Антонина Клименкова - Русалки — оборотни

— Что в ней хорошего, в траве вашей?

— Это и есть недостающий компонент эликсира бессмертия! — заявил маркиз, трепетно заворачивая былинку в кружевной платочек и пряча в нагрудный карман. — Это бесценное растение, невероятно хрупкое. В Европе оно давно перевелось. Я думал, его вовсе не осталось в природе! Человечество возделывает пашни и сады, заботясь о том, что считает для себя полезным, и уничтожая все, в чем не видит практической ценности. И вы никогда не обретете бессмертие, — укорил он Глафиру, — потому что всегда пытаетесь перекроить мир под себя!..

— Правда, что ли? — спросила она с уважением и недоверием.

Зелье и вправду помогло Феликсу быстро поправиться. Через два дня он уже смог подняться с постели. А еще через день Винченце прислал за ними коляску.

На этот вечер Винченце назначил большой simposio. В гостиной у барона фон Бреннхольца собралась разнообразная публика. Присутствовал сам барон, баронесса. Их сын сидел тут же, насупившись, не глядя на фланирующего по зале меж гостей итальянца. Впрочем, Винченце тоже не обращал на бывшего приятеля внимания.

Для господ слуги расставили кресла и стулья, челядь выстроилась у дверей, тихо шушукаясь, жадно прислушиваясь к разговорам. Все это до странности напоминало недавнее театральное представление в честь именин хозяйки, с той лишь разницей, что не пригласили соседей-помещиков, да никто не вырядился в маскарадные костюмы.

Зато присутствовали персоны поважней.

Днем ранее в усадьбу прибыл долгожданный лорд Дэкстер — шотландский дядюшка Винченце. Даже не отряхнув дорожную пыль с одежды, он прямо с порога принялся громогласно отчитывать своего непутевого племянника. Опешившим хозяевам единственно не пришлось краснеть, потому как ругался лорд Дэкстер на незнакомом им английском языке, хоть и с шотландским рычанием. На удивление, Винченце выслушал гневную тираду родственника с совершенной невозмутимостью. А вместо оправданий пригласил пройти в библиотеку, полюбоваться на собранный им гербарий. Поджидавшие под дверью барон с супругой подивились, насколько дядюшка-лорд уважает, оказывается, ботаническую науку. Безмолвная демонстрация сушеных листиков и цветочков мгновенно смирили гнев дяди и привели в полнейшее благодушие. Покинув библиотеку, лорд Дэкстер на робкое обращение хозяйки милостиво согласился не только откушать чаю, но даже задержаться с визитом на пару дней…

Также одним из последних в гостиную вошел отец Тимофей, настоятель родного монастыря Феликса. Игумена сопровождал староста Малых Мухоморов. Увидев дедушку, Глаша бросилась было к нему, но, смутившись важного чернобородого священника, подошла чинно, не бегом.

— Батюшки, как выросла! Невеста! — благожелательно прогудел игумен, благословив поклонившуюся девушку.

Оглянувшись на вновь прибывших, Винченце поспешно переместился в другой конец залы. Усевшись на подлокотник кресла, где сидел лорд Дэкстер, беседовавший с хозяином на ломаном французском, итальянский племянник зашептал ему что-то на ухо, косясь на отца-настоятеля. В ответ дядюшка кивнул и, не прекращая вежливой беседы, тоже взглянул на священника как бы вскользь.

После, в течение вечера, Феликс будет неоднократно ловить на себе подобные оценивающие взгляды этой парочки, как будто сравнивающей его с крестным отцом. Винченце даже, не скрываясь, подмигнул ему, непонятно отчего весело…

Как объяснил игумен — густой бас разнесся по гостиной, — они совершено не предполагали сюда заезжать, направляясь в дальний, расположенный за озером скит. Но проехать мимо не позволила поджидавшая на перекрестке ватага мальчишек.

— Что тут у вас за собрание честного народа? — полюбопытствовал отец Тимофей. — Чудо какое случилось аль явление феноменальное? Неужто леших с русалками поймали? — и, посмеиваясь, пихнул локотком в бок старосту.

— Сама не знаю! — развела руками хозяйка.

И тогда в центр залы вышел заинтриговавший всех Винченце и попросил минутку внимания.

— Уважаемые господа и синьоры, — сказал он, — я созывать сюда вас всех собираться сегодня по важный причина. Как вам, верно, становиться известно, в последние дни возникло большое много разных олухов… То есть, scusi, слухов.

— Да уж! — закивали некоторые. — Чего только народ не придумает. Чепуха, конечно, да все ж на душе неприятно.

— Что ж сразу чепуха? — обиделся староста.

Но Винченце жестом остановил назревающую перебранку:

— Слухи распространяться самые невероятные. Но, как говорится, нет дыма без костра, и породившие их события многим могут показаться куда более фантастическими. Посему я предлагать разом покончить с заблуждениями и расставить все точки по буквам. С вашего позволения, я попрошу Серафима Степановича изложить все обстоятельно и по порядку. Per favore, santo padre!

Винченце вернулся на подлокотник кресла дяди (хотя рядом для него лакей придвинул стул), а вперед вышел Серафим Степанович. Старец поклонился, пригладил ладонью бороду и начал рассказ.

Первые же слова заставили поразиться старосту, а отца игумена довольно хлопнуть по колену и шепнуть старому другу:

— Проиграл ты, братец! Зря об заклад бился.

Это Серафим Степанович объявил, что русалок, из-за которых его с помощником сюда прислали, в природе не существует — что само собой разумеется. Равно как и банды разбойников, якобы напавших и ограбивших монастырского поставщика. А вот это уже стерло ухмылку с лица настоятеля.

— А кто ж его тогда это, по голове дубиной бил? — строго спросил он монаха.

— Сам себе шишек и наставил, — невозмутимо сообщил Серафим Степанович. — Загляделся на девушек, которые компанией в лес по ягоды ходили, на облучке еще подпрыгнул, видно, — да низко отросшую ветвь не заметил. По собственному нерадению с телеги и свалился, бочку с маслом уронил, мешок с мукой порвал. А чтоб за содеянные безобразия не отвечать, придумал небылицу про русалок с разбойниками. И вдобавок еще доверенные продукты присвоил. Вы, ваше высокопреподобие, как вернетесь, велите его допросить построже, он все подтвердит.

— Ну-ну, допрошу, — кивнул отец Тимофей.

Но на том тема русалок себя еще не исчерпала.

— Однако, — продолжал старец, меряя шагами ковер под люстрой, — принимая во внимание свидетельство жителей Малых Мухоморов, мы обнаружили следы еще одной «русалки». Данная якобы утопленница вреда никому не причиняла, но по ночам выдавала свое присутствие душераздирающими рыданиями и причитаниями, что весьма угнетало жителей деревни. Мой помощник выяснил, что данная русалка не кто иная, как пропавшая в прошлом году внучка местной жительницы. А вот, кстати, и они. Подойдите, пожалуйста!

Из толпы слуг к оратору вытолкали бабку Нюру и держащую ее за руку испуганно дрожащую девушку. Феликс вспомнил — именно на них напали оборотни возле лесной хижины.

— Как же ты жила, милая, одна в лесу, целый год? — ахнула сердобольная баронесса.

— Я там в домике… Мне бабушка по ночам покушать приносила… — пролепетала «русалка».

— Нужно сказать, — добавил Серафим Степанович, — что в домик девушка перебралась по весне. До этого она мыкалась в городе, по чужим людям, работала прачкой, посудомойкой. А вот что ее вынудило покинуть бабушку, полагаю, нам сейчас объяснит господин фон Бреннхольц.

— Я? — изумился барон.

— Нет, ваш сын, — успокоил его монах.

Артур покраснел от обращенных на него взглядов, точно помидор, исподлобья глянул на Винченце. Тот едва приметно кивнул, сурово сдвинув брови. Тогда баронет поднялся с места и, словно ученик ненавистному учителю, пробурчал заученные слова:

— Да, я виноват! Прошу прощения, матушка и батюшка, я вел себя как глупый мальчишка.

— Бог мой, о чем это ты? — снова ахнула баронесса.

— Я совратил эту девушку, — продолжал каяться их наследник. — Я пообещал на ней жениться и увез в город. Но там я ее оставил одну, потому что она мне надоела. Без всяких средствк существованию. Я опозорил девушку, я очень виноват.

Барон с супругой переглянулись в полном изумлении. Равно удивленной выглядела и сама «русалка». Она даже была готова признаться, что никогда прежде не была знакома с этим молодым человеком, а обманул, увез в город и кинул там ее совсем другой — красавец гусар, побывавший в здешних местах проездом. Но бабка вовремя дернула ее за руку, и девица стушевалась, потупилась.

— И вот опозоренная, без надежды на прощенье от своего прежнего жениха, не знавшая, куда податься, девушка была вынуждена скрываться в лесу! — подвел итог Серафим Степанович.

— Думаю, это можно как-нибудь уладить, — сказал Генрих Иванович. — Ну не жениться, конечно, ему еще рано думать об этом… — Баронесса пихнула мужа ногой. — Но мы готовы обеспечить девушке достойное приданое, с которым она сможет устроить…