Терри Пратчетт - Монстрячий взвод

— Вы уверены, сержант?

— Мда. Кажется, давнее «моя страна, хороша или плоха» уходит прочь. Пора осесть и узнать, за что же мы боролись. Точно сало не будешь? У него даже корочка похрустывает. Вот что я называю стилем.

Полли отмахнулась от протянутого куска хлеба, и молча сидела, пока Джекрам поглощал его.

— А ведь довольно забавно, — наконец произнесла она.

— Что, Перкс?

— Узнать, что все это не ради тебя. Ты думаешь, что ты герой, а потом оказывается, что ты лишь часть чьей-то истории. Именно Уозз… Алису они запомнят. Мы лишь должны были привести ее сюда.

Джекрам ничего не ответил, но, как и полагала Полли, достал из кармана мятый сверток жевательного табака. Она опустила руку в свой собственный карман и достала из него маленький пакет. Карманы, подумала она. Мы должны держаться за них. Солдату необходимы карманы.

— Попробуйте вот это, сержант, — предложила она. — Давайте, открывайте его.

Это был маленький кисет из мягкой кожи со шнурком. Джекрам приподнял его так, что он перекручивался и так, и эдак.

— Ну, Перкс, чтоб мне провалиться, я вовсе не… — начал он.

— Конечно, нет. Я заметила, — ответила она. — Но эта бумага действовала мне на нервы. Почему вы так и не сделали себе нормальный кисет? Этот мне сделали всего за полчаса.

— Ну, такова ведь жизнь, — сказал Джекрам. — Каждый день думаешь, «да, точно, пора уже сделать себе новый», но потом вдруг находится тысяча дел, и ты, в конце концов, продолжаешь пользоваться старым. Спасибо, Перкс.

— Ну, я просто подумала, «Что можно дать человеку, у которого все есть?», а это было все, что я могла себе позволить, — кивнула Полли. — Но ведь у вас нет всего, сержант. Сержант? Ведь нет же?

Она заметила, как он замер.

— Лучше не продолжай, Перкс, — проговорил он, понижая голос.

— Я просто подумала, что вам захочется показать кому-нибудь ваш медальон, сержант, — ободрительно сказала Полли. — Тот, что у вас на шее. И не смотрите на меня так, сержант. Ну, да, я могла бы уйти и никогда бы не узнала, не знала бы наверняка, и, может, вы его никому не покажете, никогда, и не расскажете, а потом однажды мы уже будем мертвы… ну, так чего вы теряете, а?

Джекрам смотрел на нее.

— Чтоб вам пусто было, вы вовсе не бесчестный человек, — продолжала Полли. — Хорошо, сержант. Вы каждый день это говорите.

Вокруг них, под куполом, гудела кухня, сновали женщины. Казалось, их руки постоянно заняты — держат детей, или кастрюли, тарелки, шерсть, кисть, иглу. Даже если они просто говорят, их руки все равно остаются занятыми.

— Никто не поверит тебе, — наконец произнес Джекрам.

— Кому мне рассказывать? — переспросила Полли. — И вы правы. Никто мне не поверит. Но я поверю вам.

Джекрам уставился на новую кружку пива, будто пытаясь увидеть в пене свое будущее. Наконец, он принял решение, достал из-под своей ужасной майки золотую цепочку, отстегнул медальон и очень бережно открыл его.

— Ну вот, — протянул он его. — Пусть тебе спокойнее будет.

Внутри была крошечная картинка на каждой половинке медальона: темноволосая девушка и молодой блондин в форме Взад-и-Вперед.

— Вы хорошо здесь вышли, — сказала Полли.

— Придумай что-нибудь еще, это уже устарело.

— Нет, правда, — продолжала Полли. — Я посмотрела на картинку, потом на вас… Я узнала ее лицо. Бледнее, разумеется. Не такое… полное. А что за парень?

— Его звали Вильям, — ответила Джекрам.

— Ваш любимый?

— Да.

— И вы пошли в армию вместе с ним…

— Ну да. Все та же история. Я была крупной, здоровой девушкой, и… ну, ты сама видишь. Художник сделал все, что мог, но я плохо получалась маслом. Акварелью лучше, правда. Там, откуда я родом, мужчина брал в жены ту, что могла бы поднять по свинье каждой рукой. И пару дней спустя я поднимала каждой рукой по свинье, помогая отцу, и один из моих сабо утонул в грязи, и старик начал орать на меня, и я подумала: к черту все это, Вилли никогда не орет. Стащила кое-какую мужскую одежду, даже не задумывайся как, обстригла волосы, поцеловала герцогиню и уже через три месяца была Избранником.

— Что это?

— Так мы называли капрала, — объяснила она. — Избранник. Да, мне тоже было смешно. И я шла дальше. Армия — это всего лишь лужица мочи по сравнению с управлением свинофермой и присмотром за тремя ленивыми братьями.

— Как давно это было, сержант?

— Правда, не знаю. Клянусь, я не знаю, сколько мне лет, и это правда, — проговорила Джекрам. — Так часто врала о своем возрасте, что, в конце концов, стала себе верить. — И очень осторожно она начала перекладывать жевательный табак в новый кисет.

— А ваш молодой человек? — тихо спросила Полли.

— О, мы чудесно проводили время, чудесно. — Джекрам остановилась и с минуту смотрела в пустоту. — Его так и не повысили из-за его заикания, но у меня был громкий голос, а офицерам это нравится. Но Вилли никогда не возражал, даже когда меня сделали сержантом. Его убили в Сеппли, прямо рядом со мной.

— Сожалею.

— Не нужно, не ты же его убила, — ровно произнесла Джекрам. — Но я переступила через его тело и проткнула ублюдка, который сделал это. Это была не его вина. И не моя вина. Мы были солдатами. А потом, несколько месяцев спустя, появилось маленькое чудо, и его назвали Вильямом, как и отца. Его вырастил мой отец, он стал оружейником в Скритце. Хорошее занятие. Никто не убьет хорошего оружейника. Мне рассказывали, что он похож на своего отца. Однажды я встретила капитана, купившего у него меч. Он показал мне его, не зная всей истории, разумеется. Чертовски хороший меч. Рукоять в виде пергамента и прочее, очень стильно. Слышала, что он женат, четверо детей. Карета, слуги, большой дом… мда, ты внимательно слушаешь…

— Уоззи… ну, Уоззи и герцогиня говорили…

— Да, да, говорили о Скритце и мече, — кивнула Джекрам. — Тогда я и поняла, что не только я одна приглядываю за вами. Я знала, что вы выживете. Вы нужны были старушке.

— Значит, вам стоит ехать туда, сержант.

— Стоит? Кто это сказал? Я прослужила старушке всю жизнь, и теперь она ничего не вправе требовать от меня. Я теперь сама по себе, всегда была.

— Вы уверены, сержант? — спросила Полли.

— Ты плачешь, Перкс?

— Ну… все это довольно грустно.

— Ну, я тоже иногда всплакиваю, — призналась Джекрам, все еще перекладывая табак в новый кисет. — Но, как бы то ни было, у меня была прекрасная жизнь. Видела кавалерийский прорыв в битве при Сломпе. Была в рядах Тонкой Красной Линии, что отбросила тяжелую бригаду в Овечьих Сугробах, уберегла имперский флаг от четырех настоящих мерзавцев в Раладане, побывала во многих странах и повстречала очень интересных людей, которых впоследствии убила прежде, чем они смогли добраться до меня. Потеряла любовника, все еще есть сын… многие женщины сталкивались с чем-то и похуже, уж поверь мне.

— И… вы вычисляли других девушек…

— Ха! Это стало чем-то вроде хобби. Большинство из них были напуганы, бежали от бог знает чего. Их довольно быстро находили. И многие были вроде Шафти — шли за своими парнями. Но в некоторых была, как я это называю, искорка. Чуть-чуть огня. Можно сказать, я ставила их на ноги. Сержант может быть очень влиятельным человеком. Слово здесь, кивок там, иногда поправки в бумагах, шепоток в темноте…

— … пара носок, — добавила Полли.

— Ну да, вроде того, — ухмыльнулась Джекрам. — Всегда слишком волновались насчет уборных. Меньше всего думайте об этом, говаривала я. В мирное-то время никому нет дела, а на войне все делают это одинаково и, к тому же, чертовски быстро. О, я помогала им. Я была, как же это, их знаменитым жиром, и на этом жире они скользили к вершинам. Малыши Джекрама, так я их называла.

— И они никогда не подозревали?

— Что, подозревать Веселого Джека Джекрама, полного рома и уксуса? — со старой зловещей ухмылкой переспросила Джекрам. — Джека Джекрама, который может остановить потасовку в баре, всего лишь рыгнув? Нет, сэр! Возможно, кто-нибудь о чем-то догадывался, возможно, они понимали, что где-то что-то происходило, но я просто была большим толстым сержантом, который знал всех и вся, и пил все и вся.

Полли прищурилась.

— Что вы собираетесь делать теперь, если не поедете в Скритц?

— Ну, у меня есть небольшие сбережения. Более чем просто небольшие, если честно. Грабеж, воровство, мародерство… все это одно и то же, как ни назови. Я не спустила все это, как остальные, понимаешь? И, думаю, смогу вспомнить большинство чертовых мест, где все зарыла. Всегда подумывала открыть таверну, или, может, бордель… нет, надлежащее, высококлассное заведение, не смотри на меня так, ничего, подобного той вонючей палатке. Нет, я говорю о заведении с собственным рестораном, с люстрами и огромным количеством эксклюзивного красного бархата. Какая-нибудь величавая дама будет сидеть у входа, а я была бы вышибалой и барменом. Вот тебе еще один совет, малыш, для твоей будущей карьеры, что заучили другие Малыши: иногда стоит посещать подобные местечки, иначе, мужчины будут задавать вопросы. Я всегда брала с собой книгу, а девушке советовала поспать, у них ведь очень тяжелая работа.