Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер

— Отпусти меня! — потребовала Тиффани. — Сейчас же!

Правильно, сказал Второй Помысел. Надо загнать его на верхнюю полку за кастрюли…

— Сейчас, — очень спокойно сказал Зимовой, — я топлю корабли за тысячи миль отсюда. Я замораживаю воду в трубах в занесенном снегом городе. Я охлаждаю до смерти путника, сбившегося с дороги в буране. Я проникаю под двери. Ласкаю шерсть медведя, спящего глубоко в пещере, и струюсь в крови рыб подо льдом.

— Меня это не волнует! — ответила Тиффани. — Я не хочу быть здесь! И ты тоже не должен быть здесь!

— Идем со мной, дитя, — сказал Зимовой. — Я не причиню тебе вреда. Здесь ты в безопасности.

— С чего? — спросила Тиффани, и затем, поскольку частое общение с мисс Тик не может не повлиять на стиль вашего разговора, она поправилась: — От чего?

— От смерти, — ответил Зимовой. — Здесь ты не умрешь.

В стене меловой ямы фиглов был прорыт туннель футов в пять высотой и столько же — длиной.

Роланд де Чаффлей (это не его вина) стоял около входа в туннель. Его предки — рыцари - захватили Мел, убив королей, считающих себя хозяевами земли. Меч — и голова с плеч. Так можно было заполучить землю в старые добрые времена. Затем правила изменились - чтобы стать землевладельцем требовался уже не меч, а лист бумаги. Но предки Роланда все еще цеплялись за свое оружие на тот случай, если люди посчитают сделку с бумагами нечестной — еще одно доказательство того, что всем не угодишь.

Он всегда мечтал научиться фехтовать и был шокирован, обнаружив, что меч такой тяжелый. С воображаемым мечом он прекрасно справлялся. Он сражался перед зеркалом со своим отражением и почти всегда выигрывал. С настоящим мечом номер не проходил. Роланд пытался замахнуться мечом, но в результате меч замахивался Роландом. Кроме того, Роланд не мог обойтись без очков, а очки под шлемом - штука довольно заковыристая, особенно, когда кто-то стукает по нему мечом.

Он надел шлем и взял в руки меч, который был — хотя он не хотел этого признавать — слишком тяжел для него. На нем также была кольчуга, ужасно затрудняющая ходьбу. Фиглы сделали все возможное, чтобы подогнать ее по размеру, но она свисала до колен, забавно шлепая его при каждом движении.

Какой из меня герой, думал Роланд. У меня есть меч, который я могу поднять лишь двумя руками, и щит, так же слишком тяжелый для меня, у меня есть конь, убранный занавесками, которого пришлось оставить дома (тетушки с ума сойдут, когда заглянут в гостинную), но под всем этим я ребенок, которму скоро потребуется найти туалет…

Но она спасла меня от Королевы Эльфов. Если бы не она, я все еще был бы глупым ребенком вместо… ммм… юноши, уповающего, что он не так уж глуп.

Нак Мак Фиглы толпой ворвались к нему в комнату, пробившись через бурю, что разразилась ночью. Они сказали, что пришло время стать Героем для Тиффани. Что же, он станет. В этом он был уверен. Правда, обстановка была не совсем та, которую он ожидал.

— Что-то не похоже на вход в Подмирье, — сказал он.

— Да кажна пещера - это вход в него, — ответил Роб Всякограб, устроившийся на шлеме Роланда. — Тока не всем ведомо, как прокрастись туды. Лады, Величий Ян, ты первый…

Величий Ян важно направился в меловый туннель. Он отвел руки назад, согнув локти. Он наклонился назад, вытянув ногу для равновесия. Он помахал ногой, наклонился вперед и… исчез, лишь коснувшись ногой земли.

Роб Всякограб постучал Роланда по шлему кулаком.

— Ну что, Герой, — закричал он. — Твой черед!

Выхода из дворца не было. Тиффани даже не знала, был ли здесь вход.

— Если бы ты была Госпожой Лето, мы бы станцевали, — сказал Зимовой. — Но я теперь знаю, что ты не она, хотя так похожа на нее. Однако я стал человеком ради тебя, и мне нужна спутница.

В смятенном уме Тиффани проплыли образы: проросший желудь, плодородные ноги, Корнукопия. Я богиня для пары половиц, желудя и горстки семян, подумала она. Железо от гвоздя не сделает снеговика человеком, а несколько дубовых листиков не сделают из меня богиню.

— Пойдем, — сказал Зимовой. — Я покажу тебе мой мир. Наш мир.

Роланд открыл глаза, но все, что он мог видеть, это были тени. Не тени, оставляемые предметами, — просто тени, плавающие в воздухе, как паутина.

— Я ждал, что здесь будет… горячее, — сказал он, пытаясь скрыть облегчение. Вокруг него, прямо из воздуха выскакивали фиглы.

— А, это ты с пеклом попутал. Верно, они там поджариваются. А Подмирье боле угрюмое местечко. Сюды попадают те, кто заблудился.

— Что? Если в темную ночь ты свернешь не туда…

— Да нет же! Это ежели мертвякам после смерти некуда пойти или они провалились в зазор между мирами и не ведают, как отсель выбраться. Кое-кто из них даже не ведают, куда они, бедолаги, попали. Здесь такого выше крыши. А веселья в Подмирье маловато. Вот это местечко назвается Забвение, потому что дверь в него с трудом приметишь. Кажись, с тех пор, что мы были тута в последний раз, он стал еще заброшеннее, — Роб повысил голос. — Ну-ка, похлопаем мальцу Величему Опасну Шипу, что в первый раз с нами в Подмирье!

Раздались приглушенные приветствия, и Велич Опасен Шип помахал в ответ мечом.

Роланд пробирался сквозь слегка сопротивляющиеся тени. Даже воздух здесь был серым. Временами вдали слышались стоны или кашель… вдруг послышались приближающиеся шаркающие шаги.

Он вытащил меч и всмотрелся в сумрак.

Тени раздвинулись, и мимо проковыляла древняя старуха в оборванных, изношенных одеждах, волоча за собой большую картонную коробку. Коробка неуклюже подпрыгивала на кочках. Старуха даже не взглянула на Роланда.

Он опустил меч.

— Я думал, здесь будут чудовища, — сказал он, когда старуха исчезла в мраке.

— Айе, — хмуро ответил Роб Всякограб. — Будут. Думай о чем-нибудь простом и неизменном.

— О чем-нибудь неизменном?

— Я не шуткую! О здоровенной горе или о молотке! Делай что хочешь, только не желай, не переживай и не надейся!

Роланд закрыл глаза, но тут же дотронулся до век.

— Я вижу! С закрытыми глазами!

— Айе! И с закрытыми очами ты узришь поболе, чем с открытыми. Ну-ка, оглядись по сторонам, коли посмеешь!

Роланд, не открывая глаз, сделал несколько шагов вперед и огляделся по сторонам. На первый взгляд все осталось таким же. Может, только стало еще более мрачным. И затем он заметил это… Оранжевые вспышки в темноте, мигающие линии.

— Что это такое? — спросил он.

— Не ведаем мы, как они сами себя прозывают. Мы же зовем их марами, — ответил Роб.

— Вспышки света?

— Ага, та была дюже далеко, — сказал Роб. — Но коли хочешь взглянуть на них поближе, то одна из них как раз позади тя…

Роланд резко повернулся.

— Ты сделал клас-сическую ошибку, — словоохотливо продолжал Роб. — Очи-то не разувай.

Роланд закрыл глаза. Мара стояла прямо за ним дюймов в шести от него.

Он не вздрогнул. Он не закричал. Он знал, что на него смотрят сотни фиглов.

Сначала он подумал: это скелет. Свет мигнул, и теперь мара выглядела как птица, высокая птица вроде цапли. Затем она превратилась в силуэт, нарисованный линиями, как это изображают дети. Снова и снова она проявлялась в темноте тонкими светящимися линиями.

Вот у нее проявился рот, и она наклонилась вперед, показывая сотни игольчатых зубов. Затем она исчезла.

Фиглы зашептались.

— Айе, молодчина, — сказал Роб Всякограб. — Глянул ему в пасть и даже шагу назад не шагнул.

— Мистер Всякограб, я слишком испугался, чтобы побежать, — пробормотал Роланд.

Роб Всякограб сплоз к самому уху парня.

— Айе, — прошептал он. — А то нам это не ведемо! Знашь, сколько парней стало героями лишь потому, что слишком испужались, чтобы дать деру! Но ты даже портков не обмочил, и это уже хорошо! Дале по дороге мар будет все больше и больше. Не пускай их внутрь главы своей! Гони их прочь!

— Почему? Что они…? Нет, не говори мне! — быстро сказал Роланд.

Он шел через тени, открывая и закрывая глаза, чтобы ничего не упустить. Старуха ушла, но сумрак начал заполняться людьми. Многие из них просто стояли или сидели. Были и такие, что безмолвно бродили среди теней. Он миновал мужчину в старинном одеянии, уставившегося на свою руку так, будто никогда раньшее ее не видел.

Им встретилась женщина, укачивающая воображаемого ребенка и тихим, дестким голосом выпевающая какой-то бессмысленный набор слов. Она улыбнулась Роланду странной, безумной улыбкой. Прямо позади нее стояла мара.

— Ну хорошо, — мрачно сказал Роланд. — Можешь рассказать мне, что они делают.

— Они воспоминания едят, — ответил Роб Всякограб. — Думы твои для них существуют наяву. Все, что желаешь и на что уповаешь, то для них харчи! Паразиты они, вот кто. Вот что случается, когда за такими местами нет пригляда!