Джон Скальци - Краснорубашечники

Добро пожаловать в твою новую жизнь, Мэтью. Не продолбай ее.

Хестер протянул руку вперед и выключил камеру.

Ты закрыл окно проигрывателя, закрыл ноут, обернулся и увидел отца, стоящего в дверях.

— Это не амнезия, — сказал он. По лицу его текли слезы.

— Я знаю, — ответил ты.

Саманта Мартинез сидит за своим компьютером и смотрит короткое видео с женщиной. Это могла бы быть она сама, читающая книгу на пляже.

У женщины медовый месяц, и муж-молодожен снимает ее на камеру, полученную в подарок на свадьбу. Содержание ролика совершенно непримечательно — всего минута, камера приближается к женщине, она поднимает глаза от книги, улыбается, несколько секунд пытается не обращать на камеру внимания, потом откладывает книгу и сморит в объектив. Что-то, что могло бы быть пирсом Санта-Моники, или какой-то его вариацией, маячит на заднем плане.

— Положи эту дурацкую штуку и пошли со мной купаться! — говорит женщина оператору.

— Кто-нибудь может украсть камеру, — говорит ее муж за кадром.

— Ну, пусть крадут, — отвечает она. — И все, что получат — ролик, в котором я читаю книгу. А у тебя останусь я!

— Верно подмечено, — говорит муж.

Женщина встает, роняет книгу, поправляет бикини и опять смотрит на мужа:

— Ну, что, ты идешь?

— Минутку, — отвечает муж. — Давай беги в воду. Если кто-то и правда сопрет камеру, пусть знает, что потерял.

— Балда! — говорит женщина, и на минутку камера съезжает в сторону, когда она подходит поцеловать мужа. Потом картинка опять выравнивается, и камера снимает, как она бежит трусцой к воде. Добежав, она поворачивается и делает приглашающий жест. Камера выключается.

Саманта Мартинез пересматривает видео еще три раза прежде, чем встать, схватить ключи от машины, и выйти из двери своего дома.

— Саманта, — говорит Элеанор, ее сестра, помахивая рукой, чтоб привлечь ее внимание. — Ты опять.

— Прости, — говорит Саманта. — Что опять?

— Опять ты так делаешь, — говорит Элеанор. — Когда без разницы, что тебе говорят, ты отключаешься и таращишься в окно.

— Я не таращилась в окно, — возражает Саманта.

— Ты отключилась, — отвечает Элеанор. — Таращиться в окно — это уже вторично.

Они вдвоем сидят в «П. Ф. Чангс» в Бербанке, где впервой половине дня совсем пусто, если не считать юной парочки на диване на другом конце ресторана. Элеанор и Саманта сидят за столиком возле длинного ряда окон, выходящего на парковку перед торговым центром.

Саманта действительно не смотрит в окно. Она смотрит на парочку и их разговор. Даже с такого расстояния она видит, что на самом деле они не пара, хоть, может, когда-то и были, и Саманте видно, что, по крайней мере, молодой человек был бы не прочь снова. Пока они сидят, он почти незаметно склоняется к девушке, показывая, что он был бы не прочь. Девушка пока этого не замечает. Саманте любопытно, будет ли не прочь она, и сумеет ли молодой человек вообще привлечь ее внимание.

— Саманта, — с нажимом произносит Элеанор.

— Прости, — говорит Саманта и переключает внимание на сестру. — Прости, Эл, честно. Какая-то я рассеянная в последнее время.

Элеанор оглядывается и видит парочку на диване.

— Знакомые? — спрашивает она.

— Нет, — отвечает Саманта. — Просто наблюдаю язык тела. Она нравится ему больше, чем он ей.

— Ахха, — говорит Элеанор и поворачивается обратно к Саманте. — Может, тебе следует подойти туда и посоветовать ему не тратить время впустую.

— Он не тратит время впустую, — говорит Саманта. — Он просто не дал ей знать, как она важна для него. Если бы я собиралась ему что-то сказать, я бы вот что сказала. Не молчи. Жизнь слишком коротка для этого.

Элеанор как-то странно смотрит на сестру.

— С тобой все в порядке, Сэм? — спрашивает она.

— Я в норме, Эл, — отвечает Саманта.

— А то, знаешь ли, такого рода фразочки обычно выдает героиня мелодрамы после того, как обнаруживает, что у нее рак груди, — говорит Элеанор.

Саманта смеется.

— У меня нет рака груди, Эл, — говорит она. — Клянусь.

Элеанор улыбается.

— Тогда что за дела, подруга?

— Сложно объяснить, — говорит Саманта.

— Официант задерживается, — отвечает Элеанор. — Так что попробуй.

— Кто-то прислал мне посылку, — говорит Саманта. — Это фотографии, видео и любовные письма мужа и жены. Я их просматривала.

— Это законно? — спрашивает Элеанор.

— Не думаю, что мне стоит об этом волноваться, — отвечает Саманта.

— Зачем кому-то посылать тебе такое? — спрашивает Элеанор.

— Они подумали, что это могло бы быть важным для меня, — отвечает Саманта.

— Любовные письма какой-то случайной парочки? — спрашивает Элеанор.

— Не случайной, — осторожно отвечает Саманта. — В том, чтоб послать их именно мне, был смысл. Просто все запутано.

— Что-то ты темнишь, подруга, — говорит Элеанор.

— Я же сказала, что все сложно объяснить, — отвечает Саманта.

— Ну и каково это — читать чужую почту? — спрашивает Элеанор.

— Грустно, — отвечает Саманта. — Они были счастливы, а потом все кончилось.

— Ну, значит, хорошо, что они были счастливы в начале, — говорит Элеанор.

— Эл, ты никогда не задумывалась, насколько другой могла бы быть твоя жизнь? — спрашивает Саманта, слегка меня тему разговора. — Никогда не задавалась вопросом, что, если бы все пошло немного по-другому, у тебя могла бы быть другая работа, другой муж или другие дети? Как ты думаешь, ты была бы счастливей? И если бы ты могла увидеть эту другую жизнь, каково бы тебе было?

— Сколько философии зараз, — говорит Элеанор, и, наконец, подходит официант и приносит сестрам салат. — Мне, собственно, не интересно, какая бы еще могла быть у меня жизнь, Сэм. Мне нравится моя. У меня хорошая работа, Браден — отличный ребенок, и большую часть времени мне не хочется придушить Лу. Время от времени, конечно, я переживаю за сестричку, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ты встретила Лу в Помоне, — говорит Саманта, имея в виду альма-матер своей сестры. — Но я помню, что ты бросала монетку, когда выбирала колледж. Если бы монетка упала орлом, а не решкой, ты бы пошла в Уэслианский. Никогда бы не встретила Лу. Не вышла бы за него замуж, не родила бы Брадена. Одна-единственная монетка упала бы другой стороной — и все в твоей жизни пошло бы совершенно иначе.

— Думаю, нет, — отвечает Элеанор, разрезая салат.

— Может, где-то есть другая ты, — говорит Саманта. — И для нее монетка приземлилась другой стороной. Где-то она живет твою другую жизнь. Что, если бы ты ее увидела? Каково бы тебе было?

Элеанор проглатывает свою зелень и наставляет вилку на сестру.

— Насчет броска монетки, — говорит она. — Я его подделала. Это маме хотелось, чтоб я пошла в Уэслианский, а не я. Ей нравилась идея, чтоб та училось два поколения нашей семьи. А я всегда хотела в Помону, но мама все просила и просила меня подумать про Уэслианский. Наконец, я сказала ей, что брошу монетку. Неважно, как бы она упала, я все равно пошла бы в Помону. Это просто была показуха уловка, чтоб ее не огорчать.

— Есть другие места, которые изменили твою жизнь, — говорит Саманта. — Другие жизни, которые ты могла бы прожить.

— Но не прожила, — говорит Элеанор. — И не собираюсь. Я живу жизнь, которую живу, и никакой другой жизни у меня нет. Никто во вселенной не живет мою альтернативную жизнь, а даже если бы и жил, я бы не парилась, потому что у меня есть моя собственная жизнь, чтоб ее жить здесь и сейчас. В моей жизни у меня есть Лу и Браден, и я счастлива. И не парюсь по поводу того, что еще могло бы быть. Может, у меня не хватает воображения. С другой стороны, зато я не ною. Зато я хотя бы не ною.

Саманта опять улыбается.

— Я не ною, — говорит она.

— Ноешь-ноешь, — отвечает Элеанор. — Или сентиментальничаешь, что, конечно, чуть более приемлемо с общественной точки зрения. Похоже, что ты насмотрелась домашних фото этой парочки, и теперь задаешься вопросом, не счастливей ли они тебя.

— Не счастливей, — отвечает Саманта. — Она мертва.

Письмо Маргарет Дженкинс ее мужу Адаму.

Милый!

Я тебя люблю. Прости за огорчение. Я знаю, что «Викинг» должен был вернуться на Землю к нашей годовщине, но я не управляю расписанием заданий, особенно экстренных, вроде этого. Это входило в сделку, когда ты женился на ком-то из флота Вэ-Эс. Ты же знал. Мы это обсуждали. Мне не больше твоего нравится находиться вдали от тебя, но я люблю свою работу. Когда ты делал предложение, ты сказал, что знаешь, что тебе придется с этим жить. Я прошу тебя вспомнить, что ты сказал мне, что будешь.

Еще ты говорил, что подумаешь о том, чтоб самому податься во флот. Я спросила капитана Фейст насчет вербовки специалистов, и она сказала, что флоту действительно нужны люди вроде тебя, с опытом насчет крупномасштабных компьютерных систем. Еще она сказала, что если ты пройдешь ускоренный тренинг и попадешь на корабль, то Вэ-Эс погасит твои кредиты на образование. И так на нас будет висеть одной проблемой меньше.