Фредерик Браун - Сборник рассказов

— Марта полагает, что Генри встревожен в отношении Джона, — снова повела беседу миссис Рэлстон. — Но она даже представить себе не может, какого рода тревогу может вызывать Джонни — ведь он же совершенно о-ча-ро-ва-тель-ный юноша!

Как раз в этот момент доктор Грэхем стремительно, не постучавшись и не оповестив о себе, влетел в комнату. Он был бледен как полотно, глаза выпучены.

— Я оказался прав! — громко воскликнул он.

— По поводу чего?

— Насчет Джона. Я ещё никому не рассказывал, но угадайте, что он вытворил в тот вечер, когда у нас были гости и вдруг выяснилось, что не хватает напитков.

— Неужто обратил воду в вино? — пошутил доктор Рэлстон.

— В джин, учитывая, что все пили мартини. А сегодня утром, да-да, как раз в этот момент, он отправился покататься на водных лыжах. Но не взял с собой никаких лыж, заявив, что ему и одной веры хватит.

— О боже! — воскликнул доктор Рэлстон, пряча лицо в ладони.

Ведь уже случилось в истории человечества, что мальчик родился от девственницы. А теперь в мире оказалось пятьдесят миллионов мальчиков, произведенных на свет непорочным зачатием. Пройдет десять лет, и на Земле объявятся пятьдесят миллионов взрослых джисетсов…[4]

— Господи! — разрыдался доктор Рэлстон.

Шли годы, века, тысячелетия, но он оставался на своем посту. Сидел и ждал. Все это долгое время шла кровопролитная война со странными чужаками, которые начисто отвергали какую-либо дипломатию и хотели только воевать. Но он будет сражаться, хорошо сражаться, и когда-нибудь вернется домой.

Вымокший, весь в грязи, ужасно голодный и окоченевший от холода — и все это в пятидесяти тысячах световых лет от родного очага.

Здесь как-то странно голубело солнце, а двойная по сравнению с его миром сила тяжести делала мучительным малейшее движение.

Вот уже много десятков тысяч лет война в этой части Вселенной носила позиционный характер. У летчиков, в их потрясающе красивых звездолетах и при все более и более совершенном оружии, житуха, понятное дело, великолепная. Но как только речь заходит о действительно серьезных вещах, то опять все тяготы взваливают на пехтуру, именно им предписывают завоевывать позиции, именно их заставляют остервенело отстаивать их, пядь за пядью. И эта дрянная планетенка, что носится за солнцем, названия которого он даже и не слыхивал, пока его сюда не доставили, вдруг в одночасье превратилась в «священный бастион» сопротивления только потому, что на ней высадились также и те, «другие», то есть единственная во всей Галактике раса, наделенная разумом. Ух они, эти другие, чудовищные, свирепые, мерзкие, гнусные, подлые и отвратительные.

В первый контакт с ними вошли где-то около центра Галактики в трудные времена колонизации двенадцати тысяч завоеванных к тому моменту планет. И военные действия вспыхнули сразу же: те, другие, открыли по ним огонь, даже не попытавшись вступить в переговоры или рассмотреть возможность мирных отношений.

И теперь каждая планета стала своеобразным островком в безбрежных просторах космоса, заложником в суровых и беспощадных сражениях.

Да, он весь вымок, выпачкался в грязи, оголодал, закоченел, а от лютого ветра мерзли даже глаза. Но те, другие, как раз в этот момент пытались просочиться сквозь боевые порядки, и удержание часовым пусть даже самой незначительной позиции становилось жизненно важным элементом общей диспозиции.

Поэтому он держался все время сторожко, не спуская пальца со спускового крючка. В пятидесяти тысячах световых лет от родного дома он вел странную войну в необычном для него мире, терзаясь мыслью, а вернется ли он вообще когда-нибудь к своим.

И тут он углядел чужака, ползущего по направлению к нему. Сразу же, от живота, дал очередь. Тот, другой, издал загадочный и крайне неприятный звук, что слышится от них всегда, когда они погибают, и застыл навечно.

При этом предсмертном хрипе по телу часового пробежала дрожь, а вид чужака заставил его передернуться ещё больше. Вообще-то пора, наверное, было уже привыкнуть, поскольку так часто приходилось сталкиваться с этим, но, видно, никогда он и не сумеет притерпеться к подобному зрелищу. Уж слишком отвратны на вид были существа: и рук всего две, да и ног — тоже, а кожа какая-то белая, тошнотворно гладкая и без единой чешуйки.

Экспедиция инопланетян с Ксандора прибывает на Землю с целью поиска будущих рабов для своей планеты. На карту поставлено само дальнейшее существование их цивилизации. И им везет — они быстро берут в плен двух представителей земной расы...

Зеленоватый отблеск в металлическом кубе действовал угнетающе. От него позеленела даже белая, как у покойника, кожа существа, сидевшего за пультом управления.

Единственный фасеточный глаз посередине лицевой стороны головы, не мигая, наблюдал сразу за семью шкалами. С момента взлета с Ксандора он ни на мгновение не покинул приборы. Раса, к которой относился Кар-388Y, не ведала, что такое сон. Не знала она и понятия «жалость». Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть на литые, суровые черты под фасеточным глазом.

На шкалах № 4 и № 7 стрелки замерли. Это означало, что куд неподвижно завис в космосе над своей ближайшей целью. Кар подался вперед и верхней правой рукой опустил ручку стабилизатора. После чего поднялся, потянувшись.

Затем он повернулся к коллеге по куду, ничем внешне от него не отличавшемуся.

— Итак, первая остановка, звезда Z-5689. У неё девять планет, из которых только третья обитаема. Будем надеяться, что обнаружим на ней создания, которые можно было бы использовать в качестве рабов на Ксандоре.

Лал-16В, ни разу так и не пошевельнувшийся за все время полета, поднялся и в свою очередь потянулся.

— Надеяться можно всегда, — отозвался он. — В этом случае мы вернемся на Ксандор, нам воздадут почести, а тем временем флот явится сюда за этой рабочей силой. Не будем, однако, самообольщаться. Было бы подлинным чудом добиться успеха с первого же захода. Скорее всего, нам придется обследовать не одну тысячу планет…

— Ну что ж, тысячи так тысячи, сделаем, — пожал плечами Кар. Лаунаки вымирают, и, если не подыщем им замену, некому будет работать на рудниках.

Он снова занял место за командным пультом и рычажком привел в действие прибор дальновидения — скоп.

— Мы сейчас над ночной стороной третьей планеты, — произнес он, вглядываясь в аппарат. — Мешают облака. Перехожу на ручное управление.

Кар нажал ряд кнопок.

— Взгляни, Лал, — неожиданно обратился он к спутнику. — Взгляни в скоп! Упорядоченные ниточки огоньков! Это же город! Планета и в самом деле обитаема!

Лал устроился у второго командного блока, контролировавшего систему вооружения куда. Он тоже бросил взгляд на приборы.

— Никакой опасности, — заявил он. — Вокруг города нет даже и намека на защитное силовое поле… научные знания у них явно самые примитивные. Если нападут, можем стереть город в пыль одним залпом.

— Превосходно, — откликнулся Кар. — Но напоминаю, что наша задача не ликвидация… пока. Нам нужны местные образцы. Если они подойдут для наших нужд, флот займется организацией доставки с планеты тысяч рабов. И только после этого мы сможем повеселиться, уничтожая все подряд. Пустим в распыл не только этот городишко, а пожалуй, и всю планету целиком, чтобы не дать здесь развиться цивилизации, которая вдруг когда-нибудь вознамерится ответить репрессиями.

— Ладно, все ясно, — бросил Лал, подстраивая потенциометр. — Я включаю сейчас мегаполе, и мы окажемся для них невидимками, разве что их глаза обладают способностью видеть далеко в ультрафиолете. Но, учитывая спектр их солнца, я сильно в этом сомневаюсь.

Куд опускался, пока свет менялся с зеленого на фиолетовый, а затем перешел и этот порог. Корабль пришельцев мягко замер. Кар включил механизм входного шлюза.

Он вышел в сопровождении Лала.

— Эй, смотри-ка! — бросил Кар. — Двое двуногих. По паре рук и глаз… весьма схожи с лаунаками, хотя и существенно ниже ростом. Вот как раз те образцы, что нам и нужны.

Он поднял левую внутреннюю руку. В трехпалой ладони оказалась узкая трубка, обвитая медной проволокой. Он направил её сначала на одно, затем на второе из обнаруженных существ. Вроде бы ничего не произошло, но оба двуногих создания мгновенно замерли, как статуи.

— Не очень-то они крупны по габаритам, — прокомментировал Лал. - Одного беру я, другого — ты. Разберемся с ними повнимательнее на борту куда, уйдя в космос.

— Ты прав. Двух вполне достаточно, тем более что с виду один — самец, другая — самка.

Через минуту куд взмыл ввысь. Как только они очутились за пределами атмосферы, Кар, включив стабилизатор, присоединился к Лалу, который тем временем уже приступил к изучению захваченных трофеев.