Наталья Резанова - Кругом одни принцессы

— И посмотрели? — при всём старании я не могла говорить беспристрастно. Вот они, ученые маги-экспериментаторы. Им лишь бы посмотреть, а нам, простым людям, после расхлебывать.

— Мне следовало бы поумнеть с тех пор, как я умер. Но это не всегда удается… Там, внутри, лежит прялка Логистиллы, коей она пряла нити человеческих душ. И полотно, являвшее собой сплетения этих душ, тоже там лежало. Но я не учел, насколько души воинов рвутся в мир живых. И стоило приподнять крышку… дальше вы знаете.

— А спицы?

— Нет, спиц не было. Но любой маг, знающий, что такое Дорога Скатертью, способен изготовить их сам.

— Значит, Анофелес так и сделал. А гримуар Логистиллы уничтожил, дабы этого не сделал кто-нибудь другой.

— Он уничтожил книгу? Это хорошо. Но, боюсь, слишком поздно. Наше царство в значительной мере опустело, мертвые переселяются в мир живых, и боюсь, что Верхние и Нижние Сферы всё-таки сдвинутся, если не уничтожить Дорогу.

— А если вас это искренне огорчает, почему вы не исправите то, что натворили?

— Я бы с радостью, но… разве вы не читали гримуар? Ах, да. Он ведь уничтожен…

— Я успела добраться до книги раньше Анофелеса. Но не сумела ее прочесть. А тот, кто сумел, понял содержание лишь в общих чертах.

— Только живой человек способен уничтожить Дорогу, разрубив ткань в непосредственной близости от прялки. Когда нити расползутся, умершие, более не привязанные к Дороге, утратят подобие жизни и станут обычными призраками.

— И вернутся сюда?

— Очевидно.

— А тот, кто управляет Дорогой?

— Он утратит власть… Вероятно, поэтому Логистилла не нашла в себе сил уничтожить свое создание и просто спрятала его.

— Итак, не зря я сюда тащилась… точнее, скакала, лезла и катилась.

Я поднялась на ноги.

— Постойте! Вы хотите разрубить ткань?

— Могу разрубить, могу разрезать. Вот топор, вот меч — на выбор.

— Но вы не представляете последствий для себя лично. Ткань не может развоплотиться в считанные мгновения — какое-то время она будет сохранять плотность. Представьте себе, что с вами будет, если на вас упадет рулон ткани длиной в десятки, а то и сотни лиг!

Я представила. И не стала доставать меч.

— Спасибо, что предупредили.

— Значит, вы отказываетесь от своего замысла?

— Нет, отчего же? — Малагис охнул.

— Вы решили пожертвовать собой?

— И это совершенно ни к чему. Зачем из всего делать проблему? — Я осмотрела свой арсенал. Не зря я его сюда тащила, совсем не зря. — Такое оружие, мэтр, вам знакомо?

Он покачал головой.

— Похоже на серп, но…

— Это кинжал Трех Стихий.

— Кинжал — он прямой, — заявил Малагис с категоричностью дилетанта.

— Ошибочное мнение. Кинжал бывает всякий. Такой вот годится для того, чтоб им рубить, колоть и метать его. Вообще-то лучше бы сейчас подошли «шляпа отшельника» или чакра, но я ими не пользуюсь…

— Вы собираетесь бросить эту штуку в Дорогу?

— Слава отсутствующим богам, наконец-то вы поняли. Как выдумаете, ежели метать с тридцати шагов, успею я удрать достаточно далеко?

— Не знаю… у меня есть определенные соображения.

— Тогда идемте выбирать место. Потому что если я буду метать кинжал с этой позиции, то смогу лишь продырявить ткань. А нам нужно ее полностью перерезать, не так ли?

К счастью на линии между сундуком Логистиллы и выбранной мною позицией не шатался никто из умерших. Разумеется, призраку летящий кинжал повредить не может, но кто знает, не отклонит ли это кинжал от цели?

— Что ж, попробуем?

— Как у вас всё просто. Ведь, возможно, вы предотвращаете мировой катаклизм…

Закончить фразу Малагис не успел. До крайности не люблю патетики и стараюсь заглушить ее, чем могу. Хотя бы свистом рассекающего воздух кинжала.

Я увидела, как выпуклое лезвие ударило по ребру натянутой ткани, как распороло ее. Малагис дергал меня за рукав, но я этого не замечала. Пришлось ему гаркнуть мне в самое ухо:

— Бежим! Бежим скорей! Здесь поблизости есть пещера!

И мы побежали. Малагис, несмотря на возраст, поспевал быстрее меня. Правда, его не тяготило тело.

В роще за крепостью Балдино мне уже приходилось слышать, как кричат призраки. Но там они были почти как люди, и это не слишком пугало. Но чтоб возвопили здешние безгласные тени, до сей минуты равнодушные ко всем моим манипуляциям?

Но они кричали! И еще как!

— Небо падает! Спасайтесь! Небо падает!

И впрямь, сотрясая пространство, казалось, рушится небесный свод, предварительно сбираясь в складки.

Обитая в долине Анахрена, тени забыли, что небо над их головами отсутствует. И падала, разрушаясь, Дорога Скатертью.

Мы забились в прибрежную пещеру. Малагис — исключительно за компанию, вряд ли его бесплотной особе что-либо угрожало. Земля содрогнулась, и я едва увернулась от камня, свалившегося с потолка пещеры. А перед входом они летели градом. Может, всемирного катаклизма и не произошло, но вблизи горы Беззубий наверняка вспомнили ужасные события прошлого тысячелетия. Так я подумала, ожидая очередного толчка.

И не дождалась.

На Том-еще-Свете не бывает смены дня и ночи, поэтому не знаю в точности, сколько я просидела в пещере. Наверное, не меньше двух суток. О происходящем за пределами пещеры (чуть было не сказала «снаружи», но по отношению к Тому-еще-Свету этот термин не вполне уместен) меня информировал Малагис. Он и сообщил, что, по мнению старожилов, царство мертвых никогда еще не видывало такого зрелища. Тысячи блудных призраков вернулись в долину Анахрена, причем попали сюда не перебравшись через реку, как подобает порядочным покойникам, а просыпались сверху, подобно граду или дождю. Поэтому я и не высовывалась. У меня не было уверенности, что бойцы АУТа будут рады видеть ту, что вернула их из мира живых. Однако Малагис утверждал, что возвращенцы удивляют не только способом прибытия, но своим поведением, а именно буйной радостью.

— Еще бы — дембеля-то, — проворчала я. — Если б они еще напиться смогли…

— А они и напились. Воды из Анахрена, а то и из самой Зимы. Это единственное, что может вызвать у призраков нечто, подобное эффекту опьянения.

Но я вышла из пещеры не раньше, чем истребила все припасы, которыми снабдилась в деревушке неподалеку от Беззубия. Истребила, надо сказать, без всякого удовольствия. И хлеб, и овощи, и мясо, и вино утеряли всякий вкус.

— Такова здешняя особенность, — сказал Малагис в ответ на мои жалобы. — Пища вашего мира тут утрачивает былые качества.

— И как вы здесь живете? — с отвращением сказала я.

— А мы вообще не живем, — кротко поправил он меня. — Мы умерли.

Мне стало неловко, и я поспешила спросить:

— Что стало с Дорогой?

— Она расточилась без следа. И сундук одиноко стоит на песке.

— Но ведь там осталось веретено! — вспомнила я. — Вот что, мэтр. Давайте спрячем его от греха подальше.

Малагис согласился, что такая предосторожность будет не лишней.

По пути мы решили, что проще всего выбросить сундук в реку. Собственно, еще проще было бы выбросить веретено, но сундук сам захлопнулся. Вместе с веретеном оказался заперт и мой кинжал. А ломать засов мне не хотелось — мало ли какие чары Логистилла на него наложила. Ладно, из всех моих метательных орудий этот кинжал был не самым любимым. Малагис продиктовал мне руны, которые я начертала мечом на крышке, после чего поставила сундук на плечо, и мы двинулись к реке.

Тот-еще-Свет после встряски, которую мы ему устроили, вернулся к первобытному состоянию. Обитатели, встретившиеся по пути, занимались привычными делами и не замечали нас с Малагисом.

Чем ближе становилась река, тем сильней сгущался туман. А когда мы вступили в прибрежные камыши, он заколыхался перед нами завесой.

— И часто здесь такое? — спросила я.

— Всегда. Погоди, мы уже пришли. Слышите?

Прислушавшись, я услышала плеск воды, набегавшей на песок.

— Туман иногда прозрачней, иногда гуще, — пояснил Малагис, — но противоположный берег скрыт всегда. Иной мир, всё-таки.

— Ясно. Поберегись!

Двигаясь осторожно, я зашла по колено в воду, убедилась, что отмель дальше круто обрывается и постаралась зашвырнуть сундук подальше. Брызги разлетелись в стороны, на долю секунды из-за туманной завесы показалась темная вода и поглотила сундук.

— Надежно ли это? — я снова выбралась на берег.

— Не знаю. Надеюсь, течением унесет — оно здесь очень сильное, или песком затянет.

— Ладно. Будем считать, что дело сделано. Надо подумать, как мне отсюда возвращаться.

— А никак, — просто сказал Малагис.

— Что! — я вытаращилась на него.

— Отсюда не возвращаются. Это же царство мертвых.

— Но мертвые сюда как-то попадают! А где есть вход, там есть и выход!

— Выхода нет. Умерших сюда привозят на особой ладье. А обратно перевозчик пассажиров не берет. Никогда. В порядке исключения вы могли бы выбраться отсюда тем же путем, по какому попали сюда — по Дороге Скатертью. Но вы же сами ее уничтожили…