Шиари выбирает первой (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

— Да прибудут с вами высшие духи! Да сохранят вас духи родов! — воскликнул император.

— Во веки веков! — хором отозвались кадеты, и я повторила эти слова беззвучным эхом.

Повинуясь приказам наставников, мы одновременно развернулись и зашагали к подножию трибун. На поле остались только старшекурсники, которые должны были первыми продемонстрировать Великому свои способности.

Среди них я заметила и Стейрода. Оставалось надеяться, что, если он и воспользовался усилителем, этого никто не заметит.

Время тянулось как резиновое и вместе с тем бежало неумолимо быстро. Старшекурсники выступали группами. Сначала свои таланты продемонстрировали стихийники. В мишени вонзались стрелы огня, который тут же стихал в воронках воды, после чего потоки воздуха разрывали крашеное дерево в щепки, и те в одно мгновение оказывались «похоронены» под пластами земли.

Выпускники действовали слаженно, быстро, уверенно. Я даже позволила себе забыться, любуясь этими молодыми мужчинами и их силой. Каждый чаровик был достоен своего рода, а уж Стейрод и его недалекий приятель и вовсе блистали. Правда, последний слегка перестарался, демонстрируя, как замечательно под усилителем он управляется со стихией земли. Из-за этого в центре поля едва не образовался маленький кратер, но другие ребята тут же исправили его оплошность, вернув площадке для состязаний ее первозданный вид.

Чтобы зрителей случайно не задело чарами, трибуны обнесли защитным чаровым контуром. Все, что происходило на поле, — оставалось на поле. Могли пострадать кадеты, но не император и не его приближенные.

Продемонстрировав, как умело управляются со стихиями, старшекурсники стали щеголять своими телекинетическими способностями. Разумеется, только те кадеты, которых этим даром наделила природа. Они легко останавливали несущиеся со скоростью звука пули прежде, чем те достигали мишеней, и стальные жала пистолетов, на мгновение зависнув в воздухе, безвольно падали на промерзшую землю.

Иллюзоры тоже были великолепны! В движениях их рук было столько грации, столько величественной уверенности, что на какое-то время я даже забыла, как дышать. Кружившие вокруг них потоки света завораживали, а перевоплощения и иллюзии, накладываемые на неодушевленные предметы, заставляли сердце заходиться в быстром, волнующем ритме. Давно я не испытывала такого восторга! Неужели и я со стороны так выгляжу, когда сплетаю чаровые узоры? А может, наоборот, кажусь неуклюжей гусыней, неловкой и неуверенной в своих силах?

Сколькому я могла бы научиться у профессора Имады. Но все это лишь мои глупые фантазии. Иллюзорный дар мне придется развивать самостоятельно, втайне. Раньше справлялась? И дальше продолжу справляться.

Оборотники выступали последними. Среди старшекурсников ребят с таким даром было немного: из отряда, насчитывавшего более тридцати человек, всего четверо. К своему удивлению, я обнаружила среди них и Стейрода. Тут же усмехнулась. Вот почему у него на лице так часто появляется звериное выражение.

Животное он. Самое настоящее животное.

На поле старшекурсники вышли, закутанные не то в плащи, не то в темные балахоны. Встали на расстоянии друг от друга и стали ждать команды. И зрители, и мы с ребятами затаили дыхание. Никогда прежде я не видела перевоплощения и сейчас ждала этого мгновения с замиранием сердца.

Бриан говорит, что это больно. Особенно поначалу. Могу себе представить…

Вернее, не могу и не хочу! Когда в твоем теле меняется каждая клетка, это жутко.

Оказалось, это действительно было жутко. Завораживающе жутко…

Я ожидала какого-то мгновенного перевоплощения. Пара секунд, крик боли — и вот уже перед тобой животная ипостась чаровика. Но все оказалось намного сложнее. Когда прозвучал сигнал, кадеты прикрыли глаза, словно погружаясь в транс. Но безмятежное выражение с их лиц исчезло почти тотчас же. Один за другим они рухнули на землю. Темная одежда накрыла чаровиков траурным саваном, но даже сквозь плотную ткань было видно, как меняются их тела.

Все они были разные. Белоснежный медведь с кроваво-красными глазами, мелкая, но очень клыкастая лисица, хищная огромная птица, пугающая и прекрасная одновременно, и… Стейрод. Последний больше напоминал какое-то мифическое существо. Огромную бычью башку кадета венчали рога, наверное, в два раз больше, чем сама голова. Тело вроде и человеческое, но покрытое короткой черной шерстью, неестественно большое и мускулистое. Вместо ног — копыта, а ногти на руках заменяли полумесяцы острых когтей.

Уверена, только увидев это чудо природы, враг бесславно дезертирует с поля боя.

По крайней мере, я бы так и поступила…

Зрители возбужденно перешептывались, особенно дамы, пожиравшие чаровиков жадными взглядами. Не знаю, что такого привлекательного они нашли в зверином обличье кадетов. Особенно многим приглянулся недобык, ему аплодировали громче остальных. Как по мне, так это какое-то извращение — вот так облизываться на оборотника в его животном обличье. Но многие зрительницы со мной бы поспорили.

Чудные!

Не удивительно, что Эскорн пользуется у женщин популярностью.

Вспомнив о генерале, невольно поискала его взглядом. Пока не подошла очередь первокурсников, он присоединился к зрителям, ожидаемо торчал возле своей графини. Катрина в светлых мехах была прекрасна. Куда уж до нее мне, продрогшей в простеньком строгом мундире. Да еще и в образе мальчишки.

Эта мысль мне категорически не понравилась. Раздосадованная в большей мере собой, чем наличием в Кальдероке этой выскочки, я продолжила наблюдать за оборотниками.

Показав, что они из себя представляют, как быстро способны перевоплощаться, кадеты вернулись в прежний облик и, закутавшись в темные одежды, ушли с поля.

После них выступали третьекурсники, а потом настал черед и второго курса. Незаметно подошла наша очередь, и, когда я услышала рядом голос генерала, велевшего стихий никам готовиться к выходу, невольно задрожала.

Начиналось самое страшное…

На поле я выходила, копируя движения других кадетов. Просто повторяла их механически, делая шаг за шагом. Потому что так было надо. Потому что от нас этого ждали.

Не знаю, чего боялась больше: внимания императора или непонятной враждебности со стороны императрицы. А может, улыбок той смазливой девицы…

Я словно оглохла, от волнения и тревоги. Потому не сразу осознала, что сигнал уже прозвучал и настало время показать, что первые месяцы обучения не прошли даром.

Словами не передать, как я нервничала! Вроде только и нужно создать на ладонях огненный сгусток (большего от нас не требовалось), а после, погасив огонь, облечь себя в воздушную воронку. Никаких прицельных ударов по мишеням, никаких слаженных действий. Все просто, донельзя привычно — последние пару недель на уроках стихийной магии мы только этим и занимались, чтобы не ударить в грязь лицом перед императором.

Но даже столь простые, заученные действия сейчас казались чем-то невыполнимым. Не знаю, как сумела заставить себя сосредоточиться. Это у Нейла, Ронана и им подобным огненные сферы на ладонях полыхнули в первые секунды, и даже Бриан продемонстрировал неплохие способности. За это его величество расщедрился на короткий кивок и легкую тень улыбки, адресованной сыну.

Когда на моих ладонях начало слабо трепетать, постепенно разгораясь, пламя, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло от радости. Сумела. Справилась! Хотя по-прежнему были большие проблемы с концентрацией и малейшее нервное напряжение выбивало меня из колеи.

Но лучше так. Не бездарь, но и звезд с неба не хватаю. Посредственность, середнячок, недостойный внимания императора.

Потоки воздуха, закружившие вокруг нас тугими спиралями, наконец опали наземь, и кадеты облегченно заулыбались. Первая демонстрация закончилась. Теперь нам предстояло проявить свои телекинетические способности.

И снова я не впечатлила достопочтенную публику. Золотая монета на несколько секунд зависла в воздухе, а потом бесславно шлепнулась обратно мне на ладони. Больше удерживать ее я не смогла, как и не сумела повторить этот трюк во второй раз. Да и времени не оставалось. Нам велели покинуть поле, чтобы уже оборотники могли продемонстрировать свои таланты.