Сергей Шведов - На Муромской дороге

– А зачем арабам нужен Полуэктов? – Так и я о том же, – с энтузиазмом подхватил Балабанов. – Но если арабы, липовые или настоящие, могут похитить депутата, то почему бы им не похитить и президента. Тут ведь важно то обстоятельство, что они в Москве всё-таки есть, и об этом уже известили широкую общественность.

– Вы меня пугаете, господин Барановский? – Скажу больше. На днях был арестован один из видных деятелей Аль Каиды шейх Мансур, и арестован он в нашем городе. Об этом аресте пока ничего не известно широкой общественности. Думаю, его арестовали для того, чтобы в нужный момент явить миру, как главного организатора похищения и тем самым отвести все подозрения от истинных организаторов преступной акции.

Тамерланыч задумался. Разумеется, он не был настолько наивен, чтобы поверить сидящему перед ним человеку на слово. Тем более что этот человек уже однажды крепко его надул. Но совершенно очевидным для Голышенко было другое: кто-то проводил в жизнь лихо закрученную интригу, а сам Юрий Тамерланович и его подельники по партии её проспали, что говорило о недопустимом падении влияния либералов в коридорах власти. Похитят там Жору или не похитят, это дело десятое. Куда важнее сам процесс конструирования событий и степень участия в нём прогрессивных сил.

– Хорошо, я поговорю с американским послом.

Логово экономистов-реформаторов Балабанов покинул без больших хлопот и с хорошим настроением. Надо полагать, Тамерланыч сумеет донести до потомакского посла всю неоднозначность ситуации, сложившейся вокруг визита, а тот в свою очередь выразит неудовольствие мистеру Джо по поводу преступного легкомыслия некоторых сотрудников спецслужб, не желающих в упор видеть опасность, назревающую под самым их носом. Так что мистеру Джо волей-неволей придётся заняться охотой за таинственными призраками в ущерб своим обязательствам перед Барсуковым и Белявским.

Прежде чем вернуться в родную квартиру Балабанов на всякий случай позвонил в Управление подполковнику Оловянному, дабы уточнить сложившуюся за последнее время оперативную обстановку.

– Где вы пропадаете, товарищ майор, – зашипела трубка голосом подполковника. – Здесь у нас такое творится, что ни в сказке сказать, ни пером описать. – А в чём дело? – не на шутку встревожился Балабанов. – Я был у тёщи на блинах. – Тяжелейшие ранения получил подполковник Барсуков: у него свёрнута на бок челюсть и вывихнута рука. Подполковник не может ни писать, ни говорить и находится сейчас в госпитале. Зато его подчиненные Василенко и Забродин наговорили и написали много чего интересного. Генералитет в шоке. Никто ничего не может понять. То ли лейтенанты свихнулись, то ли в вашей квартире действительно происходит чёрт знает что.

– А что эти люди делал в моей квартире? – полюбопытствовал Балабанов.

Оловянный замялся, но через некоторое время всё-таки ответил: – По настоянию подполковника Барсукова, Генералитет дал согласие не то чтобы на ваш арест, но на предварительное собеседование. В общем, это всё, что я могу вам сказать Балабанов.

– Спасибо и на этом, товарищ подполковник. – Что вы собираетесь делать?

– Продолжаю выполнять порученное мне задание. – Ну что же, – вздохнул Оловянный, – лично у меня нет возражений. А про Генералитет даже и не скажу.

В покинутой в спешном порядке квартире Балабанова уже поджидал Гонолупенко, извещённый, как выяснилось, о ночной возне перед соседской дверью бдительным дедом Игнатом. Не успел Балабанов поведать арапу Петра Великого о своих ночных приключениях и о встрече с сотрудником потомакских спецслужб, как в помещение ворвался Коля с круглыми от удивления глазами.

– Слышали новость? Спикера из партии исключили. – За что? – ахнул потрясенный известием Балабанов. – За связь с инопланетянами.

Балабанов хотел уже сказать по адресу спикера извечное в таких случаях слово «доигрался», но потом передумал. Ему вдруг пришло в голову, что в крупных неприятностях спикера виноват никто иной, как резидент юпитерианской разведки мистер Балабан. И дёрнул же чёрт за язык Гонолупенко, который вздумал шутить в месте, где этих самых шуток никогда не понимали. Но и Химкин хорош: раззвонил по всей стране.

– Да что ты расстраиваешься, – махнул рукой внук шамана. – В другую партию вступит, у нас же многопартийность.

– А что вам с Портсигаровым удалось выяснить по поводу Белявского? – спохватился Балабанов.

– Это, брат, ещё тот фрукт, – возвёл очи к потолку Коля. – Тут такое дело Балабанов: у царского трона сейчас две боярские партии, одна из которых новопитерская, другая старомосковская. В общем, почти как в Англии – тори и виги.

– Какие ещё тори? – не понял подзабывший чужую историю Балабанов. – Это, кажется, война Белой и Алой розы, – припомнил Гонолупенко, но, оказывается, припомнил не то.

– Так вот, – отмахнулся от неучей Коля, – Мыскин принадлежит к новопитерской партии.

– Алая роза, – прокомментировал упрямый Гонолупенко. – А Белявский – к старомосковской, куда входит и известный вам сотрудник президентской администрации Налимов.

– Белая роза. – А почему не наоборот? – полюбопытствовал заинтересованный Гонолупенковской классификацией Балабанов.

– Вы будете слушать или нет? – рассердился Коля.

– Слушаем, слушаем, – заверил Балабанов, разливая по чашкам чай.

Сидели за кухонным столом, по-простому или по конспиративному, благо кухня была солидных размеров и могла без проблем вместить политсовет любой из ныне действующих партий в полном составе, а иные партии целиком. Если верить захлёбывающемуся в словах Коле, то партия Алой Розы вела затяжную борьбу с партией Белой розы из-за собственности, что, в общем-то, и не удивительно. Чтобы там ни говорили об идейной подкладке, но как давно уже и совершенно справедливо заметил товарищ Маркс, краеугольным камнем всех конфликтов является именно собственность. Не то что бы Балабанов читал Маркса, но уроки обществоведения в школе он ещё не забыл. Короче говоря, классический конфликт интересов.

– Как только Мыскин затеял свой проект со столовками советских времён, тут у старомосковских появился совершенно уникальный шанс подловить новопитерских на ностальгии по ушедшим временам, а если удастся, то и ославить на весь мир, как приверженцев тоталитарного образа жизни.

– Ну а арабские террористы тут при чём? – не понял Балабанов. – И зачем они арестовали шейха Мансура, в смысле Мансурова Семёна Венедиктовича? – Мансуров много знает и во многом замешан, так что Барсукову без всякого труда удалось подцепить его на крючок и заставить плясать под свою дудку. Конечно, в суде эти обвинения рухнут, как карточный домик, но тут ведь не в суде дело, а в скандале. И разразится этот скандал аккурат во время визита президента Жоры, когда в дополнение к липовому шейху из подпольных застенков ГПУ вырвется депутат Полуэктов, похищенный офицерами милиции Балабановым и Гонолупенко, связь которых с Мансуровым очевидна.

– Хитро закручено, – хмыкнул Гонолупенко. – Тут такая закавыка, – продолжал Коля, – ни к Налимову, ни к Белявскому сейчас не подобраться. Белявский окружил себя ордой рыл, видимо боится мести Мыскина и стоящих за ним сил, Налимов в дни важного визита днюет и ночует в Кремле.

– И что предлагает Портсигаров?

– Портсигаров предлагает брать Налимова тёпленьким прямо в Каменных палатах, ибо промедление смерти подобно. Ещё вчера было рано, а завтра, с приездом президента Жоры, будет поздно.

– Эк хватил! – постучал пальцем по лбу Балабанов. – В Каменных палатах чуть не дивизия охраны в обычные дни, а уж во время визита главы Потомакской державы туда пригонят целую армию и в военном, и в штатском. Мышь не проскользнёт. А уж выкрасть Налимова из Кремля, это задача непосильная даже для Джеймса Бонда.

– Подумаешь, Джеймс, – презритёльно хмыкнул Коля. – А что касается мышей, то это уже ближе к теме. Короче, в Каменные палаты будем проникать призраками. – Да зачем нам едался этот Налимов?

– Как зачем? – удивился Коля. – Только Налимов может провести нас без помех в замок рыцаря Белой розы сэра Михаила Белявского, где эти хмыри наверняка прячут Полуэктова и Мансурова, чтобы явить их в самый, неподходящий момент миру. – Молодёжь у нас пошла малообразованная, – задумчиво проговорил Гонолупенко. – Наверняка они не знают, в каких мундирах ходили их предшественники. – Стрельнут ещё, чего доброго, в представителей НКВД.

– Это мы учли, – подтвердил Коля. – К Налимову пойдём в гвардейских мундирах преображенского полка.

– Стрельцы бы лучше вписались в Кремлёвские декорации, – покачал головой Балабанов, всё больше проникающийся мыслью, что иного выхода, чем эта дерзкая диверсия, пожалуй уже нет

– А амуниция? – напомнил Коля. – Взяли то, что подвернулось под руку. Короче, одевайтесь и с песней вперёд.