Елена Власова - Межмировая таможня

Какое-то время я мужественно преодолевал голодное бурчание в животе, вместе с Зуфой любуясь радужными фонтанами, но потом не выдержал и предложил зайти куда-нибудь посидеть-перекусить, благо аванс приятно тяжелил внутренний карман.

— Ну вообще-то я не голодна, но если ты хочешь…

— А я проголодался. Утром не завтракал, а потом только пиво с тобой пил.

— Ну ладно, но только ради тебя. И давай выберемся из Центра, а то здесь все очень уж дорого.

— Так я ж тебя приглашаю…

— Да за кого ты меня принимаешь, я девушка самостоятельная, уж за ужин-то свой заплатить смогу сама!

Однако из Центра мы все же выбрались — тратить лишнее я был не приучен. Да еще за то, что можно получить совсем рядом с Центром по совсем другим ценам. И через полчаса мы сидели в «Пивном погребке» с бокалами отличного пива, а дюжий фей-подавальщик уставлял стол пряно пахнущими закусками. А впереди было еще горячее и десерт, и мы никуда не торопились, могли посидеть, поговорить. Хотя первые полчаса сосредоточенно жевали. Как ни ругают малый народец, а обслуживать они умеют — если хотят, конечно. Когда я немного наелся, мир вокруг потеплел и мысли приняли чуть другое направление. Конечно, часть зарплаты надо отсылать маме, но в том, что ты так вот запросто можешь пригласить понравившуюся девушку пусть не в ресторан, но в кафе (для ресторана мы не одеты), есть свои преимущества. Чувствуешь себя этаким хозяином жизни из этих «новых». Я откинулся на спинку кресла и отхлебнул пива. Зуфа улыбнулась мне одними глазами — рот у нее был набит. Да, она и в самом деле была очень красива. Не спорю, это не классическая красота статуи. Но красота старых рас — она уже уходит, умирает или хотя бы просто устала. А вот представители рас молодых (и особенно представительницы) красивы еще и тем, что жизнь просто брызжет из них, заражая всех окружающих. Какой, например, сегодня прекрасный был день, а все из-за нее. А ведь мог бы просидеть в конторе, давясь сухими пирожками… Нет, прав был Барс, надо время от времени отдыхать на полную катушку.

Сквозь туман пива и дружеские синие сумерки, окутывающие наш столик, я не сразу осознал, что к нам кто-то подошел и что-то говорит Зуфе на захлебывающемся горском наречии, не обращая на меня абсолютно никакого внимания. А вот она была напугана, хоть и старалась отвечать спокойно — это я сразу понял, едва взглянув ей в глаза. Делать было нечего — я глубоко вздохнул, поднялся и потрепал подошедшего по плечу.

— Вам что-то нужно, господин? — Ну не люблю я конфликтов… И в родном городе тоже драк не любил, за что и слыл тихоней и маменькиным сынком. Но сейчас деваться было просто некуда. На меня, обернувшись и ничего не понимая, смотрел смуглый горбоносый златозубый горный орк.

— Тэбэ чэго, малчик? Сиди тиха, целый будэш. А ты… — Тут он снова перешел на свой горный диалект. Зуфа вздрогнула. Я понял, что он ее оскорбляет и вмешиваться придется, и постарался, чтобы голос не дрогнул.

— Господин, эта дама со мной, и вы не имеете права обижать ее…

— Айше, не надо… — вскочила Зуфа.

— Ай, какой нэхароший малчик. Тэбэ гаварят — малчи, целый будэш. — При каждом открытии рта зубы орка пускали по залу солнечных зайчиков. Мне было так страшно, что я даже удивился, заметив это. — Пашлы, патом дагаварым, — кивнул он Зуфе.

— Никуда она не пойдет.

— Смэлый, да? А кагда я тэбэ кости переламаю, тоже так гаварыть будэшь? Пашлы, дрань, из-за тэбя его нэ трогаю…

Зуфа все же медлила, но в глазах ее было отчаяние. За спиной орка появились еще двое, помолчаливее и поздоровее. И я понял, что бросить ее и удрать просто не смогу. И пусть меня даже побьют — медицина в столице хорошая…

— Оставьте ее в покое, вы… Она не хочет идти с вами.

Орк недоуменно смерил меня взглядом, потом обратился к подошедшим:

— Этот… — слова я не понял, — еще и… — слова я не понял. — А ты за нее платыл? Чтобы с нашей женщыной гулять, очень многа нам платыт нужна. Так что мы ее берем, а ты нам должен, очэн многа должен. Нэ расплатышся!

— Айше, не верь им, я не из этих… — В голосе Зуфы звучали слезы. Я не совсем понял, в чем дело, кивнул ей и попытался улыбнуться. Драка была неизбежной. Но тут меня за плечи подняли-таки прямо каменные ладони и отжали чуть в сторону, а знакомый голос Капитана (я уже понял, что тролли, когда хотят, коверкают слова) произнес:

— Твой хотеть деньги у наш малыш? Твой, помойная яма, отнимать деньги у тролль? Моя говорить с твоей, как взрослый со взрослый. Гым?

У орков смугло-красная кожа, но тут я увидел, как она становится просто серой.

— Он развэ тролль?

— Твой говорить, что моя врет? — Капитан улыбнулся, показав зубы раз в пять больше орочьих.

— Всо, всо. Мы уходым, мы здэс нэдавно, перепуталы, ашиблыс…

— Я узнать, кто так ошибся. Еще раз встретить — отпуджукать. Твоя понимать?

— Да, да, гаспадын…

— Мы его кормить лучший колчедан, он вырастать и сшибать вам рога. Ты понимать?

— Да, гаспадын.

— Раз понял, так вали отсюда. Достал. — Капитан пододвинул себе кресло, уселся и что-то крикнул в сумерки. Потом повторил уже на общем, для нас: — Ребята, сюда, и ставьте столы…

Потом мы снова ели, пили — в основном, за меня. Даже Зуфа снова оттаяла, заулыбалась. А потом я пошел ее провожать, и она снова повесила нос.

— Слушай, да забудь ты про этих…

— Тебе легко говорить. А я же в их диаспоре жила. Им за это платила… Мне теперь только в родную деревню. — Она всхлипнула.

— Ну пожалуйста, ну не плачь. Знаешь что, давай сегодня ты у меня переночуешь — поздно уже, а завтра мы что-нибудь придумаем.

— Ой, Айше, странно, я даже верю тебе. Только я не из таких, что сразу ночевать идут с любым, кто позовет. И забудь, что эта гнида золоченая про меня плела.

— Да я ж не понял, я вашего наречия не знаю…

— Ой…

— Только я не к себе. То есть я понимаю, ну, то есть я в гостинице живу…

— Да-а. Так ты хочешь, чтоб я с тобой прямо в нумера… — Я уже совсем запутался, но понимал, что идти ей некуда, и твердил одно:

— Ты не подумай, это приличная гостиница «Таможня», при Тампере, а я могу вообще уйти, то есть я потом приду, а ты переночуешь. А я на работе переночую. А завтра мы что-нибудь придумаем. Только ты не плачь. Завтра после работы я с тобой за вещами схожу. Или с работы удеру. Но завтра. А ночевать ты будешь одна и номер закроешь. Ладно, а?

— Ну ладно, — всхлипнула она, и я почувствовал себя героем, завоевавшим если не мир, то корону.

В этот раз я был умнее. Еще с вечера я составил себе подобие кровати из восьми стульев (кресла все с поручнями и неудобны), перенесенных через Зеркала из всех доступных кабинетов. И уже засыпая, все еще улыбался, вспоминая ее изумленный взгляд, когда мы пришли в мой номер. Оказывается, гостиницы в Вельдане чрезвычайно дороги, а уж люксы из двух комнат — чрезвычайно дороги. Но меня там знали, и бригаду нашу знали, так что даже не посмотрели косо на нас, а только удивленно, когда я вышел обратно…

Но утро было ужасным. Несмотря на принятые меры, снова болело все: голова, затекшая шея, отлежанные на жестком бока и так далее. Поставив закипать электрический чифанник — без чифана тут не проснуться, — я с трудом добрался до М/Ж принять водные процедуры. Вернувшись, я заварил полпачки «Предсмертника» и посмотрел на часы. Было около шести утра. Да, Зуфу будить было еще рано, даже для того, чтобы просто помыться. Говорил же мне дядя, что ничто не обходится так дорого и не ценится так дешево, как добрые поступки. Интересно, что она обо мне думает теперь? Думает, наверное, что дурак я… Хотя кто их знает, женщин?

С такими вот странными и непривычными мыслями я включил факс, выводя криминальную сводку, пока настаивается чифан. Ринель говорила, что «Предсмертник» настаивают не меньше часа. Для того чтобы скорее прийти в себя, я даже несколько раз присел и несколько раз развел руками, изображая утреннюю гимнастику. Когда и это не помогло, я устроил свой ноющий организм в кресле Ринели, и, за неимением лучшего, взялся перечитывать вчерашнюю кримсводку. Ничего там, на мой взгляд, не было. Всякая бытовуха нашего подразделения не касалась, политика тоже, как и обычная контрабанда. Но все же это было интереснее, чем читать официальную газету. По аналогии с газетой я улыбнулся, прочитав об очередном убийстве Семецкой мумии… Насколько я помнил, эту мумию убивали уже Силам известно, сколько раз. А потом воскрешали и снова убивали — была такая странная секта, пользующаяся немалым, видно, влиянием, раз ухитрялась выцепить из-под всех музейных замков этот исторический раритет. Ведь Семецких мумий в мире было не так уж и много, и каждая представляла немалую ценность. А это была еще и особенно редкая, вторая ее разновидность…

От вчерашней сводки я незаметно перешел к сегодняшней, но уже прихлебывая чифан, который изрядно меня взбодрил. Мне интересно было найти последствия действия «Гранита» в зачищаемом секторе Свободной Зоны. Сначала вроде ничего не было, а потом пошло: скупка, перепродажа, сопротивление при задержании, оскорбление офицеров и рядовых и т. д., и т. п., и так несколько сот пунктов задержания. Я хоть и совсем приблизительно, но уже мог себе представить, как тролли-смертники во главе с Капитаном ведут зачистку… Поэтому меня вовсе не удивляли посеревшие лица орков во вчерашнем кафе. Что ни говори, а приятно, что она видела — я не струсил. Из-за этих приятных размышлений я чуть было не пропустил… но, быстро вернувшись, перечитал и не поверил своим глазам: некий Рах Гуссос, мелкий поставщик наркотических грибов эльфам, вчера, будучи взят троллями в оборот, активировал кримналог на один грош. Хорошо, что я сидел, а то бы… так и сел на месте!!! Конечно, никому, кроме членов нашей бригады, это сообщение ничего не говорило, но я здесь, я дежурный по бригаде, и если все мои сослуживцы сейчас «спасали мир», то настоящим делом буду должен заняться я. И раскрыть его. А когда они вернутся, их будет ждать уже готовый результат на блюде прозрачного эльфийского фарфора… И тогда они все поймут…