Владимир Лещенко - Сети зла

Несмотря на твердый толстый панцирь и жало с изрядным запасом яда, для людей почти не опасные – в основном потому, что не любили покидать глубокие прохладные воды, и не способные долго пребывать на суше, ибо дышали жабрами.

Но эти оказались какими-то «неправильными».

Аккуратными рядами наползали на берег и замирали, чего-то ожидая. И было их очень и очень много, уже вся кромка Царского Берега была покрыта шуршащим ковром, ощетинившимся жалами и клешнями.

– Орланда, уходи, – попросил Кар, повернув к ней белое, как мука, лицо.

Бескровные губы еле шевелились.

– Это слуги Хоренны… Им нужен я, а ты даже не тартесситка… Может, они тебя не тронут… Может…

– Да что с тобой! – встряхнула мальчика послушница, меньше всего думая о его монаршем достоинстве. – Подумаешь, морские тараканы! – выкрикнула она первое, что пришло в голову. И поперхнулась.

Саженях в ста от берега всплыла здоровенная каракатица – размером с два рыбачьих баркаса. Да какая – пурпурная! Хотя по установленному Господом порядку каракатице положено быть буровато-зеленой.

На миг девушка даже подумала, что это сам кракен, но тут же вспомнила, что кракен похож на осьминога и, если верить моряцким байкам, раз в двадцать побольше.

– Орланда, уйди, прошу… – Кар был готов заплакать, но старался держаться изо всех сил. – Это Гончий Пес Хоренны. Цепь Сумерек разбита, Тартессу конец, мы и так слишком долго живем…

И медленно осел наземь, закатив глаза. Видимо, для его нервов все случившееся оказалось слишком сильным испытанием.

Первым ее побуждением было схватить в охапку мальчишку, лишившегося чувств от страха, и утащить прочь. В конце концов, люди найдут управу на каракатицу, даже самую большую!

Но тут головоногая гостья вытянула длинную «руку», увенчанную чем-то вроде когтистых (Иисусе Христе!) пальцев, словно отдавая команду. И заполнившие Царский Берег клешнистые твари зашевелились, защелкали. Ну, точно войско перед атакой.

Одновременно прямо из воды появились сразу несколько дюжин огромных лупоглазых морд. Морские тритоны тоже не остались в стороне от надвигающихся событий.

А позади, в гавани, аккурат вблизи скрытых под водой развалин дворца, возникла и заклубилась какая-то тень – большая и навевающая безотчетную жуть.

И тогда…

Отвернувшись от царя, Орланда вдруг достала из-за пазухи медальон и протянула его в сторону каракатицы.

На устах вертелись слова молитв и экзорцизмов против нечистой силы.

Но сказала она совсем другое.

Сказала мысленно, всеми силами души, обращаясь даже не к этой самой гончей каракатице и уж подавно не к ракоскорпионам.

«Послушай, не знаю кто ты. Но прошу, уйди! Тут и без тебя так плохо, что хуже некуда! Ну что тебе стоит?! Или ты хочешь сыграть на стороне того, кто осквернил то, что сделано было предками Кара во славу тебе?»

И внезапно каракатица подняла вторую «руку», в которой что-то блеснуло, и разума девушки коснулось нечто непонятное. А затем пурпурный моллюск спрятался в свою раковину и скрылся под водой.

Ракоскорпионы, деловито треща, все разом поползли задом обратно в море. И вот уже их и нет, словно и не было. Тритоны тоже сгинули разом. Исчез и темный силуэт. (А может, он ей просто почудился.)

Все заняло от силы пару минут.

И только тут Орланда, еще толком ничего не понявшая, услышала за спиной жалобное кряхтение. Обернувшись, она, как ни была измучена, все же удивилась. Уж больно занятным был цвет лица пана Будри. Оно не покраснело и даже не побелело, а натуральным образом позеленело, приобретя нежный малахитовый оттенок.

– Ох, христианская дева, силой своего Бога прогнавшая морских гадов! Велик твой Бог… Когда вернусь… эк… в Большое… эк… Дупло… Пожертвую ему… эк… лучшего быка! – заикаясь, заявил он.

Девушка увидела, как со стороны порта к Царскому Берегу спешат люди – пара дюжин дворцовых стражников вперемешку с придворными, среди которых выделялся своей синей бородой Эргион.

Повинуясь внезапному побуждению (а своим побуждениям она уже привыкла доверять), Орланда, не оглядываясь и не обращая внимания на квохчущего над Каром леха, быстро, как лань, унеслась прочь с Царского Берега.

Место было выбрано отлично. Из-за изгиба стены их видеть не мог никто. Да еще ведь ночь.

– Кайла, ты чего тут делаешь? – спросила она просто так.

Вроде бы ей заступать в день, но если человеку не дорог сон – с чего бы ей вмешиваться?

– Тебя ищу, Белинда, – спокойно ответила та. И с боков появилось еще двое, в которых прознатчица узнала ближайших подруг местной уголовницы. Механически она отметила то, что трое других перекрыли ей пути отступления.

– Слушай сюда, красавица, – начала Кайла. – Есть разговор.

Она многозначительно щелкнула языком.

Орландина слегка напряглась – в Сераписе обращение «красавица» в определенных кругах было не слишком-то почтительным. Так обращались старые опытные товарки к начинающим проституткам, да еще – лесбиянки друг к другу.

– Задумали мы. обобрать одно богатое место, – что называется, начала она с места в карьер. – Сама понимаешь, войне конец, а воевали мы не на той стороне. Так что не заплатят нам само собой, да и вообще…

– Ну, так валяйте, я что, вам мешаю? – как можно спокойнее произнесла Орландина.

– Не мешаешь, но можешь помочь, – уж чего-чего, а деловитости у этой девки, возраста Орландины, но со злыми змеиными глазами старой бандерши, было не отнять. – Короче. Завтра в ночь ты назначишь мою полусотню в караул к старому храму Астарты. Там жрецы прячут свою казну. А стенка в одном месте в один кирпич. Мы думаем взять сто тысяч солидов. Твоя – доля – две тысячи. Город, конечно, сдадут, но не завтра, а самое большее – послезавтра. Так что мы вполне успеваем сделать дела. Конечно, ты… – умненькая и ехидная улыбка (совсем как у Захеса), – не такая глупая и все понимать должна. Будь ты здешняя, мы бы тебе такого не предложили, но тебе ж вроде все эти наши заморочки до одного места, так? Или ты поклонница Танит Неведомой?

Кайла хохотнула.

– Две тысячи… – машинально прикинула Орландина. Уж что-что, а добычу она считала быстро и безошибочно. Хватит им с сестрой на несколько лет благополучной жизни.

И кто-то внутри нее уже начал уговаривать: нет, не сразу принять предложение, но подумать, подумать головой и все взвесить.

«Две тысячи золотых! Да какое мне дело до всех здешних богов и сокровищниц?! Война дерьмо, и все равно чистеньким не останешься! Легион, обычаи… да я, наверное, уже и не в Легионе. Две тысячи солидов…»

Голос убеждал и доказывал, что она ничего Тартессу не должна, что, в конце концов, ее силком загнали под его знамена, а значит, она имеет полное право получить возмещение.

«Конечно, будь ты здешняя, мы бы тебе такого не предложили, но тебе ж вроде все эти наши заморочки до одного места?» – звучало у нее в голове.

И неожиданно для себя самой Орландина просто сказала:

– Согласна. Но за две с половиной.

– Хорошо, – быстро кивнула Кайла, и трое стоявших за спиной воительниц явно расслабились. – Только не вздумай… Просто подумай о сестре.

И все бандитки исчезли, растворившись во мраке.

Да, хорошая школа. Куда там ей, прознатчице…

И словно что-то ударило ее прямо в сердце.

Сестра!

Эти твари вполне могли взять ее в заложницы.

И, совершив первое в жизни воинское преступление – «оставление службы в военное время», она стремглав ринулась по ночным улицам к госпиталю.

Когда нос к носу столкнулась с Орландой у самого притвора храма Святого, будь он неладен, Анубиса, целую минуту просто держала ее в объятиях.

– Сестра, с тобой все в порядке? – спрашивала Орланда. – Да отпусти ты, сестра, больно! И вообще, я занята.

– Чем это? – радостно улыбаясь, спросила малость успокоившаяся амазонка.

– Как это чем? Да нас переводят в старое святилище Танит. Там теперь будет наш госпиталь. Места уже не хватает, сколько народу побило-пожгло…

(Девушка не стала уж рассказывать, что была свидетельницей происшедшего.)

Словно пелена спала с глаз Орландины.

Она почти согласилась стать сообщницей этих крыс и змеюк! И чуть не убила тем свою сестру! Да перережут они всех, а напоследок пырнут ножом и Орландину, если только сперва не передерутся.

Ведь нет более жестокой твари, чем женщина-бандит. Да что она, «Ночных кошек» не знает?

И прознатчица была готова стать такой же!

Если бы Орланда знала, что творится сейчас в душе сестры, то сказала бы, что та только что преодолела дьявольское искушение.

– Извини, сестра, – бросила амазонка, уже убегая. – Мне тут надо кое с кем поговорить.

Лепреон внимательно выслушал ее короткий рассказ-доклад (она умудрилась высказать все на одном дыхании), помолчал некоторое время, затем вызвал адъютанта и что-то сказал ему вполголоса на местном наречии.

– Жди, – бросил старик. – Ступай в кордегардию и жди.