Саша Вайсс - Кристиан Фэй (СИ)

Да что он знал о ее окружении? Что он мог знать о долгих одиноких ночах и разочаровании после очередного предательства? Еву словно прорвало, и она принялась вываливать на водителя все, что накопилось за последние месяцы и годы. Что в ее возрасте оставаться незамужней уже неприлично. Что обеспеченные и образованные господа не воспринимают ее всерьез. Что она все чаще заливает горе вином, деньги, оставленные ей в наследство, утекают сквозь пальцы, а становиться любовницей женатого мужчины не позволяет гордость. В ответ юноша лишь молча кивал, не отрывая взгляда от заснеженной дороги.

Вскоре машина остановилась на Кипарисовом проспекте, перед старым особняком, у входа которого неистово мерцал фонарем с разбитым стеклом. Водитель распахнул дверь, и Ева ступила в снег, с трудом достав все юбки своего платья из машины. Она подняла взгляд на юношу, учтиво протянувшего ей руку.

— Знаешь, если бы у меня была крестная фея, я бы её уволила.

Три шейных платка лежали в ожидании на кровати. Время от времени Кристиан хватал один из них и прикладывал к вороту рубашки, косясь на отражение в зеркале. Затем бросал платок обратно и хватал следующий, с которым проделывал ту же операцию.

После долгих минут мучений он остановился на зеленом. Зеленый был её любимым цветом.

— Маленькая блондинка с окраины города?..

На пару мгновений Арчибальд Эфесский задумался, но почти сразу его лоб безмятежно разгладился.

— Да знаешь, сколько у меня таких? — Он расслабленно откинулся на спинку стула и хлебнул ещё пива. — За всеми всё равно не усмотришь. Я раньше работал до потери пульса, приходил домой в первом часу ночи. А потом понял, что работа работой, а своя жизнь у меня быть должна. И напрягаться и пахать до последнего не стоит. Работа не волк, как говорится…

Пару мгновений Кристиан вглядывался в это не отягощенное проблемами лицо с блестящими небесно-голубыми глазами и завитками рыжих волос, падавших на лоб. Затем перевел взгляд на животик, натягивавший жилет, и сложенные поверх него наманикюренные ручки.

— Может, ты всё-таки вспомнишь? По-моему, у неё дела идут не очень, надо помочь…

— У них у всех дела идут не очень, дружище. Кому-то не везет с мужиками, кому-то с работой, с учебой, расположением дома, луны и звезд в личном гороскопе, кому-то со всем сразу,— Арчи широко улыбнулся, встал и, перегнувшись через стол, хлопнул Фэя по плечу. — Не переживай, друг. Такие проблемы — это не конец света. Взрослые девочки должны учиться справляться со своими проблемами сами.

Когда рыжий коллега открыл дверь кафе и нырнул в снежную бурю на улице, Фэй тихо выругался.

Завязав платок, Кристиан улыбнулся своему отражению, но улыбка получилась несколько нервной. Первый раз за долгие годы он волновался перед свиданием.

Пригладив черные волосы, он собрал их в хвост. Затем снова распустил, оставив концы прядей касаться плеч.

Как Ева оказалась рядом с проспектом, она не помнила. Да и помнить-то особенно было нечего. Очередной вечер со слезливыми исповедями подругам, не менее слезливые сочувствующие взгляды и шаблонные «не отчаивайся» и «не всё так плохо». От подобной лжи Еву мутило ещё сильнее. Это говорили они, которые не могли разобраться в собственной жизни. Дерьмо. Одно непроходимое дерьмо вокруг. Дерьмо из людей, на людях, в их головах и оставшееся после их смерти.

Желтое пятно впереди оказалось давно не мытым такси. Дверь открылась, и из машины выглянуло до боли знакомое лицо.

— И снова здравствуйте. Вас подвезти?

— Денег нет… — На непослушных губах всё ещё остался привкус абсента. Его она пригубила лишь рюмочку, но и этого хватило, чтобы ноги принялись заплетаться.— Доберусь пешком...

Пару мгновений молодой человек наблюдал пошатывания Евы на ветру.

— Садитесь, мне всё равно по пути.

С грацией сломленного дерева Ева приземлилась на заднее сиденье и, не спрашивая разрешения, закурила. Затем открыла окно, впустив в экипаж тучу колких снежинок.

Некоторое время они ехали молча.

— Сегодня какой-то праздник? — осторожно уточнил юноша.

Ева энергично кивнула, едва не попав зажженной сигаретой себе в глаз.

— День меня! — рявкнула она. — День старой девы!

— Такая прекрасная девушка, как вы, недолго будет одна. Должно быть, женихи выстраиваются в очередь, чтобы поймать один ваш взгляд… — попытался обнадежить ее юноша, но Ева пресекла это на корню.

— Молодой человек, уверяю вас, в этом году осталось ещё десять месяцев. И каждый день будет праздником имени меня.

Проговорив это, она внезапно утихла и уставилась в окно. Снег острыми иглами впивался в щеки. Лишь высказав эту мысль вслух, Ева прочувствовала всю её суть.

Остаток дороги она молчала. Юноша что-то рассказывал про машину, про погоду и ночные гуляния в Брюхвальде, про вечное лето, солнце и море, куда он обязательно хотел попасть в грядущем году. Ева лишь кивала в ответ и продолжала смотреть в окно.

— Я прошу — нет, я требую передать подопечную мне!

Директор Общества Крестных Фей оставался спокоен и подчеркнуто вежлив.

— Кристиан, я уже неоднократно повторил вам: это невозможно. Каждый человек с рождения закреплен за определенным работником. Только если его фея умирает...

Фэй перегнулся через стол и едва не коснулся директора лбом.

— Вы не понимаете! Она действительно находится на грани!

— Арчибальд — прекрасный специалист. Я уверен, что он в скором времени поможет девушке. Я думаю…

— В жопу вас и что вы там думаете,— бросил Фэй и вылетел из кабинета, с грохотом захлопнув дверь.

Когда они увиделись в следующий раз, Ева была во всем черном. На улице хлестал ливень, под силой которого прогибался её черный зонтик. Взглядом из-под припухших век она смерила экипаж и села внутрь, не стряхнув грязь с сапог. На этот раз она ехала рядом с водителем.

— Ты так и не помыл машину. Ждал дождя?— сообщила она вместо приветствия. Кристиан хотел было отшутиться, но, не заметив под черной вуалью и тени улыбки, уставился на дорогу.

— Вы вышли из церкви…— начал он, но Ева не дала ему закончить.

— Моя тетушка.

— О, мне так жаль! Ваши родители, наверное, очень расстроены…

— Вряд ли. Они покинули страну, еще когда мне было пять.

Пробормотав очередное невнятное извинение, Кристиан чуть сбавил скорость. Сегодня их путь должен быть немного подлиннее.

— Похороны нынче обходятся дорого.

Ева кивнула.

— Пришлось устраивать всё по минимуму. Тетушка... Она не любила шумные сборища. А я так мало уделяла ей внимания...

Фэй понимающе вздохнул.

— Съездите на море, передохните немного.

— К сожалению, денег у меня не осталось. Придется искать работу. Говорят, в ателье у набережной нужна портниха.

Лицо её оставалось бесстрастным. Белая маска с синяками под распухшими глазами.

— Ничего страшного,— поспешно произнес Кристиан. — Всё обязательно наладится, вот увидите.

— Я знаю,— спокойно ответила она. — У меня уже есть определенный план, что нужно сделать. После смерти близкого человека всё как-то… сразу встает на свои места. — Она кивнула своим мыслям. — Сразу становится понятным и простым.

Когда экипаж остановился у нужного дома и дверь открылась, Кристиан наконец не выдержал.

— Мы могли бы сходить куда-нибудь. Поужинать. Я знаю неплохой ресторанчик... — Он сжал руль и расслабился, услыхав ответ.

— Завтра,— слабо улыбнулась Ева. — Давайте завтра. Подъезжайте прямо к моему дому. С утра.

Белые лилии ждали его на столе. Из-за их запаха он всю ночь не мог уснуть. Хотя, быть может, дело было в волнении. Достав букет из вазы, он в последний раз взглянул на собственное отражение и, довольно кивнув, вышел из комнаты.

На улице было солнечно. Молодые листья зелеными волнами шумели над головой, отбрасывая легкие тени на мостовую. Теплый ветер врывался в открытые окна экипажа, выдувая из салона табачный дым. За то утро Фэй успел выкурить половину портсигара и не собирался останавливаться, пока ему не стало совсем дурно.

Припарковавшись перед невысокой черной оградой, Кристиан прошел через калитку. Аккуратный газон, ровная песчаная дорожка, деревья и цветы — всё, как она хотела. Он спустился по склону холма и вскоре остановился. Под кленом темнела гранитная плита, на которой разбегались солнечные пятна.

Когда в то утро он подъехал на Кипарисовый проспект, её тело уже увезли. А на следующий день выглянуло солнце, по-весеннему яркое, греющее душу. Быть может, оно растопило бы и сердце Евы, потерпи она всего день. Всего день, и она могла почувствовать запах любимых белых лилий.

— Я хочу, чтобы он был наказан!

Кулак Кристиана грохнул по крышке стола, и любимые директором глиняные фигурки подпрыгнули и повалились набок. Лицо их обладателя вытянулось и приобрело суровое выражение.