Терри Пратчетт - Я надену платье цвета ночи

Отец Тиффани обладал неплохими инстинктами, прошло лишь несколько минут, как стала стихать злая музыка, а он уже осторожно открыл дверь амбара. Она знала, что ему приходится нелегко. Он был уважаемым в деревне человеком, но его дочь, каким-то образом, стала главнее его. Ведьма ни от кого не принимает приказов, и другие мужчины, Тиффани точно знала, порой подшучивали над ним из-за этого.

Она улыбнулась, и он присел рядом с ней на сено, пока злая музыка постепенно стихала, не найдя, кого избить, забросать камнями или повесить. Мистер Болит никогда не тратил слов понапрасну. Он огляделся и заметил маленький свёрток из мешковины и соломы, Тиффани положила его там, где девушка не могла бы его случайно заметить.

— Значит, это правда. Она была беременна?

— Да, отец.

Он задумчиво уставился в пустоту.

— Лучше, если его никто не увидит, — произнёс он после продолжительной паузы.

— Да, — согласилась Тиффани.

— Некоторые парни предлагали вздернуть Пуста. Мы бы их остановили, конечно, но это плохое дело, когда между людьми начинаются такие споры. Отравляют деревню, словно яд.

— Да.

Они посидели молча. Потом её отец взглянул на спящую девушку.

— Что ты с ней сделала? — спросил он.

— Всё, что смогла, — ответила Тиффани.

— Эту свою штуку с забиранием боли?

Она вздохнула.

— Да, но нужно забрать ещё кое-что. Одолжи мне лопату, папа. Я похороню бедного малыша в лесу, и никто не будет знать, где.

Он посмотрел в сторону.

— Не нравится мне, что тебе приходится делать такие дела, Тифф. Тебе ещё шестнадцати нет, а ты целыми днями бегаешь, лечишь людей, ухаживаешь, перевязываешь и бог знает что ещё. Недетское это занятие.

— Да, я знаю.

— Почему? — не в первый уже раз спросил он.

— Потому что никто другой не может или не хочет этого делать, вот почему.

— Но ведь всё это не твоё дело?

— Моё, я сама так решила. Я ведьма. И делаю ведьмину работу. Когда что-то ничьё дело, это моё дело, — быстро ответила Тиффани.

— Да, но мы-то с матерью думали, что ведьмы просто летают на помеле и всё такое. А не стригут старушкам ногти на ногах.

— Люди порой не понимают, что нужно делать, — сказала Тиффани. — Не со зла, они просто не думают. Возьми хоть для примера старую миссис Чулок, у неё никого нет, кроме её кошек и страшного артрита. Еду ей приносили достаточно регулярно, это правда, но никто не догадался постричь ей ногти на ногах, и они так отросли, что бедняжка не могла снять ботинки целый год! Местные крестьяне понимают насчёт принести еды или букет цветов иногда, но когда дело доходит до реальных неприятных неприятностей, помощи от них не жди. А ведьмы понимают. Конечно, приходится и летать немало, но это просто чтобы успеть везде, где мы нужны.

Отец покачал головой.

— И тебе нравятся такие занятия?

— Да.

— Почему?

Тиффани задумалась, отец не сводил с неё глаз.

— Ну, папа, ты же помнишь, что говорила Бабушка Болит? «Накорми голодного, укрой раздетого, говори за тех, у кого нет голоса»? Думаю, тут можно дополнить: «Дотянись за тех, кто не может согнуться, возьми за тех, кто не может дотянуться, и вытри за теми, кто не в силах повернуться». Порой, изредка, случается удачный день, который платит за все минувшие неприятности, и в этот момент ты слышишь, как вертится мир, — сказала Тиффани. — Извини, я не могу лучше объяснить.

Отец уставился на неё озадаченно, но с гордостью.

— И ты полагаешь, дело того стоит?

— Да, папа!

— Тогда я горжусь тобой, джиггит, ты делаешь свою работу, как мужчина!

Он использовал её детское имя, которое знала только семья, и Тиффани просто молча поцеловала его, не упомянув, что вряд ли где увидишь мужчину, который делает то, что делает она.

— Как будет с Пустами? — спросила Тиффани.

— Мы с мамой можем взять миссис Пуст и её дочь к себе… — мистер Болит примолк и странно взглянул на Тиффани, словно чего-то опасался. — Всё не так просто, девочка моя. Когда мы были молоды, Сет Пуст был вполне приличным парнем. Не самым толковым поросёнком в помёте, если ты понимаешь, о чём я, но вполне приличным, на свой лад. Его отец, вот кто был настоящим сумасшедшим. Я хочу сказать, в те времена никто особо не церемонился с детьми, и подзатыльники за непослушание раздавались только так, но у Сетова отца был ремень с двумя пряжками, и он мог исколотить Сета просто за косой взгляд. Правда. Всегда говорил, что парню надо преподать урок.

— Кажется, сын отлично усвоил уроки, — съязвила Тиффани, но отец остановил её, подняв руку.

— А потом появилась Молли, — продолжал он. — Не то чтобы Молли и Сет были созданы друг для друга, потому что, честно говоря, никто из них не создан ни для кого, но вместе они были счастливы, кажется. Сет в те времена работал извозчиком, возил шерсть порой до самого большого города. Для такой работы много ума не надо, и некоторые овцы были явно умнее, чем он, однако он делал полезное дело, приносил в дом деньги, и никто не думал о нём плохо. Проблема в том, что Молли оставалась одна на целые недели, и… — отец Тиффани смущённо замолк.

— Я знаю, на что ты намекаешь, папа, — вмешалась Тиффани, чтобы помочь отцу, но тот проигнорировал её помощь.

— Молли, в общем, не плохая, — сказал он. — Просто, кажется, она не совсем понимала, что творит, а объяснить ей никто не удосужился. Через деревню, между тем, проезжало много путешественников, порой довольно симпатичных.

Тиффани стало его жаль. Вот он сидит здесь, с несчастным видом пытаясь объяснить своей маленькой девочке вещи, о которых его маленькой девочке знать не полагалось.

Поэтому она снова поцеловала его в щёку.

— Я знаю, папа, я действительно знаю. Эмбер на самом деле не его дочь, верно?

— Ну, я такого не говорил. Может, и его, — неловко заспорил отец.

«В этом всё и дело», — подумала Тиффани. Если бы Сет Пуст был уверен хоть в чём-то, он, возможно, примирился бы с фактами. Наверное. Кто знает.

Но он не был уверен; иногда ему казалось, что он знает правду, а иногда он подозревал худшее. У человека, не привыкшего размышлять, вроде Пуста, мрачные подозрения так и блуждают в голове, пока окончательно не спутают все мысли. А когда у такого типа отказывают мозги, он тут же начинает махать кулаками.

Отец пристально смотрел на неё.

— Ты знакома с такими делами.

— Мы называем их «изнанка жизни». Каждая ведьма с ней знакома. Пожалуйста, попробуй понять меня, отец. Я видела много ужасного, тем более ужасного, что оно считается вроде как нормой. Маленькие семейные тайны и прочее, что происходит за закрытыми дверьми. И хорошее, и плохое, я не стану тебе рассказывать. Это просто часть нашей работы! Со временем учишься понимать всякое.

— Ну, знаешь ли, жизнь тут у всех не сахар, — начал отец. — Помню, как-то…

— Неподалёку от Ломтя жила одна старушка, — перебила его Тиффани. — Однажды она умерла в своей постели. Тут ничего особенно ужасного нет: просто тихо угасла от старости. Но она пролежала там два месяца, прежде чем соседи смекнули, что дело плохо. Они там вообще какие-то странные, в этом Ломте. Самое худшее, что её кошки не могли выбраться из дома, и начали поедать труп. Старушка была страстной кошатницей, и, наверное, не очень-то и возражала бы против такого оборота дела, но одна из кошек вдобавок еще и котят принесла. Прямо в той самой кровати. Представь, как я намучалась, пристраивая котят по домам, пришлось везти их в дальние края, где об этой истории ещё не слышали. Премилые, кстати, были котятки, с голубыми глазками.

— Гм, — начал её отец. — Когда ты сказала «в той самой кровати», ты имела в виду…

— Прямо рядом с трупом, да, — кивнула Тиффани. — Я постоянно имею дело с мёртвыми, па. С непривычки, конечно, подташнивает, а потом понимаешь, что смерть — это просто часть жизни. Лучше всего составить в уме список необходимых дел, а потом начать их выполнять, одно за другим, такой способ помогает не волноваться зря. Ну, может, поплачешь немного, но это ничего, это нормально.

— И никто тебе не помог?

— Нет, отчего же, некоторые местные леди помогли, когда я их об этом попросила, но, по правде говоря, до этой старушки никому не было дела. Такое бывает. Окружающие предпочитают спрятать головы в песок. — Она помолчала. — Пап, мы ведь не пользуемся сейчас старым каменным амбаром? Попросишь парней вычистить его для меня?

— Конечно, — ответил отец. — Можно узнать, зачем?

Тиффани оценила его деликатность; всё-таки он разговаривал с ведьмой.

— Есть у меня одна мысль, — ответила она. — Полагаю, этому амбару найдётся хорошее применение. Пока это лишь идея, а почистить его в любом случае не помешает.

— Но всё равно, я очень горжусь, глядя, как ты летаешь туда-сюда на этой своей метле, — пробормотал отец. — Это ведь магия, верно?