Сергей Боровский - Председатель Луны

— Вашими молитвами, — попытался соответствовать ему Клыков.

— Дерзите, дерзите. Ваши слова и, самое главное, дела записываются.

Голос его был, однако, совершенно беззлобный, не соответствующий смыслу произносимого.

— Насколько я понимаю, уполномоченного Кремлём посланника вы посадили под домашний арест, а сами намереваетесь продолжать самоуправство.

— С вами страшно разговаривать. Вы будто бы мозг мой просканировали. И откуда вы только берёте подобную информацию?

— Пустяки! Вам бы мою школу и опыт жизни. Так, значит, бунт?

— Нет. Борьба за справедливость.

Клыков не стал притворяться и лгать. Видимо, Сусликов договорился со своими агентами заранее, что несостоявшийся контакт автоматически означает провал операции.

— Правда? — удивился последней фразе Сусликов. — Лишить свою страну единственного источника калдония называется теперь борьбой за справедливость. Ту страну, которая вложила в проект многомиллиардные средства. И, между прочим, подготовила вас к этой миссии, дав вам в руки огромную ответственность. Не только передо мной, или перед ВПС, но и перед вашими согражданами. Перед будущими поколениями. Об этом ты подумал, Клыков?

Складно говорит. Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого. Не на собрании.

— А зачем держать людей впроголодь? — упрекнул его Клыков. — На коротком поводке, как собак? Чтобы послушно лизали вам руки? Значит, приструнить решили нас. Коробки рваные прислали. Гниль всякую. Для устрашения?

— А вот это уже интересно. Значит, без суда из следствия обвинили родную страну во всех смертных грехах, её руководство — в прямом вредительстве, и теперь в плену своих же домыслов и картонных врагов…

— Я, простите, чего-то не понимаю. Не вы, значит, посылали грузолёт с неликвидом. И сменщика моего, может, тоже не вы к нам направили?

Сусликов изобразил на лице озабоченность.

— Да-а-а. Не получается у нас разговора.

— Не получается.

— Надеюсь, понятно, что никаких грузов в ближайшее время вы не получите?

— Как Божий день.

— Рассчитываете на немцев?

— На себя, Ипполит Анатольевич. Только на себя.

Клыков не лукавил, говоря, что надеяться им больше не на кого. Он тогда ещё не знал, что Детлефф ведет переговоры с хозяином своей шахты, требуя материальной и политической поддержки румольцев. Не лёгкий поднимал он вопрос.

«Международная Конвенция по Лунным запасам» чётко распределяла территорию спутника между странами Земли. По сути лунные участки, закреплённые за каким-либо государством, являлись продолжением его территории и подпадали под его юрисдикцию. Говорить другим, как вести своё хозяйство, и, тем более, что-то требовать, выходило за рамки дипломатии. А ссориться с Московией никто не хотел. Не тот это соперник, кого можно подавить силой.

Как бы предотвращая возможные попытки некоторых стран повлиять на сложившийся в мире баланс сил, Московия вызывала в МИД послов стран «большой двадцатки» и вручила им ноты, в которых содержался одинаковый угрожающий текст. В случае помощи — явной или косвенной — шахте «Румольская» Москва грозила разрывом дипломатических отношений, со всеми вытекающими последствиями — вплоть до отключения провинившихся от противометеоритной системы.

Всё это Детлефф услышал от хозяина и пересказал Клыкову, с которым они тайно встретились в уединённом кратере на севере от шахты.

— И что мы будем делать? — поинтересовался у немца Клыков.

— А ничего, — весело ответил тот. — Игнорировать приказы и продолжать сотрудничество.

— Не боишься вступать с начальством в конфликт?

Детлефф рубанул себя ребром ладони по горлу.

— Мне эта их политика — вот где! Я бы и сам с удовольствием разорвал всякие дипломатические отношения с Землёй. И занялся бы делом. Если хорошенько подумать, без нашего калдония они очень скоро волком завоют. Ещё неизвестно, кто кому нужнее.

— Так-то оно так, но ты всё же не сбрасывай со счетов нашу зависимость от земных поставок. Износятся скафандры, где ты им замену найдешь?

— Умом-то я понимаю, — согласился Детлефф. — Но сердце подсказывает, что есть другой выход. Должен быть.

Клыков похлопал его дружески по плечу.

— О том же самом день и ночь думаю. Всю голову разбил. Так какое же примем решение?

Детлефф не замедлил с ответом.

— Продолжаем начатое. На Землю ничего об этом не докладываем. Если что, мы вас не бросим. Наши ребята готовы поделиться последним куском. А там, вот увидишь, что-нибудь придумаем.

— Спасибо, — кашлянул Клыков, у которого слегка запершило в горле. — Ну, а вы на нас в таком случае можете рассчитывать, как на самих себя.

— Зер гут!

Вернувшись к себе, Клыков первым делом вызвал Егорова, который возглавил все работы по теплицам.

— Сколько времени у нас до первого урожая?

— Редиску ожидаем через пару недель. Но разве же ей наешься? Остальное — через пару месяцев, не раньше.

— Долго.

— Знаю. Сокращать пайки нужно, товарищ начальник. И по возможности отложить сверх того в неприкосновенный запас.

— Логично. Сегодня же распоряжусь об этом. Люди поддержат?

— Поддержат. Не маленькие. Не вчера родились. Все и всё прекрасно понимают, Николай Иванович.

— И вот что ещё, — Клыков замялся. — Что ты думаешь насчёт того, чтобы полностью остановить — временно, разумеется — все работы, связанные с добычей калдония? Нам сейчас силы экономит нужно.

— Возможно, ты и прав. Но, с другой стороны, такая орава — да без работы.

Клыков усмехнулся.

— Да, психология толпы, мать её! Всех — на строительство теплиц. Разбить ещё несколько площадок под новые парники.

— А вот это дело. За это я обеими руками. Выносить на актив будешь?

— Обязательно! И на актив, и на общее собрание. Мы же с тобой тут не частные вопросы поднимаем.

Как и предполагали Клыков с Егоровым, их инициатива была встречена румольцами полным пониманием и одобрением. Более того, на общем собрании произошёл буквально мозговой штурм — другое слово трудно подобрать. Люди высказывали предложения, одно ценнее другого. И не только технологического порядка.

Так, например, один из проходчиков высказался за то, чтобы искать средства для коммуникаций с внешним миром. Офисное оборудование, которое находилось в их распоряжении, обладало одним существенным конструктивным недостатком: оно могло выходить на связь лишь с одним абонентом, и этот абонент находился в Кремле. Сделано так было специально, по соображениям государственной безопасности, но теперь ситуация разворачивалась совсем в другую сторону.

В бригаде проходчиков нашёлся один смышлёный паренек, из бывших хакеров, который ещё до принятия «Анти-Интернетовской Хартии» работал техническим консультантом в Google. Занимался безопасностью и дружил с ихним «железом».

Поковырявшись пару часов в рубке Клыкова, он выдал однозначное заключение.

— Три дня мне нужно, — сказал он. — И этого монстра я в чувство приведу.

— Сталкивался раньше с таким оборудованием? — уважительно спросил Востриков.

— Ну, не точно с таким. Однако принцип тот же был: адресное соединение двух точек, с шифрованным каналом. Панель управления защищена на уровне «прошивки», а не железа — это нам и даёт надежды на благоприятный исход. Мне потребуется один помощник. Такой, чтобы отвёртку в руках держать умел и от электричества не шарахался.

— Найдём, — пообещал Клыков. — Что ещё?

— Стаканчик чаю, — ухмыльнулся хакер.

— Будет. А не сломаешь агрегат?

— Это в принципе невозможно. У него несколько тысяч дублирующих витков одной и той же функциональности. Для того и создавался, чтобы никакие случайности не вывели его из строя. Я вот другого боюсь, — озабоченно добавил он.

— Чего именно?

— Если в агрегате есть система оповещения, заточенная на взлом, то там, — он мотнул головой неопределенно куда-то вбок. — Узнают, что мы затеяли.

— А! — беспечно отмахнулся Клыков. — Пусть знают. Рано или поздно это произойдёт. Знание прибавляет скорби. Не правда ли, Поликарп Андреевич?

— Не богохульствуй, — упрекнул Клыкова батюшка.

А ещё Клыков передал румольцам слова Детлеффа, которые растрогали всех без исключения, как и его самого двумя часами ранее. Он считал важным, чтобы они не чувствовали себя окончательно оторванными от остального мира, где остались их родные и близкие. Чтобы не сомневались в собственной правоте, в правильности выбранного пути.

Заседать закончили глубоко за полночь. Кто-то после этого отправился на стройку, кто-то стал приводить в порядок личные дела. Многие продолжали спорить, собравшись тесными кучками по пять-шесть человек.