали, зазвенели и покатились по щелям – по укромным уголкам, как это делают все их собратья по всему миру в подобных случаях, кольца. Простые железные и медные кольца.

– Что это? – удивленно склонился царь над единственным не успевшим убежать украшением сомнительной декоративности.

Семен понял, что вопрос его величества относился не к наименованию предмета, а к тому, что бы это могло значить, почесал свободной рукой в затылке, довольный своей проницательностью, и медленно пожал плечами:

– Не знаю… Сам весь день про это думаю.

– Весь день? – удивленно глянул на него царь. – Почему – весь день? Ты их здесь уже видел?

– Нет, не здесь, – покачал головой кузнец. – Но такие же надеты на пальцы всех ваших слуг, которые не в себе. Только я не помню, у всех или не у всех… И у дружинников замороченных вроде тоже такие же были… Или похожие… В кольцах-то я не большой специалист. Аленку мою спросить бы лучше надо. Ну вот, значит, я и думал, что удивительно это. Люди разные, а кольца носят вроде как одинаковые… Но, может, их им вы, царь-батюшка, пожаловали, за службу там, или как приметный знак…

– Н-нет… Не я… – Симеон присел на корточки и стал разглядывать оставшееся кольцо, как если бы это был отвратительный, но диковинный зверек или насекомое. – У всех, говоришь… А если…

Симеона осенило, и он резко вскочил на ноги, позабыв про радикулит.

– ОЙ!!!..

– Что случилось, ваше величество? – забеспокоился Семен.

– Ой!.. В спину вступило!..

– Так вам полежать надо…

– Нет! Не сейчас! Я понял! Я понял! Я только сейчас понял!!!..

– Что? Что вы поняли, вашвеличество?

– Я понял! Эти кольца на них Чернослов надел! Чтоб они его приказов слушались!

– Тогда их снять надо? – нерешительно предположил кузнец и наморщил лоб от непривычного мыслительного усилия.

– Именно! Именно снять!!! – радостно взвился и снова ойкнул царь. – Немедленно неси меня туда, куда согнали мою дворню!

– Да, ваше… – быстро кивнул Семен, но тут же остановился. – А как же этот?…

– Этот? – царь повернул голову и ухитрился из своего согнутого положения оглядеть здоровяка-воеводу, хоть и сдувшегося за последнюю неделю, сверху вниз. – Этот дорогу из дворца знает.

Кузнец согласно усмехнулся и выпустил опального Букаху из своей мертвой хватки.

– Па-ад-нимай! – скомандовал ему готовый подскакивать от нетерпения проверить свою догадку Симеон.

– Не беспокойтесь, ваше величество… – нежно и осторожно, как мать – больное дитя, сгреб своей могучей дланью его величество с пола кузнец и сделал шаг к выходу.

Но для царя, похоже, это был день блестящих идей.

– Стой! – остановил он Семена и снова повернулся к загоревшемуся было надеждой на смягчение приговора Букахе. – Перед тем, как уйти, убери-ка, любезный, всю эту дрянь отсюда, чтоб глаза мои ее больше не видели. Когда еще слуги к работе приступить смогут.

Тот вопросительно-недоверчиво посмотрел него, но царь истолковал его взгляд по-своему.

– Ну и что, что ты бывший воевода да боярин! Бывший ведь! Да и какой ты воевода, Букаха – ни одного сражения не выиграл, только на парадах красовался… Дурак я был, что тебя выдвинул. Так пусть от тебя напоследок хоть какая-то польза будет. Всю эту гадость собери подчистую и выбрось в выгребную яму. И смотри – чтоб ни скляночки, ни травинки, ни камешка не осталось! Семен, быстрее, чего встал! Побежали, люди ждут!..

И не удостоив больше разжалованного, униженного изменника ни единым взглядом, царь гордо выехал из кабинета на руках нового адъютанта.

Под гром фейерверков, выкрики с пожеланиями долгих лет жизни всей царской фамилии, народившейся и еще только собирающейся появиться на свет и застольные, плавно переходящие у кого в подстольные, у кого – в уличные, а у кого и в площадные песн, царица Елена Прекрасная уже несколько часов пыталась заснуть и не могла. Со счастливой улыбкой лежала она на привычной, пахнущей лавандой перине в своей горнице, тщательно укрытая пуховым одеялом заботливой, но еще слегка рассеянной и хронически удивленной Матреной.

Как все славно обернулось!

Врагов разгромили, Букаху изгнали (хотя если бы суд над ним был передан в ее руки, он так легко бы не отделался), зачарованных расколдовали, посдирав с них, преодолевая нешуточное сопротивление, колдовские кольца; рабов из карьера освободили и чуть по инерции не приказали послать к Василию гонцов, да вовремя спохватились, посмеялись и решили преподнести эту историю молодому царю по возвращении в качестве забавного анекдота.

Как, оказывается, мало надо человеку для счастья!

Кровать, на которой можно вытянуться в полный рост, живые-здоровые домашние, да чтобы не было войны. И тогда можно, если постараться, заснуть даже под радостный ор верноподданных…

Царица блаженно закрыла глаза, чувствуя, что наконец-то засыпает, и повернулась на бок.

В окошко тихо постучали.

«Вот и сон-дрема в окно стучит, нашей деточке спать велит», – проплыли в сознании слышанные от кого-то строчки старинной лукоморской колыбельной.

Спать… Спать… Спать…

Стук-стук-сту… дзынь.

Осколки разбитого стекла, невидимые в темноте, скользнули на пол.

– Кто там? – стараясь придать своему задрожавшему внезапно голосу максимальную твердость с большим процентным содержанием суровости и ощутимой примесью властности, выкрикнула Елена.

Стоит ли говорить, что рецептура была перепутана полностью, и на выходе получилось испуганно-жалобное «Кто?…»

– Ты – царица Лукоморья Елена, известная под прозваньем Прекрасная? – басовитым шепотом спросили с улицы.

– Да, – пискнула царица, отчаянно стараясь отогнать от себя воспоминания о когда-либо слышанных поверьях о призраках, духах умерших не своей смертью и демонах загробного мира, слетающихся на свежую кровь, которые воспользовались моментом, вырвались из тайников памяти и налетели на нее, подобно этим самым демонам.

– Не бойся, – пробасил другой шепот. – Я тебя спасу. Подойди к окну.

– Вот еще! С чего это я к окну пойду? После того, как оно было кое-кем разбито, из него теперь дует, как из трубы! И спасать меня совсем не надо. Мне и так хорошо, – поплотнее завернулась она в одеяло от уже нащупавшего дыру в окне пронырливого сквознячка.

– Но ты в опасности! – не уступал голос. – Чернослов может лишить тебя жизни в любую минуту!

– А я унесу тебя, куда пожелаешь!

– И тебя никто не найдет!

– Не далее как вчера Чернослов сам лишился жизни, – снисходительно сообщила неизвестным за окном Елена. – Вместе со своими головорезами. Тем не менее, спасибо за спасение. Даже если оно несколько запоздало.

– Что?!.. Как?!.. Не может быть!!!..

Если бы эта смесь удивления, недоверия и радости была чуть более вещественной, она бы взорвалась разноцветными звездочками и искрами не хуже любого салюта.

– Да, мы победили и его, и его прихвостней, – чуть более дружелюбно проговорила царица, почувствовав некоторую симпатию к незваным спасателям. – И теперь они – всего лишь наш страшный сон.

Сон?…

Сон…

Все понятно! Наверное, она все-таки уснула, а сейчас ей снится такой забавный сон! Действительно, такое может происходить исключительно во сне. Подумать только – ее горница расположена на пятом этаже, под самой крышей, а к ней среди ночи в окно стучат какие-то три богатыря и предлагают спасти ее от колдуна, смерть которого все Лукоморье празднует уже полдня! Как смешно… Утром надо будет сходить к Дионисию, взять у него сонник и поглядеть, что бы это могло значить…

– Елена Прекрасная! Елена Прекрасная! Ты где? – голоса снаружи не унимались.

– Я – здесь, – сонным голосом отозвалась царица и снова улыбнулась.

– Ты уверена, что Чернослов мертв?

– Как это могло случиться?

– Ведь равного ему колдуна… не скоро найдешь…

Елена приподнялась на локте, утопая в бездонной перине.

– Я сама видела, как он… как его… короче, я уверена. Это был несчастный случай. Царь Симеон… победил его. В рукопашной. А почему это вас так интересует? Умер – да и всё. Идите, пируйте со всеми на улицы! Корона угощает!

– Мы?…

– Нас?…

– Почему ты говоришь обо мне во множественном числе?