Евгения Гордеева - Естественный отбор

Во многом меня просветили мои наставницы, во многом, но не во всем. Кое-что они оставили мне постигать самой. Спасибо. Испытать это в первый раз, смотря в любимые карие глаза с золотыми звездочками, ощущать биение пульса, слышать счастливый стон…

Я не раз соединялась с огненной стихией. Пламя стало моим побратимом, посвящая меня в негу огненной крови…

И в этот миг я была Танцующей с Огнем…

Я впустила в себя упругую первозданную стихию воды, и она позволила мне насладиться ее мощью и покорностью.

И я была Идущей по волнам…

Я открылась своей любви, доверила себя лучшему мужчине в моей жизни. И он посвятил меня в любовь. В чувственную, страстную, всепоглощающую…

И я стала Парящей на крыльях любви…

Я вдруг заплакала, и по моим щекам потекли слезы. Соленые, как морская вода. Горячие, как пламя огня. Счастливые, как любимый мужчина, который нежно собирал их губами с моих щек. А я сковала его своими объятиями, не позволяя разрушить живой символ соединения мужского и женского начала.

Сердце к сердцу…

Я пела! Нет, не в голос, я пела душой. Песню, которую слышала всего один раз в жизни. Песню, которую напел Хантон на студенческой вечеринке.

Тогда она расстроила меня, а сейчас я мысленно повторяла ее, как светлую мантру:

– Вольф…

– Мм…

– Это всегда так прекрасно?

– У нас будет всегда.

– Я счастлива…

– Я люблю тебя Петра. Я буду жить и дышать только ради тебя.

– У-у-у. А как же наши дети?

– Они – это тоже ты…

– И ты…

– И я…

Рассвет. Наш первый рассвет… Мы встретили его, обнявшись, на берегу моря, еще теплого и удивительно спокойного. Это в Фонландии осень, и природа уже закатила гала-концерт, расцветив мир в оранжево-желтые краски и устроив прощальный бал-листопад. А здесь, на берегу южного моря, бархатный сезон. Тут можно еще купаться в ласковых волнах и подставлять разгоряченное тело шаловливому ветерку.

– Как стремительно все изменилось в моей жизни. – Я прижалась к плечу Вольфа, запустила пальцы в его буйную шевелюру и слегка ее потрепала. Серебряная прядка выбилась из копны каштановых кудрей. – Три месяца назад я была беззаботной девчонкой, едва распрощавшейся с детством. А сейчас я замужняя женщина… да еще королева… хи-хи… хиппов. – Я залюбовалась светлой прядкой, намотала ее на палец. И тут до меня дошло, с чем я так беззаботно играю. – Во-о-ольф, у тебя седые волосы!

– Да, любимая. Я знаю, – вздохнул он печально.

– Почему? То есть откуда?

– Я не хотел, чтобы ты видела. Не успел закрасить, – улыбнулся он невесело.

– В этом виновата я?

– Нет. Но ты – причина. Я не пережил бы твоей смерти! Я не хотел второй раз проходить через ЭТО…

– Ты уже терял любимую? – тихо прошептала я.

Сердце мое сжалось, словно губка, от жалости к нему. Но мне казалось, нет, я была уверена в том, что жалость моя ему сейчас совсем была не нужна.

– Как-нибудь потом, не сейчас, я расскажу тебе.

– Я что, похожа на нее? – спросила, не надеясь на ответ.

– Внешне нет. Но ты такая же независимая, самостоятельная и отчаянная. – Он крепче прижал меня к себе и поцеловал в висок. – И если тебе снова приспичит вляпаться во что-нибудь жутко опасное, захочется пощекотать свои нервы, то я буду стоять рядом с тобой. Всегда.

– Спасибо. – Я счастливо улыбнулась.

Как хорошо, что он понимает, что замужество не сделает меня уютной домашней кошечкой. Нет, в определенные часы я буду ею. Буду ласковой, мурлыкающей… Но в остальной время… Заборы, крыши, верхушки деревьев будут звать и манить меня, обещая веселые приключения и непередаваемые ощущения. Эх, ходить нам драными.

Я хихикнула, представив королевскую чету хиппов, вылезающих из какой-нибудь перспективной пещеры, наперевес с метровым мослом вымершего дракона. Или спасающих свои неугомонные задницы от диких папуасов, вознамерившихся запечатлеть на этих самых частях тела историю своего народа. Нет, татуировки мне и одной вполне достаточно.

Кстати, после ночи любви светлые розовые знаки на наших запястьях стали темно-красными, почти черными. Надо будет потом уточнить у Танаис, что это значит, хотя предположения на этот счет имеются, и даже вполне очевидные.

Вольф поинтересовался, над чем это я тут тихо хихикаю сама с собой. Я рассказала о своих фантазиях. Жалко, что ли…

Он уставился на меня вытаращенными удивленными глазами, хлопнул себя по лбу и спросил:

– Ты что, из памяти информацию добывать умеешь?

– Откуда?

– Так я тебе рассказать должен был про чулан!

– Про чулан?! – Чулан. Так хиппы называют склад с невостребованными находками, которые, по их мнению, не годятся для продажи. Но они их бережно складывают в этот самый чулан. – Ты что, там был?

– Набегом. Глянул одним глазком, прикинул, чего хиппы туда натаскали… Петь, знаешь, там столько всего!

– Аха, они говорили, но я туда так и не попала. Это же совсем в центре пустыни. Туда долго идти надо.

– А мы с МГТ хоть сейчас можем посмотреть. Ну ты как, согласна? – В глазах Вольфа промелькнул уже знакомый мне огонь научного азарта. Он был готов немедленно топать в пустыню к хлоровой бабушке и копаться в пыльных экспонатах.

– Не-э-э, – помотала я головой, с сомнением глядя на этого энтузиаста-археолога. – Во-первых, я хочу спать. Во-вторых, я хочу есть. Нет, есть я хочу во-первых. А потом – с огромным удовольствием! – и одарила его блаженной улыбкой.

– А у меня ничего съестного нет, – сокрушенно доложил муж.

– Мужчины… Совсем ничего? – Он подтвердил отсутствие провианта. – Тогда показывай, где тут у тебя сети?

– Зачем?

– Рыбу ловить. Потом жарить. Потом жену кормить, тебя кормить… Я вообще-то проглотик! Ты что, не знал?

Вольф смотрел на меня с такой нежностью, что я передумала идти на рыбную ловлю и решила посвятить это время любимому мужу. Поголодаю еще немножко, с меня не убудет.

В пески, исследовать залежи древностей, мы отправились через три дня, которые посвятили переговорам с многочисленными родственниками и представителями хиппов, значащимися как посол и… второй посол, оспаривавшими право на проведение нашей с Вольфом свадьбы.

Король Бернард, принц Алеард и принцесса Хлоя настаивали на том, что мы в первую очередь сами подданные королевства Фонландия, а уж во вторую – король и королева Темсарии. А Рихтер настаивал на своем длительном родстве со мной.

«Я ее с рождения знаю!» – этот его убойный аргумент разбивал все доводы и короля, и представителей хиппов, которые в свою очередь настаивали на том, что первые король с королевой просто обязаны провести торжество в Темсарии.

Мы с Вольфом тихо охлоревали от их споров, злобно обещая отметить свою свадьбу в узком кругу на две персоны на каком-нибудь необитаемом острове! Спорщики обижались, в сердцах отказывались от права первенства на проведение свадьбы, предлагая другой стороне немедленно приступить к ее организации, и снова углублялись в спор. И так по кругу. Точнее, по спирали.

– Фенолфталеинчику никто не желает? – сурово вопросила я разошедшихся родственников. – И хлорофоса на закуску?

– Вольф, успокой свою алхимическую жену! – потребовал Его Величество Бернард. – И вообще, ты дочь или не дочь? Я как отец, пусть и приемный, обязан выдать тебя замуж, как полагается! Ты же принцесса!

– Она королева, папа, – педантично поправил его Жорж.

– Тем более! Ну не позорьте вы меня перед мировой общественностью!

– Эх, надо было к Алеарду все-таки примазаться, – сокрушенно пробормотал Вольф. – Жаль, не успел с Петрой поговорить вовремя.

– Ну уж нет! – сверкнула синими глазами возмущенная Хлоя. – У каждой девушки должна быть своя собственная свадьба с белым платьем, фатой и подружками!

Я очень любила подругу. Я даже была согласна с ее доводами, но… Как мне надоел этот затянувшийся спор!

– Ангидрит твою, фторпикриновую, Хлоя! Я больше не могу это слушать, тем более принимать участие! Позвольте нам самим решить, где, когда и как состоится наша свадьба! Хотя смысла в этом я уже не вижу! И так все знают, что поженились мы десять дней назад по обряду хиппов! Что вы меня все мучаете, я ведь вас всех люблю?! И что вы, Ваши Высочества, делаете во дворце, когда должны бороздить на яхте моря, наслаждаясь медовым месяцем? А не пошли бы вы к хлоровой бабушке?.. Простите…

Я нахмурилась, надулась и смотрела на всех исподлобья. Вольф привычно гладил меня по спине, успокаивая. Первым рассмеялся Жорж:

– Вежливость, Петя, не только послать, но и проводить!