Олег Шелонин - Алеша Драконыч

Хунь Чо Ли метнул на него подозрительный взор, решительно сорвал с себя обрывки кимоно и чуть не колобком выкатился на татами в чем мать родила. Учитывая опыт коллеги, отвешивать ритуальный поклон не стал, и правильно сделал. Единственное, что он сделал неправильно, так это то, что вообще вышел на татами, ибо туда уже шел Василий, оставив у стены слабо трепыхающегося О’Муру.

– Чья работа? – прошипел он.

– Их,– не моргнув глазом, перевел стрелки Алеша.

– Порву, как Тузик грелку,– посулил Васька, кот двинулся на оторопевшего Хунь Чо Ли, который был в тот момент к нему ближе.– А потом и Тузика порву…

Вообще-то коту было категорически запрещено говорить в присутствии преподавателей, дабы не травмировать их нежную психику, но на этот раз Васька не сдержался. Лучший специалист по кунг-фу Поднебесной начал пятиться от разъяренного кота, оттопырив зад в сторону ученика, старательно прикрывая лицо. Ну, тут уж сам бог велел.

– Ойи-и-и,– фальцетом пропел Хунь Чо Ли, шустро перемещая ручки с еще непострадавшего лица на уже пострадавшую часть тела, располагавшуюся гораздо ниже.

– Это моя добыча! – возмутился Васька.

– Так хорошо под замах шел,– извинился Алеша.

Хунь Чо Ли мягко осел на пол.

– Ладно. Но этот мой? – повернулся кот к преподавателю русского стиля.

– Твой,– не очень уверенно согласился юноша.

– Забавно. Рассказать кому – не поверят… – Николай Семенович уже не смеялся. Внезапно он сделал гигантский прыжок и покатился по полу. В зажатом кулаке сэнсэя что-то пискнуло. Меж пальцев извивался маленький мышиный хвостик.– Лови!

Увидев мышь, летящую в его усатую морду, Васька неприлично взвизгнул и пулей вылетел из спортзала.

– Что с ним? – удивился учитель.

– Да он у нас больше на медведей приучен,– признался Алеша,– а мышей с детства боится.

– Печенками чуял: что-то здесь не то,– покачал головой учитель.– Подряд по Интернету, расплата чистым золотом, вход через собственный сортир, на выходе спортзал с одним учеником. Бред. Ты ничего мне сказать не хочешь?

– Хочу, но не могу. Папе слово дал.

– Слово держать надо,– одобрил учитель, покосился на тонко подвывающего Хунь Чо Ли.– Кстати, где ты научился уличным боям? Я вроде за рамки русского стиля не выходил.

– Мама,– нехотя признался Алексей.

– Бурная молодость у твоей мамы была,– покачал головой сэнсэй.– Поклон ей… большой.

Заметив в интонациях учителя нотки недоверия, юноша насупился. Алексей не врал. На Лысой Горе, куда периодически затаскивала любимого отпрыска мама, он научился многому. Да так хорошо, что его туда почему-то перестали приглашать.

– Давно хотел спросить. С чего это ты под панка косишь? Гребешок нацепил…

– Папу хочу порадовать. У него такой же. Пусть видит, что я достойный сын.

– Давно?

– Что давно?

– Гребень у папы давно?

– Сколько себя помню… – Перед глазами Алеши возник великолепный гребень вдоль всего хребта Ойхо.

– Забавная у тебя семья. Значит, так. Этих предлагаю по домам,– кивнул Николай Семенович на отключившихся сэнсэев.– Будем считать: выпускные экзамены ты сдал на отлично. Биться с тобой за эту кучу я не буду. Чувствую, у тебя проблемы и золотишко тебе нужнее будет. Я не ошибся?

Алеша нехотя кивнул.

– Помочь?

– С чем?

– С проблемами.

– Я обязан справиться сам,– твердо сказал юноша.

– Добро. Если что, где меня найти, знаешь. Не забудь мамаше поклон от меня передать. Забавно было бы встретиться с ней в спарринге. Ну, давай моих коллег по домам раскидаем.

Николай Семенович с Алешей вывалили сэнсэев каждого в свой портал, после чего специалист по русскому стилю весело подмигнул ученику и скрылся в своем портале, который немедленно потух за его спиной. Юноша испустил восторженный вопль. У него все получилось! Сделав на радостях заднее сальто, он взвалил на плечи разом все мешки и помчался лечить дракона.

– Папа, смотри, сколько я денежек выиграл!

Золотые монеты сверкнули в воздухе. Он окатил ими Ойхо со всего маху, как водой из ведра. Содержимое первого мешка блестящими струйками покатилось по бокам ящера. Ойхо встрепенулся и начал оживать на глазах. Зачерпнул горсть, другую, практически разом втер себе в шкуру полмешка и только тогда опомнился.

– Так, иди за мамой и прихвати ремень.

– Зачем?

– Маму на педсовет, а ремень для воспитательной работы.

– За что? – искренне удивился витязь, тряхнув ирокезом.

– Я тебе запрещал в азартные игры играть? Да еще на деньги!

– Запрещал.

– Вот и дуй за мамкой.

– Я ж на благо…

– Вот во благо и получишь,– хмыкнул Ойхо, втирая в себя вторую половину мешка.

Только тем, что дракон до конца еще не пришел в себя, можно объяснить тот факт, что он забыл про широкий кожаный ремень, опоясывающий его любимого сыночка. Пока он не опомнился, Алеша поспешил исполнить первую часть приказания, на ходу сдергивая с себя ремень и разрывая его на мелкие кусочки.

– Мама! – Алеша прислушался.

Найти маму не представляло особого труда. Она, как правило, всегда кого-нибудь отчитывала. Вот и сейчас, услышав шум наверху, он решил, что на этот раз под раздачу попался кот, и пошел, естественно, на звуки.

Алеша не угадал. Ей в тот момент было не до кота, ибо незадолго до блистательного окончания сдачи экзаменов в пещеру ввалились братки местного авторитета, некоего Ха Эм Вия, требовать виру за безобразное поведение отпрыска Ягуси на предпоследнем слете в районе Лысой Горы. Раньше они на такое никогда бы не решились, но слухи о том, что дракончик уже не тот, вдохновили пахана нечистых на сей неосторожный шаг. Впрочем, не настолько уж и неосторожный. Одним выстрелом двух зайцев – это красиво. Акция была доверена давно метившему на его место главе местной оппозиции, состоящей в основном из оборотней. Чтобы не будить задремавшего дракона, Ягуся сделала страшные глаза и замахала руками.

– Не хотите проблем – за мной и не дыша! Если зелененького разбудите – убьет.

Оппозиция покосилась на спящего дракона и, решив не рисковать, на цыпочках пошла вслед за Ягой по каменным ступеням вверх. Как только процессия поднялась на первый этаж, ведьма затолкнула всех в закуток рядом со спортзалом.

– Теперь дышите,– милостиво разрешила она.

Глава оппозиции Вервольф Вольфович задышал. Да так часто, что Яга чуть не оглохла.

– Мерзавцы! Все вокруг подонки и мерзавцы! Кроме меня, разумеется! Ты хоть понимаешь, кому приказала не дышать?

– Да! – дружно поддержали лидера оппозиции братки.

– Кому? – полюбопытствовала Яга.

– Она не знает! – возмутился Вервольф.– Когда я займу достойное место на Лысой Горе…

– Это когда?

– В следующие перевыборы,– отмахнулся Вольфович.– И не перебивать, когда с тобой разговаривает будущий президент нечистой силы Всея Руси.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно. Демократия в нашем лесу набирает силу и обязательно изрыгнет наверх самого достойного.

– Непременно проголосую за вас! – обнадежила его ведьма.

– Ты, старая, не крути. Не знаешь, за чем мы пришли?

– Да откуда ж мне знать,– начала ездить по ушам Яга, глядя честными глазами на оборотней. Ведьма прекрасно знала, за чем. Однако в связи с полным отсутствием всякого присутствия презренного металла старательно пыталась перевести разговор в нейтральное русло, в надежде, что пронесет. Последние три года в общак от нее не поступило ни одной полушки, а тут еще сынок учудил. И угораздило ж его на последней сходке набить морду внучатому племяннику самого Вия! – Вы ж общественные деятели! В трудах, в заботах. О нас, недостойных, печетесь денно и нощно!

– Это ты правильно заметила,– выпятил грудь Вервольф Вольфович.– Мы о народе печемся, а вот народ… Ты, например, за собой никаких должков не помнишь?

– Нет,– отрубила ведьма.

– Напомнить? – насупился Вервольф.

– Не вижу смысла.

– Не понял,– насторожился глава оппозиции.

– Прогрессирующий склероз, плавно переходящий в амнезию,– начала объяснять Яга, поднаторевшая за последнее время в медицине,– все равно не позволит мне запомнить такие сложные понятия, как долг. Я ясно выражаюсь?

– Нет,– обалдело затрясли головами посланцы Вия и на всякий случай отодвинулись подальше.

– Как бы вам попроще… Скажем так: старая я уже. Типа, что-то с памятью моей стало.

– А-а-а,– с явным облегчением протянул Вервольф Вольфович.– То-то я смотрю – заговариваешься. Ну, это не страшно, мы тебе все-таки напомним. А заодно,– в голосе главы оппозиции появились угрожающие нотки,– и кое-что припомним. Значит, так, старая. С тебя вира и налоги в трехкратном размере. Однократные в казну, двукратные на мою избирательную кампанию. Сейчас и немедленно. Не то…

Старушка поняла, что пора менять тактику, и срочно начала косить под дурочку.